Постоянная должность - Айзек Азимов

Комната продолжала заполняться. После того, как придут все приглашенные, двойная дверь в главную столовую откроется, два официанта, занятые в настоящее время сервировкой стола, исчезнут, а гости выстроятся в затылок, чтобы получить порцию ветчины и сыра, мясные тефтели со спагетти, запеченные бобы и капустный салат. Позже они встанут опять в очередь за кусочком торта и чашкой кофе.

Быстро оглянувшись, Брэйд с удовольствием убедился, что поблизости нет Фостера. У него не было никакого желания, чтобы его оплакивал и предавал земле человек, который от всего этого только выиграет. Старшему преподавателю Меррилу Фостеру вся эта история только на руку. Он достаточно энергичен, чтобы грубее и настойчивее проталкиваться к штатной должности, чем это когда-либо делал Брэйд. Единственное, что могло ему мешать, — это препятствие в лице Брэйда. Когда Брэйда не станет, повышение Фостера не задержится.

Брэйда передернуло. В конце концов университет — это всего лишь частица окружающего мира. Плющ* — не граница джунглей, это просто воображаемая линия, отделяющая одни джунгли от других. Цель здесь, в университетских джунглях, может быть другой, но метод все тот же. Это метод промышленника, охотящегося за правительственной субсидией перед расширением производства. Никакого различия…

Брэйд чуть было не подскочил, когда кто-то неожиданно коснулся его плеча. Он оглянулся. Это был Фостер, с серьезным выражением на широком багровом лице. Фостер крепко схватил Брэйда за рукав.

— Послушай, Лу! Мне надо поговорить с тобой.

Брэйд принужденно усмехнулся.

— Звучит зловеще. Плохая новость?

— Я не знаю, плохая или нет. Я просто подумал, что тебе следует знать об этом.

Фостер с беспокойством огляделся по сторонам. На них никто не обращал внимания, и он еще крепче ухватил Брэйда за рукав. Понизив голос, он продолжал:

— Это насчет Ральфа Ньюфелда.

— Насчет Ральфа?

— Шш… Слушай, какой-то детектив или что-то в этом роде ходит и расспрашивает. Его фамилия — Доуни. Он говорил с одним из моих ребят, и мне передали. У этого парня создалось впечатление, будто Доуни считает, что Ральф умер не из-за несчастного случая!

Брэйд изумленно смотрел на Фостера. Он провел немало часов за размышлениями, в которых связывал имя Фостера только с дополнительными новостями о возможном увольнении, больше ни с чем.

— Так говорит детектив?

— Черт побери, Лу, я не знаю, что говорит детектив! Но как я тебе сказал, он разговаривал с моим парнем и интересовался, как шла работа Ральфа, не находился ли он в подавленном состоянии, не говорил ли о каких-нибудь неприятностях?

Их прервала миссис Литтлби, предложившая коктейли. С пьяной усмешкой Фостер отрицательно покачал головой, но Брэйд быстрым движением взял один бокал и немного отпил из него, не сводя глаз с Фостера.

— Что ты хочешь этим сказать, Меррил?

— Я думаю, что полиция подозревает самоубийство.

Брэйд ждал этого слова, но, произнесенное вслух, оно потрясло его. (Самоубийство все же лучше, чем убийство, не так ли? Это своего рода выход, не так ли?) Он спросил Фостера:

— Почему же самоубийство?

— А почему бы нет?

— Его работа шла нормально.

— Ну и что? Что ты знаешь о его личной жизни?

— А ты-то знаешь что-нибудь такое, что наводило бы на мысль о самоубийстве?

Брэйд не хотел, чтобы его слова прозвучали вызывающе, но, должно быть, напряженность последних дней отрицательно сказывалась на его самоконтроле.

Фостер отреагировал моментально. Он враждебно сдвинул брови.

— Слушай, не набрасывайся на меня! Я всего-навсего хочу сделать тебе одолжение и предупредить тебя. Если же ты собираешься затеять ссору, то считай, что я тебе ничего не говорил.

— А почему ты говоришь так, будто это непосредственно связано со мной? резко спросил Брэйд. — Если даже было самоубийство…

Неожиданно между ними возник Рейнк. Пристально глядя на них, он спросил:

— Что за разговор о самоубийстве?

Брэйд раздраженно взглянул на него и промолчал. Фостер слегка пожал плечами, как бы говоря, что он сделал свое дело, и если Брэйд собирается об этом кричать, то пусть и отвечает за последствия. Затем он сказал:

— Мы просто говорили о Ральфе Ньюфелде.

— Самоубийство? — Губы Рейнка растянулись в ехидную усмешку, он вытянул палец, почти касаясь им груди Брэйда. — Вы знаете, я в это верю. Этот парень был сумасшедший, настоящий сумасшедший. Нам повезло, что он не вздумал забрать с собой и все здание химического факультета, взорвав всех нас.

Брэйда лихорадило. Они стояли по обе стороны от него. Каждый из них жаждал уверовать в самоубийство. Почему? Внутренний голос нашептывал ему: «Самоубийство лучше, чем убийство, это выход, это выход…» Однако, не взвешивая фактов, не рассуждая и не размышляя, он знал, что жаждет правды больше, чем какого-либо выхода. Фактически единственным реальным выходом была правда, все остальное было иллюзией.

— А почему самоубийство? — спросил Брэйд. — Так ли легко поверить в самоубийство? Ему оставалось самое большее полгода до защиты диссертации.

Рейнк все еще ехидно усмехался.

— Вы в этом уверены? Как у него шла работа?

— Очень хорошо! — отрезал Брэйд.

— Откуда вы знаете?

Брэйд хотел было уже ответить, как заметил поставленную ему Рейнком ловушку. Он не знал, как избежать ее, и его молчание означало только то, что Рейнку самому придется подтолкнуть его туда.

— Должно быть, — продолжав Рейнк, — это он сам говорил вам, что его работа идет хорошо.

— Конечно, говорил, — вызывающе подтвердил Брэйд.

— А откуда вам было знать, что он говорит вам правду?

— У меня есть копии его записей.

Улыбка Рейика стала шире, Фостер тоже начал улыбаться. Брэйд внезапно заметил царящую в комнате тишину, увидел небольшие группы людей, прекративших разговоры и смотревших в его сторону, заметил Дорис, которая стиснула рукой платок и прикусила нижнюю губу.

Брэйд знал, что ни одного из находящихся здесь химиков он не сможет убедить, что разбирается в кинетике настолько хорошо, чтобы судить о том, действительно ли успешно шла работа Ральфа.

Голос Рейнка стал медоточиво-приторным:

— Я знаю, каких теорий Ральф Ньюфелд придерживался вначале, и уверяю вас, что они были бессмыслицей. Я хотел предоставить ему возможность самому убедиться в этом, допуская, что ему удастся найти какой-то побочный путь, который к чему-нибудь приведет. Конечно, из этого ничего не вышло. С ним невозможно было поладить. Тогда он пошел к вам, и здесь-то было его истинное Ватерлоо. Когда аспирант занимается проблемой, подобной выбранной Ральфом, и никогда не консультируется со специалистом, он неотвратимо приближается к катастрофе.