Дурнушка для мажора, или Уроки соблазнения - Яна Лари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Едва ли существует что-то более раздражающее, чем вот такая вседозволенность, помноженная на полное нежелание идти на уступки.
— Ну и? — Скрещиваю руки на груди, от досады не видя ничего перед собой, кроме наглого и своевольного соседа.
— Что скажешь?
Артур невозмутимо осматривается по сторонам. Невольно следую его примеру и… дух захватывает.
Пока отец приумножал капиталы, часть детства я действительно провела в провинции у бабушки по маминой линии. Не знаю, как Вяземский угадал, но никакие небоскрёбы не заглушат мою тоску по вот таким укромным уголкам природы, где в кронах гуляют только ветер да птицы.
Цветущая серебряным облаком верба выглядит сказочно. Нервные, тоскливые мысли обрываются недодуманными, невысказанными… Воздух здесь просто звенит весной и безмятежностью!
— Красиво… — выдыхаю, взбегая по разбитым ступенькам ротонды.
Не обращаю внимания на шаги за моей спиной, но хриплый шёпот Артура рывком возвращает всё моё внимание к нему.
— То же самое я чувствую, когда смотрю на тебя.
Я резко оборачиваюсь, пряча невнятный испуг за недоумением.
— К чему это?
— Проверяю твою реакцию на комплименты, — флегматично сообщает Вяземский. — Плачевно. Просто мрак.
— Так себе метод. — Вся передёргиваюсь. Под его изучающим прищуром чувствую себя подопытной мышкой. Мне дико и дурно… И почему-то тянет улыбаться.
— Свидание с Рафом ты не вытянешь. Давай-ка ещё потренируемся.
Да чтоб его!
— Ну если только ради этого… — уговариваю себя, потому что Артуру не нужно моё согласие. Он наглый, всё равно сделает по-своему.
Нельзя отказываться, если я хочу завоевать сердце любимого. Но и забывать, кто меня учит нельзя тоже. Дурная репутация Вяземского делает наше сотрудничество максимально опасным.
Глава 24
— Ну? Давай продолжай, — собрав в кулак всю силу воли, настраиваюсь на боевой лад. Теперь Артур меня так просто не подловит.
— Ты о чём?
Поразительно, как натурально ему удаётся сыграть удивление!
— Тренировать меня, — поторапливаю, постукивая указательным пальцем по циферблату часов.
Вяземский как-то нехорошо ухмыляется, медленно наступая всё ближе и ближе. Вот сейчас нехорошо становится уже мне, потому что отступать некуда. Я в западне. Спиной упираюсь в прохладную колонну, а взглядом в верхние пуговицы мужской рубашки. Выше смотреть не рискую, помня о том, как искренне он умеет притворяться. Это сбивает с толку, даже если ты начеку.
— Ты себя не любишь.
— Это не комплимент! — Всё же рискую вскинуть голову и мне даже удаётся не вжать её в плечи, напоровшись на встречный цинично-холодный взгляд.
— Это правда, Варя, — голос Артура становится жёстким. — Раф парень тщеславный. Ему рядом нужна королева. А ты выслуживаешься как увязавшаяся следом дворняжка. Приюти меня, я такая хорошая! А я в благодарность на задних лапах буду плясать. Тебя саму такой расклад устраивает?
— Он временный! — бешусь, но… возразить категорически нечем. — Всё изменится, когда Раф узнает меня поближе. Нужно только, чтобы сперва заметил.
— Ты разве невидимка? Или он вдруг ослеп?
Как я его в этот момент ненавижу! За несгибаемость, за резонную иронию в словах!
— Да кто ты такой? Стоишь здесь весь из себя напыщенный, с иголочки одетый, и ещё будешь меня убеждать, что обёртка — вовсе не то, что цепляет глаз в первую очередь?
— Ты точно хочешь, чтобы я наглядно показал тебе, что в людях на самом деле цепляет? — Самообладание Артура на глазах идёт трещинами. Тонкие крылья носа раздуваются, и я вопреки ситуации вынуждена признать, что гнев ему к лицу гораздо больше, чем надменность. — Поехали ко мне.
— Зачем? — уточняю настороженно. Злость злостью, но наш разговор идёт на полном серьёзе и я, даже не зная, что он опять задумал, заочно рада возможности пережить эту бурю в людном месте.
— Разденемся донага перед зеркалом. — шокирует планами Вяземский.
— Ты спятил?
Только этого нам не хватало.
— Уверяю, ничего не изменится.
— По-моему, ты озабоченный.
— А ты зацикленная, — парирует он. — Хочешь поразить Рафанова? Валяй! Только наносное слетает. И что тогда останется под этими тряпками? — почти рычит, встряхивая меня за лацканы пиджака. — Не знаешь? Всё та же ты, Варя. Ты, которая Адриану не интересна. Твои необоснованные комплексы и зажатость.
— Да пошёл ты! — Отталкиваю его руки. — Ты просил фильтровать информацию? Просил. Так вот я фильтрую. Изъяны есть у всех. Меня есть за что любить, понял?!
Он с силой проводит по лицу ладонями.
— Боже мой, женщина… Ты слышать когда-нибудь научишься?
И-и-и… мы снова на исходной!
— Так всё. — Дёргаюсь в попытке юркнуть в сторону, но Вяземский успевает влепить ладони в колонну на уровне моих плеч. Выводит непередаваемо! — Ищи себе другую жертву. А я иду на свидание.
— И оно станет у вас последним, — бросает грубо.
— Не станет, — выдыхаю, пытаясь вывернуться из его рук.
Это не упрямство. В конце концов, не будет же Раф меня постоянно обламывать. Раз пригласил, значит, на сей раз всё обдумал. Что за чушь?
— Варя. Стоп. — Артур снова меня удивляет внезапной мягкостью тона. — Мы не закрыли ещё одну тему. Я про инцидент в моей спальне.
— А что там закрывать? — Сощуриваю глаза. — Ты уже выздоровел?
— Как видишь…
— Прекрасно, — перебиваю с едкой улыбкой и заряжаю ему звонкую пощёчину. От всей моей истерзанной придирками души.
Честно? Я сжимаюсь, не зная, чего ждать в ответ. Но Артур лишь медленно выдыхает.
— Полегчало?
— А что, если нет — другую щёку подставишь?
— Не борзей, — тихо цедит он, зачем-то склоняясь к моему лицу, чем вынуждает лишний раз напрячься. Хотя куда сильнее? — Варь, я был неадекватен и сожалею, что так вышло. Готов компенсировать твой испуг, как захочешь.
Вау. Ушам своим не верю. Ручаюсь, тех, кому Вяземский так искренне мог предложить что-то там компенсировать, можно на пальцах одной руки пересчитать. Но польщённой я себя не чувствую. Его близость, как обычно, сковывает.
— Ты мне уже помогаешь.
— Небескорыстно, — напоминает Артур. — Это другое. Что я могу сделать конкретно для тебя?
Я вздыхаю. Какой смысл это размусоливать и паразитировать на чужом чувстве вины? Злость я уже выплеснула. Тема закрыта.
— Проехали. Не нужно ничего, — качаю головой.
— Надумаешь — говори, — Вяземский сухим тоном ставит точку, чем вызывает смутное облегчение. Во-первых, тем, что не настаивает, а во-вторых, он отступает на шаг и убирает руки в карманы брюк.
— Ладно. — Я спешу воспользоваться моментом, чтобы юркнуть вправо и прислониться спиной к обратной стороне колонны.
Проще смотреть в серебристо-серую даль, чем обжигаться о пронзительную голубизну его глаз.
— Тогда продолжим. Расскажи, когда ты поняла, что любишь Рафа?
— Наверное, тогда же, когда перестала дышать полной грудью. Если
