(Не) по любви - Вероника Карпенко

глаза, выжидая, пока возня за спиной стихнет. Пока Джексон, взвалив на плечо бездыханное тело, исчезнет за дверью. Он все сделал правильно! Он не мог поступить иначе. Но почему-то на сей раз уверенность в своей правоте отдавала кровавой горечью…

Энтони ехал домой, не глядя по сторонам. Впереди, сменяя друг друга, мельтешили огни габаритов. Он проскочил на красный свет, не специально. Едва успев завершить свой опасный манёвр. Бутылка на пассажирском сидении перекатилась на другой бок. Он решил сделать это красиво! Реабилитироваться за свой неудачный старт. Отлюбить её нежно, по-настоящему. Представив себе на секунду, что это всерьёз.

Он мог бы найти утешение в умелых объятиях Дэби, забыться, имея шикарное тело Лозанны. Или, на крайний случай, наведаться к Нэнси, где ему всегда были рады! Но в этот раз Тони хотелось «отмыться», забыть о случившемся в клубе. И вместо бывших в употреблении, пускай и очень умелых девиц, ему нужна была недотрога. Как будто её чистота могла обелить, оправдать его.

В груди всё ещё догорало, когда он, оставив машину, вошёл на порог. Внутри его дома была тишина. Но, ещё на подъезде, Тони успел различить свет на втором этаже. Это было так странно и непривычно! Кто-то был здесь. Кто-то ждал его дома. С замиранием сердца? С недоверием? С ужасом? Едва ли её ожидание было исполнено теплыми чувствами. Но чувства все портят! И, следуя опыту, приводят к печальным последствиям.

Глава 4. Кэтрин

— Так ровно? — спросила Мартина. Платье в мелкий цветочек задралось, обнажая широкие щиколотки. И Кэтрин подумала, что именно так, должно быть, выглядела фея-крестная по задумке Шарля Перро.

Она склонила голову на бок, пытаясь оценить симметричность. Картина, отобранная у тёти Рози, изображала даму с собачкой. На ней девушка сидела на камне в огромной широкополой шляпе, перевязанной синим бантом. Таким же синим был пояс на платье. И васильки, которые она сжимала в одной руке, другой поглаживая собачонку. А гладко причесанный песик, привстав на передних лапах, высматривал кого-то вдали.

Ничего особенно! Но от этой картины веяло солнцем и спокойным теплом. Глядя на неё, Кэтрин любила фантазировать, что вот-вот сейчас в кадре появится кто-нибудь третий. Возможно, тоже с собачкой, но только с другой. Они улыбнутся друг другу и, не говоря ни слова, пойдут в одном направлении.

— Немного левее, — ответила Кэтрин, указывая наклоном головы, насколько именно.

Картина отлично вписалась между двух окон. В углу своё место занял цветок. Книги в стопке, прислоняясь боками друг к другу, заполнили нишу в стене. Пришлось немного прибраться! Так как эта часть дома не пользовалась спросом довольно давно. Шкаф пустовал, а кровать была завалена набросками. Огромные ватманы с кляксами разных форм и размеров. Перебирая их, Кэтрин вдруг осознала, что в ней дремлет художник. Во всяком случае, осилить нехитрый навык сумеет даже лентяй!

Мартина ловко сползла с табурета. Невзирая на возраст, она была подвижной и очень жизнерадостной. Сновала по комнате, словно маленький сгусток энергии. Начищая, натирая и расставляя по местам.

— Вот и уютненько стало! — уперев руки в бока, проговорила Мартина, — Для детской — самое то! Светло, тихо и окошки во двор.

Кэтрин открыла рот, намереваясь возразить. Объяснить, что эта уютная комната предназначается ей! Но в последний момент застеснялась. Кажется, эта милейшая женщина не имела понятия, что к чему. Уже, исходя из того, какие хвальбы в адрес Энтони Торреса звучали из её уст.

«Забавно», — думала Кэтрин. Она и не знала, что он — «полукровка»! Мартина работала няней в их доме, и помнила братьев с пеленок. А ещё она помнила Юлию, их мать, которую так бесконечно любил «мистер Пол».

Она вдохновенно болтала о жизни в поместье, о талантливом мальчике Тони и его трудном детстве. О бескорыстной любви к псу по имени Бруно. О трудностях адаптации после смерти матери. И о том, как Мартина осталась, принеся в жертву личные планы! А теперь, когда дети разъехались, продолжала заботиться о каждом по очереди.

«Она всерьез?», — думала Кэтрин, улыбаясь очередному рассказу из серии «как маленький Энтони писал в штанишки».

— Ой, миссис Кэтрин! — обеспокоенно проговорила Мартина, — Забыла спросить. У вас нет предпочтений в еде?

Кэтрин задумалась и пожала плечами:

— Да, в общем-то, я всеядна.

— Вот и отлично! — ответила женщина, звонко хлопнув себя по бедрам.

— Мартина? — обратилась к ней Кэтрин. — Могу я тебя попросить? Не называй меня «миссис».

Домработница удивленно вскинула брови:

— А как же мне вас называть?

— По имени! — Кэт улыбнулась как можно приветливей, — И можно на «ты»?

Мартина скорчила рожицу, выражая сомнение. Как будто эта невинная просьба шла в разрез с её постулатами. Она стянула со лба ободок и, взглянув на него, вернула на место.

— Ну, как-то это неправильно, — услышала Кэтрин.

«Неправильно называть мистером того, кто при тебе восседал на горшке», — хотела ответить она. Но вслух сказала:

— Ну, пожалуйста!

Мартина смягчилась, морщинки на лбу разгладились.

— Я рада за Тони! Ему повезло с женой, — она с теплотой посмотрела на Кэтти.

«А уж как мне повезло», — с горечью подумала Кэт.

Они вместе оценили результаты своих трудов. И то, как безликая комната, превращенная в кладовую, вдруг обрела новую жизнь. На кровати появились подушки, а на окнах — двойные шторы. Пару картин Кэтрин все же оставила! Одна из них изображала цветок, другая — летящую птицу. Хотя, по сути, обе они были просто сгустками цвета. Вероятно, художник, что жил здесь, отличался богатой фантазией.

Внизу хлопнула дверь. Кэтрин вздрогнула! В глубине души она надеялась, что он не вернётся сюда ночевать. Что он не вернётся вообще! И первая брачная ночь станет последней.

«Размечталась», — подумала Кэтрин, затылком чувствуя его приближение. Он уехал с утра, не сказав ей ни слова. А теперь? Что предпримет теперь? Звук шагов позади стал отчетливее и вдруг оборвался. Мартина всплеснула руками. Её лицо озарила улыбка.

— Мистер Энтони! — она замерла, предвкушая трогательную сцену встречи двух влюбленных сердец. Но её не последовало! По правилам, Кэтти должна была повиснуть у мужа на шее и рассказать, как соскучилась. Но вместо этого она задышала быстрее и настроила внутренний «громоотвод».

— И что здесь происходит? — с легкой улыбкой проговорил Торрес, переступая порог. Впрочем, эта улыбка была адресована горничной. Для Кэтрин в запасе у него имелся лишенный эмоций взгляд.

Мартина, однако, ничуть не смущённая их взаимным безразличием, принялась излагать.

— А мы вот решили с миссис…, — она с непривычки запнулась. — С Кэтрин! Навести