Скупые звезды - Константин Мзареулов

— То есть Высшему достаточно подумать — и его мысль будет реализована?

— Как мы установили, Высшие еще не достигли этого этапа…

Только сейчас девушка сообразила, до какой степени потрясен ее собеседник. Смущенно улыбнувшись, она погладила Корунда по щеке, шепнув: дескать, поймешь, если постараешься.

Тут объявили начало регистрации для пассажиров секции F, и молодые люди бросились обратно в зал ожидания.

Перед воротами, ведущими к кораблю, выстроилась очередь. Однако семья Корундов оставалась на месте. Эмили, Агнес и откуда-то взявшийся Генрих Дерби утешали горько плакавшую женщину. Увидев незнакомку, Гелла бросилась к ней, крикнув:

— Мама! Что случилось?

Обняв ее, мать простонала сквозь слезы:

— Папу нашего убили. Бункер вдребезги. Никто не спасся.

Лицо Геллы скривилось, потекли слезы, девушка зарыдала в голос. Агнес, всхлипывая, гладила ее по спине, но ничего не говорила — в такие моменты от слов пользы не много. Генрих шепнул Эдику:

— Это, наверное, в том кратере, который мы видели.

— В том самом. Ты с нами летишь? Виновато улыбнувшись, Генрих объяснил:

— Мне твоя сестра очень понравилась, захотелось еще раз ее повидать.

— Ну в добрый час— Эдик толкнул его плечом. — Породнимся… Кристо не видел?

— Их полчаса назад увезли на Джуманджи… — Поглядев на табло, курсант-космолетчик добавил озабоченно: — Надо поторапливаться.

Они с Эдиком и ставший очень серьезным Мишель, взяв на себя командование, чуть не силком увели женщин к столу регистрации. Процедура была предельно упрощена: усталые полицейские и сотрудники космодрома вводили в информационную систему данные личных идентификаторов. У кого не было документов, спрашивали имя, дату рождения, название города, где жил на Кураре.

Затем пассажиров отправляли в рукав, соединявший зону досмотра со звездолетом. Корабль оказался неземным — грузовик цивилизации лабба. Пассажиров распределили по громадным пустым трюмам, в которых на скорую руку развернули полужесткие кресла. Экипаж честно пытался создать для беженцев подобие комфорта, но сиденья получились неподходящей формы, а поясняющие надписи были сделаны в таком жутком переводе — хоть на конкурс «Нарочно не придумаешь» посылай.

Приложив героические усилия, Эдик и Агнес одолели чужую наномеханику, приспособив сиденья к причудам человеческой анатомии. Агнес и Гелла сели рядом, обнявшись, и тихо всхлипывали, переживая свои потери.

Внезапно зазвучал голос кибертранслятора:

— Уважаемые братья и сестры по разуму, экипаж транспорта… — последовал набор непереведенных звуков, — выражает вам свое сочувствие и доброжелательство. Через несколько минут корабль будет улетать на планету, которую вы называли Джуманджи. Перелет будет продлеваться около десять плюс четыре часов по вашему счету времени. Экипаж готов постараться делать ваш печальный исход максимально приятным событием. Просим пристегивать себя к вашим удобным креслам.

Волна колебаний силы тяжести подсказала, что включены антигравитаторы. Чуть позже замурлыкали, проснувшись, ракетные движки, еле слышный шорох которых быстро превратился в очень громкое гудение. Появилось ощущение слабой перегрузки.

Над головами пассажиров загорелась голограмма окружающего пространства. Поверхность Кураре быстро уходила вниз, леса и поля сливались в темно-зеленые пятна, разделенные синими и грязно-серыми узорами водоемов. Вскоре планета стала сектором сферы, край которого занимал свинцовый сегмент океана. В воде покачивалось серебристо-багровое отражение Десятки.

За несколько минут Кураре превратилась в быстро уменьшавшийся диск, затянутый белесыми полосами облаков. На ночной стороне просматривались контуры Люпары, с которой тоже взлетали корабли. Потом в поле зрения попало размытое слабо пульсирующее полупрозрачное облако — защитное поле, скрывавшее корабль-убийцу. Сразу вернулась лютая ненависть к неуязвимым безжалостным монстрам, сломавшим столько судеб ради непонятной прихоти.

Подергав брата за рукав, Мишель осведомился:

— Что за планета Джуманджи?

— Точно не знаю. Но мы в гимназии проходили, что там много городов и, кажется, два миллиарда населения.

— Больше пяти, — уточнил Генрих. — Мир очень быстро развивается, в экономическом отношении почти не уступает Земле и Валинору. В той же системе еще пять планет, из которых две пригодны для жизни.

— Мы с папой там бывали, — сказала мама. — Если не считать двух солнц в небе, Джуманджи — точная копия Земли. А на Теоле живут дикари — совсем как люди.

Младший член семьи Корундов забеспокоился:

— Дикари опять взбунтуются? Мы будем их убивать?

— Не болтай глупости, малыш, — устало проворчала мама. — Мирные племена гоминидов генетически не отличаются от землян. За неполных сто лет мы смогли поднять их из каменного века в бронзовый. Вроде бы сам Кордини сказал, что когда-нибудь теолийцы растворятся в человечестве.

— Взбунтуются, — уверенно сказал Мишка, обиженно надул губки и прохныкал: — Эд, это неправильно, что мы проиграли войну. Ведь мы — люди, мы должны всегда побеждать… Эд, Эдди, мы еще вернемся домой?

Бедный мальчик понимал жизнь как разновидность видеоигры, в которой обязательно нужно победить, к тому же он потерял единственный дом, горько переживал утрату и был безмерно несчастен. Эдик, в отличие от него, помнил, что родился на другой планете. Здесь, на Кураре, он всего лишь прожил последние семь лет. После трех кровавых дней Кураре вызывала у него разве что отвращение, поэтому он совершенно не жалел ни о доме в Аквамарине, ни о брошенном при бегстве добре.

Сейчас им владела только ненависть к тварям, оскорбившим и унизившим человечество. Глядя с неприязнью на планету, превратившуюся в маленький кружок, он процедил:

— Не знаю, вернемся ли мы или нет, но мы отомстим за этот день. Жестоко отомстим.

Часть вторая. Браконьерские будни

Река срывалась водопадом с двухметрового уступа, неторопливый поток прыгал по камням, превращаясь в кружева пены и разбрасывая мельчайшие брызги. Рыбы с красноватой и серебристой чешуей лихо перелетали через порог, бултыхались в пену и как ни в чем не бывало плыли дальше по течению, не понимая, что перебрались из реки в озеро. Глупым созданиям все одно — лишь бы вода в жабры попадала.

В отличие от них человеку недостаточно просто существовать в комфортной среде, где солнце излучает в определенном спектре, вода и воздух имеют определенный химический состав, а в холодильнике всегда есть чем перекусить. Человеку зачем-то нужен эмоциональный комфорт, а также внимание окружающих, радость достижения абстрактной цели, взаимная любовь и прочие компоненты счастья. Хотя, конечно, немалой части соплеменников вполне хватает простых радостей бытия, но такие особи мало отличаются от рыб и растений…

Подобные мысли меланхолично бродили по синапсам и нейронам Эдуарда Корунда, физически здорового, двадцати девяти лет от роду, представителя расы homo sapiens. Недавно выбравшись из прохладной прозрачности озера, он загорал на траве, устроившись подальше от остальных любителей дикой природы. Шумная компания по соседству азартно играла в волейбол, и некоторое время Корунд рассеянно следил за Движениями мяча, потом взгляд переместился на рощу, шелестевшую листвой на противоположном берегу.

Валяться на песке с полузакрытыми глазами и думать о всякой ерунде было приятно, только блаженство не продолжается бесконечно. Кто-то остановился рядом, громко спросив жизнерадостным мужским голосом:

— Не помешаем?

— Нет, — соврал Эдуард, не поворачивая головы. Оставалась крошечная надежда, что сосед удовлетворится таким ответом, однако тот страдал чрезмерной общительностью и вдобавок был не один.

— Прекрасная погода! — высказал он свое мнение, которое совершенно не интересовало Корунда. — Вы уже купались?

— Конечно, купался, — тоже громко произнес женский голос— Видишь, у него трусы мокрые.

— Со мной случилась неприятность, — проворчал Эдуард, переворачиваясь на спину.

Они были примерно его возраста — типичные городские обыватели, полностью довольные собой и уверенные, что все окружающие обязаны разделять их восторги. Оба долго и громко смеялись шутке Корунда, потом бабенка, деловито снимая тунику, осведомилась:

— Вы часто здесь бываете?

«Какое твое дело, дура? — раздраженно подумал Эдуард и мысленно констатировал: — Отдохнуть не удастся». Он встал, собирая одежду, и буркнул:

— Вы имеете в виду планету? Нет, не часто.

Непрошеные соседи переглянулись, корча пренебрежительные гримасы. Женщина в бикини поверх неплохой фигуры посочувствовала:

— Космонавт… Поэтому вы такой неразговорчивый. Вам надо побольше…