Сбывшиеся сны печальной блондинки - Яна Розова

Неожиданно сквозь шум воды донесся какой-то шум. Я нехотя вышла из душевой кабинки и выглянула в комнату. В дверь настойчиво стучали. Вот блин! Ну нет покоя в датском королевстве! Кое-как обмотавшись полотенцем, босая и с целлофановой шапочкой на голове поплелась открывать дверь. Не успела отпереть замок, как в номер ворвался Олег.

— У тебя есть горячая вода? — заорал он, неприятно будоража мои жаждавшие тишины нервы. — В моем номере нет горячей воды! Я уже переругался с администратором.

— Странно, что не с министром по чрезвычайным ситуациям, — сказала я довольно вяло.

— Что? — переспросил настырный Ведищев уже из ванной комнаты.

Я пошла за ним, вспомнив, что по своей холостяцкой привычке разбросала белье. Переступив порог, буквально остолбенела: Олег уже стоял голый в душе, спиной ко мне, и зверски накручивал краны.

— Ты это что делаешь? — вырвался наружу мой вопрос.

— Я? Моюсь! — он слишком резко повернул кран холодной воды и, получив по спине ледяной струей, бодро завопил: — Ай-яй-яй! Холодно, черт возьми!

Наконец температура воды была отрегулирована, и Ведищев с наслаждением потянулся, заложив мускулистые руки за голову. Мне давно надо было покинуть ванную, но я стояла, глупо вылупив глаза на чужого обнаженного мужчину. Смотрела, как вода стекает по его телу, как она бессовестно исследует его изгибы и впадины, обтекая выпуклые мышцы на спине и гладкие ягодицы. Пора было просыпаться, но сон наяву был прекрасен и эротичен. Он возбуждал воспоминания, которые волновали и ранили одновременно.

— Будь другом, дай мочалку, — Олег разрушил очарование момента.

Сейчас он скажет мне что-нибудь вроде: «Что ты на меня смотришь?», и я просто останусь заикой, так и не сумев ответить на вопрос. Подала мочалку, постаравшись не коснуться своей похолодевшей рукой его мокрых пальцев, и вышла, прикрыв за собой дверь.

Еле доплелась до кровати, ощутив приступ слабости, и упала лицом на казенное покрывало. Я возьму себя в руки, я сильная, только надо согреться! Переживу и это. Женщины могут обходиться без секса много лет. Десять — точно. Нет, пятнадцать — точно. У меня еще есть в запасе пять лет! Господи, но почему же я плачу и трясусь? Это от слабости. Упало давление, нервишки разгулялись. Но я…

— Алла! — донеслось из ванной. — Дай полотенце!

Полотенце у меня было только одно — то, которое было на мне. Я стала искать свою одежду и вспомнила, что забыла трусики в ванной. Запасные были в сумке, на самом дне. Пришлось лезть за ними, нужный пакет никак не попадался под руку. Когда подняла глаза, Олег стоял прямо передо мной. Слава богу, у него хватило ума обмотать бедра маленьким полотенцем для лица. Правда, оно было коротковато для могучей талии дантиста Ведищева и узковато, едва прикрывая то, что должно быть прикрыто. В общем, он выглядел забавно.

— Попросил полотенце! — сказал он с досадой. — Стою, обтекаю, а ты тут возишься!

— Извини, — ответила я, пряча терзания в самый дальний уголок души и запихивая свои тряпки в сумку.

Взяла вещи, в которые собиралась облачиться, и ушла в ванную одеваться. Я надеялась, что, вернувшись, найду пустую комнату, но Олег совершенно не спешил прощаться. Он надел джинсы и сидел в кресле, напротив телевизора, бездумно щелкая пультом дистанционного управления. На экране мелькали картинки разных каналов, но Ведищев не замечал их. Конечно, ему не до телевизора! Он думает о сыне. Вот мне не о чем подумать, кроме работы.

Олег обернулся. На его лице читалась такая тоска, что у меня сжалось сердце.

— Может, пойдем поедим? — мне хотелось развеять его настроение чем-нибудь простым, материальным.

— Иди сюда, — позвал Олег.

Я подошла на пару шагов.

— Нет, ближе, садись. — Я подошла еще на шаг, он протянул руку, взял меня за локоть и попытался усадить себе на колени.

Я отпрянула:

— Ты что, спятил? Не надо меня хватать! И вообще, зачем ты тут голый ходил, чего добивался?

— Ну не злись! — он примирительно улыбнулся. — Неужели я так тебе неприятен? Ведь нет. Ты прошлой ночью со мной рядом спала и сейчас, в душе, у тебя такие глаза были, когда ты на меня смотрела!

Надо же, заметил! Тогда получи:

— Олег, я голого мужчину живьем десять лет не видела! Мне просто стало интересно, как ты теперь выглядишь. И, знаешь, мне не понравилось! Ты старый стал, задница обвисла, мышцы дряблые, ноги кривые! Пахнет от тебя старьем…

Он весело фыркнул и рассмеялся. Похоже, меня занесло и я перестаралась, но зато теперь дурацких вопросов не будет.

— Ты злишься, это хорошо. Ну иди же сюда!

На этот раз он отбросил пульт, легко поднялся из кресла и, прежде чем я успела воспротивиться, обхватил мои плечи и притянул к себе. Я прижалась щекой к его голой груди, покрытой седеющей густой шерстью, и почувствовала, как рвется внутри толстая кованая цепь, сдерживавшая мои эмоции. Те, другие, эмоции, и желания, и мечтания, и сны… Если сейчас поддамся, то стану совсем беззащитной. Олег опять причинит мне боль, и тогда я умру. Ну и пусть, лучше пережить это снова, чем стареть одной в своей норе! И все же попросила любимого:

— Не надо, прошу тебя, отпусти… Давай будем просто друзьями…

— А я и не держу тебя, — ответил он мягко и немного насмешливо.

Очнувшись, наконец, заметила, что он действительно не держит меня. Это мои пальцы судорожно впились в его кожу, это я прильнула всем телом к его телу. Боже, опять попалась!

Губы Олега уже целовали мои волосы. Нежное, теплое дыхание дразнило кожу. Внутренне я заметалась. Что делать? Расслабиться и получать удовольствие или прекратить эту пытку? Немного счастья сейчас — и годы терзаний потом или… Да ведь нет выбора! Мне в любом случае придется начинать латать свое сердце заново.

Он уже добрался до шеи. На мне был любимый розовый пуловер с овальным вырезом на груди. Вырез был довольно глубокий, с ним надо было держать ухо востро: чуть замечтаешься — и окружающие любуются бретельками лифчика. Сейчас розовый пуловер нахально спускался с левого плеча, предательски подчиняясь мужским пальцам. В вырезе косяками бродили мурашки.

Олег исследовал губами обнажавшиеся перспективы, и, как бы я ни старалась прекратить безобразие, мне это не удавалось. Старания, правду сказать, были едва заметны. Но я знала точно, что сейчас не готова, совершенно не готова прервать добровольный обет безбрачия. Чуть отстраняясь, я искала выход в глухой кирпичной стене. Наконец спасительная мысль воплотилась в вопрос:

— Олег, почему ты не беспокоишься о Кирилле?

Вопрос был задан громко, он так явно диссонировал с интимной ситуацией, что Ведищев даже вздрогнул. И опустил руки.