Эдуард Стрельцов - Владимир Игоревич Галедин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А вот и нет. 2 мая 1956 года показало ровно обратное. Что и зафиксировал Ю. И. Ваньят в журнале «Огонёк». Характерна рубрика: «“Огонёк” отвечает». И преамбула хороша: «Группа наших читателей обратилась с просьбой рассказать об одной из самых интересных фигур в том ансамбле, который называется футбольной командой, — центре нападения. Удовлетворяя просьбу наших читателей, мы публикуем эту статью».
«Огонёк» — журнал, который на спорте и футболе, в частности, никогда не специализировался. И в этот раз редакция, якобы равнодушная к теме, приглашает известнейшего журналиста дать вроде как ответ на письма трудящихся. Вопрос-то всё тот же: как там с центром нападения? Уже появился? Или нет пока? Растолкуйте, Юрий Ильич! А то народ ждёт — и огоньковские сотрудники по блату и в первую очередь.
Ваньят, естественно, начинает с истории вопроса. Упомянув и Петра Исакова, и Василия Павлова, и могучего Василия Бутусова, и изящного Бориса Пайчадзе. Удивительно, но на небольшой журнальной площади умещаются Федотов с Бобровым, а также недавно закончивший выступления Бесков. Больше того, переход к современному положению дел — к творчеству Никиты Симоняна — выглядит легко и логично. И на фоне такого художественного и футбольного пиршества появляется интересующая всех фигура. «Как это ни странно, — ведёт мысль Ваньят, — но нападающему на поле действовать без мяча во много раз сложнее, чем с мячом. Для этого надо уметь “видеть поле”, правильно выбирать позицию. Такой способностью отличается 19-летний Эдуард Стрельцов — центр московского “Торпедо”».
Это уже признание. Безоговорочное. Одна неточность: Эдуарду в том мае не исполнилось девятнадцати. Так то беда всех пишущих о нём людей. Остальное-то правильно: «В этой игре лидеров нынешнего всесоюзного чемпионата мы увидели действия двух сильных пятёрок нападения, слаженных, стремительных, комбинационных, смело завершающих штурм. К такой игре “Спартака” мы уже привыкли: ведь эта замечательная команда имеет сейчас лучшую линию нападения, составляющую ядро сборной страны. Но с удовлетворением надо сказать, что торпедовское нападение не только не уступило в мастерстве спартаковскому, но на сей раз явно превзошло его. Душой этого нападения и был Эдуард Стрельцов. Может быть, впервые после Федотова и Боброва увидели мы действия центра атаки во всём блеске». При этом Ваньят конкретно объясняет, в чём «блеск»: «Он использовал каждый благоприятный момент, чтобы пробить по воротам, и отлично маневрировал без мяча, отвлекая на себя внимание спартаковской защиты».
Может, после этого Г. Д. Качалин и предпочёл армейца Башашкина в качестве центра обороны на Олимпиаде? (Маслёнкин две игры провёл там полузащитником). Кто знает. Одно точно: мечта А. В. Тарасова и массы любителей футбола, которая зрела с 1954 года, — сбылась!
Теперь люди будут ходить специально «на Стрельцова», как когда-то ходили «на Боброва», «на Федотова», «на Пайчадзе». Вдумаемся: один человек собирает около 50 тысяч публики, а со скорым вводом в строй «Лужников» — и вдвое больше. И это не «раскрученный», не назначенный по партийно-комсомольской указке кумир — нет, здесь имеет место подлинно народный выбор. В стране с однопартийной системой, раз и навсегда усвоенной идеологией такая популярность не могла не вызвать раздражения той части властной верхушки, которая за идеологию и отвечала. Это сколько же народа — в печати, на радио, киностудиях, телевидении, в школах, вузах — работало над созданием образа молодого строителя коммунизма! Средства сумасшедшие тратились, столько денег убили — и что? Кумир образовался, да какой-то не такой. Речей правильных не говорит, партию не благодарит. Ещё кок носит на голове «не наш», пусть и по моде. Скоро всё это самым серьёзным образом скажется на судьбе Стрельцова.
...А пока, в первой половине 56-го, у него прекрасно идут дела в «Торпедо». Правда, следующий после отменной победы над «Спартаком» матч автозаводцы проиграли кишинёвскому «Буревестнику» 1:4 («Очень вяло провёл встречу Стрельцов», — сообщил в «Советском спорте» 8 мая П. Каминский), причём дома и по заслугам, однако до конца июня держались в лидирующей группе и вполне конкурировали со «Спартаком» в борьбе за чемпионство.
И основания к тому имелись. Потому что, если поразмышлять, то какие противопоказания к сотрудничеству могли быть у торпедовской пары бомбардиров (вскоре добавился юный Слава Метревели) с Бесковым? Футбол все они обожали безумно, новое в тактике встречали с удовольствием, да и просто уважали друг друга: Стрельцов, знавший толк в игровых оценках, и через 35 лет не забыл, как старший тренер (который, понятно, тогда мог легко показать, как надо исполнить технический приём) бил по воротам. Вот и заиграли автозаводцы красиво, на радость зрителям. И бесковские перестановки в атакующей линии шли лишь на пользу. 17 мая, например, с московским «Динамо» наставник определил в центр нападения Ивана Моргунова с конкретной задачей, как писал в «Советском спорте» Г. Д. Качалин, «активной игрой по центру сковать Крижевского, лишить его возможности помогать партнёрам». А Стрельцов вновь исполнял левого инсайда. В итоге план сработал на 100 процентов: оба забили по голу, обеспечив победу. И всё-таки Г. Д. Качалин в обстоятельном отчёте уделяет Эдуарду особое место: «Старается Стрельцов, он инициативен, стремителен, его рывки вперёд мощны и опасны». И далее важнейшее замечание: «Но этот молодой растущий футболист играет по настроению, со срывами. В отчётной встрече он также злоупотреблял обводкой, медлил с передачей мяча, когда его партнёры были открыты. Особенно нехорошее впечатление оставляет то, что Стрельцов, если у него отбирают мяч, выключается из игры, становится наблюдателем того, как товарищи стремятся исправить его ошибку. Это вредная привычка, особенно для игрока, входящего в сборную страны».
Такая критика полезна гораздо больше иной похвалы. Заметьте: никакой грубости, разнузданности, бестактности. И слово «нехорошее», вместо возможного для кого-то «ужасное», «отвратительное» или просто «плохое», говорит, на мой взгляд, об отношении Гавриила Дмитриевича к Эдуарду, которое я бы назвал отеческим. Ведь и про сборную в конце сказано, куда непосредственно Качалин торпедовского паренька и привлёк. Другое дело, что на всех «детей» в советской команде, которой предстояла Олимпиада, одного «отца-тренера» не хватало и заниматься исключительно Эдуардом Качалин возможности не имел.
Однако подобного отношения со стороны наставников и функционеров
