Собака Баскервилей. Этюд в багровых тонах (сборник) - Артур Дойл

Глава VII. Стэплтоны из Меррипит-хауса

Свежесть наступившего утра стерла тоскливое и мрачное настроение, навеянное на нас Баскервиль-холлом при первом знакомстве. Когда мы с сэром Генри садились завтракать, зал был наполнен солнечным светом, который попадал сюда через высокие многостворчатые витражные окна с изображением фамильных гербов, отчего все вокруг было в разноцветных размытых пятнах. В золотистых лучах темная обшивка стен сверкала, как начищенная бронза, и трудно было поверить, что это самое место вчера вечером произвело на нас такое гнетущее впечатление.

– Мне кажется, не дом, а мы сами виноваты в том, что место это показалось нам таким неуютным! – сказал баронет. – Мы устали с дороги, замерзли. Но теперь, когда мы отдохнули, набрались сил, все воспринимается по-другому.

– Нет, дело не только в разыгравшемся воображении, – возразил я. – Вот вы, например, не слышали ночью плач, женский?

– Надо же! Слышал. Я почти заснул, когда мне показалось, что кто-то плачет. Я подождал какое-то время, но больше ничего не услышал и поэтому решил, что мне это приснилось.

– А я слышал его совершенно отчетливо. Уверен, это был именно женский плач.

– Так давайте это выясним прямо сейчас.

Вызвав звонком Бэрримора, баронет спросил, может ли он объяснить то, что мы слышали ночью. Мне показалось, что бледное лицо дворецкого стало еще бледнее, когда он услышал вопрос.

– В доме только две женщины, сэр Генри, – ответил Бэрримор. – Посудомойка, но она спит в другом крыле, и моя жена, но я знаю совершенно точно, что она не плакала.

Это была неправда. После завтрака я случайно встретил миссис Бэрримор в коридоре. Солнце ярко осветило отрешенное лицо этой высокой статной женщины со строго сжатыми губами. Я четко рассмотрел красные глаза и припухшие веки. Выходит, это она рыдала ночью, и ее муж не мог не знать об этом. И все же, несмотря на опасность быть уличенным во лжи, он сказал неправду. Почему? И что заставило его жену так горько плакать? Что-то таинственное и мрачное было в этом красивом бородаче с бледным лицом. Ведь именно он обнаружил тело сэра Чарльза, и обстоятельства смерти старика известны исключительно с его слов. В конце концов, мог ли Бэрримор быть тем загадочным человеком в кебе, которого мы видели на Риджент-стрит? Борода как будто похожа. Правда, кебмен говорил, что его пассажир был несколько ниже ростом, но он вполне мог ошибаться. Как же выяснить истину? Пожалуй, в первую очередь стоит обратиться к начальнику гримпенского телеграфа и убедиться, что телеграмма, посланная нами Бэрримору, была действительно вручена ему лично в руки. По крайней мере, будет о чем сообщить Шерлоку Холмсу.

После завтрака сэр Генри занялся изучением бумаг своего дяди, так что я получил возможность спокойно прогуляться в Гримпен. Пройдя мили четыре вдоль болот, я наконец вышел к небольшой унылой деревеньке с приземистыми невзрачными домишками, среди которых выделялись лишь два крупных здания. Одно из них оказалось постоялым двором, а второе – домом доктора Мортимера. Начальник телеграфа, который совмещал свои непосредственные обязанности с продажей бакалейных товаров, хорошо помнил нашу телеграмму.

– Разумеется, сэр, – ответил он на мой вопрос. – Телеграмма была доставлена мистеру Бэрримору в соответствии с указаниями.

– Кто доставил ее?

– Мой сын. Джеймс, ты же на прошлой неделе отнес в Холл телеграмму для мистера Бэрримора?

– Да, папа, отнес.

– И отдал ему лично? – уточнил я.

– Ну, он тогда был где-то на чердаке, и я не мог отдать ему телеграмму лично в руки. Но я отдал телеграмму миссис Бэрримор, и она сказала, что сразу передаст ее мужу.

– Ты видел самого мистера Бэрримора?

– Нет, сэр, я же говорю, он был где-то на чердаке.

– Если ты его не видел, откуда же ты знаешь, что он был на чердаке?

– Но жена-то должна была знать, где ее муж, – начал терять терпение начальник телеграфа. – Он что, не получил телеграмму? Если произошла какая-то ошибка, жаловаться должен сам мистер Бэрримор.

Продолжать допытываться не имело смысла, но и так было понятно, что, несмотря на хитрость с телеграммой, у нас по-прежнему не было доказательств того, что Бэрримор не был в интересующее нас время в Лондоне. Предположим, что это все-таки он, человек, последний видевший сэра Чарльза живым, зачем-то решил проследить за вернувшимся в Англию наследником. Что тогда? Действовал ли Бэрримор в интересах других или же сам что-то задумал? Какая ему выгода от преследования представителей рода Баскервилей? Я подумал о странном предостережении, составленном из вырезанных из передовицы «Таймс» слов. Его ли рук это дело или кто-то другой затеял непонятную игру? Единственная выгода, которой добился бы дворецкий, отпугнув от Баскервиль-холла его истинных владельцев, – в распоряжении Бэрриморов действительно оказался бы большой, хорошо обустроенный дом, на это указал сам сэр Генри. Но совершенно очевидно, что подобное объяснение не соответствовало глубине и хитрости интриг, которые невидимой паутиной плелись вокруг молодого баронета. Даже Холмс говорил, что за всю свою карьеру сыщика ему еще не приходилось сталкиваться с делом подобной сложности. Возвращаясь по серой пустынной дороге в Баскервиль-холл, я молился о том, чтобы мой друг побыстрее освободился от удерживающих его в Лондоне дел, приехал сюда и снял с моих плеч тяжкий груз ответственности.

Внезапно мои мысли были прерваны звуком торопливых шагов у меня за спиной. Кто-то бежал за мной следом и выкрикивал мое имя. Я повернулся, ожидая увидеть доктора Мортимера, но, к моему удивлению, оказалось, что меня преследует незнакомец. Это был худой, чисто выбритый мужчина тридцати-сорока лет, невысокого роста, со строгим лицом, соломенными волосами и выступающим подбородком. Одет незнакомец был в серый костюм, одной рукой придерживал соломенную шляпу. В свободной руке мужчина сжимал зеленый сачок для ловли бабочек, а на плече у него болталась оловянная коробочка для образцов растений.

– Простите за фамильярность, доктор Ватсон, – сказал он, утирая со лба пот, когда подошел к тому месту, где я остановился. – Мы тут люди простые, не дожидаемся официальных представлений. Наш общий друг доктор Мортимер, может быть, упоминал мое имя. Я – Стэплтон из Меррипит-хауса.

– Вы могли бы и не называть своей фамилии, – сказал я. – Я же вижу у вас сачок и коробку, и мне известно, что мистер Стэплтон – натуралист. Но как вы узнали, кто я?

– Я был в гостях у Мортимера, и он показал мне на вас в окно своего кабинета, когда вы проходили мимо. Нам с вами по пути, вот я и решил догнать вас и представиться. Надеюсь, сэр Генри хорошо добрался?

– Да, с ним все в порядке, спасибо.

– Мы все тут боялись, что после трагической смерти сэра Чарльза новый баронет откажется жить здесь. Конечно, нельзя ожидать, что богатый человек согласится похоронить себя в таком Богом забытом месте, но мне не нужно вам объяснять, насколько это важно для нашей округи. Надеюсь, сэр Генри не принимает близко к сердцу всю эту суеверную болтовню?

– Не думаю.

– Вам, конечно, известна эта легенда об адской собаке, которая якобы преследует их род?

– Да, я слышал о ней.

– Просто удивительно, насколько здешние крестьяне легковерны! Тут любой готов побожиться, что собственными глазами видел подобное существо на болотах, – улыбнулся натуралист, но по выражению его глаз я понял, что на самом деле он относится к этим слухам несколько серьезнее, чем хочет показать. – Знаете, эта легенда произвела на сэра Чарльза очень большое впечатление, я не сомневаюсь, что именно это и привело его к гибели.

– Но как?

– Нервы у него были настолько расшатаны, что при виде любой собаки его слабое сердце могло не выдержать. Думаю, он действительно что-то такое увидел в ту ночь на Тисовой аллее. Я предполагал, что нечто подобное рано или поздно случится, ведь я хорошо знал старика, и про его больное сердце мне было известно.

– Откуда вы про это узнали?

– Мой друг доктор Мортимер рассказал мне.

– Так вы считаете, что какая-то собака погналась за сэром Чарльзом и в результате он умер от испуга?

– А у вас есть другое объяснение?

– Я еще не сделал окончательных выводов.

– А мистер Шерлок Холмс?

На миг у меня от неожиданности перехватило дыхание, но при взгляде на безмятежное лицо и спокойные глаза попутчика я понял, что он вовсе не собирался застать меня врасплох своим вопросом.

– Зачем делать вид, что мы о вас ничего не знаем, доктор Ватсон? – сказал Стэплтон. – Рассказы о знаменитом сыщике дошли и до наших мест. А там, где знают Шерлока Холмса, естественно, знают и его помощника. Когда Мортимер назвал мне ваше имя, он не стал отрицать, что вы – тот самый Ватсон. А раз сюда приехали вы, следовательно, этим делом заинтересовался сам Шерлок Холмс, и мне, разумеется, любопытно узнать его мнение.