Сиккер - Кейт Тирнан

Когда все было готово, я почувствовал холод и жажду, и не хотел ничего, кроме кружки чая и теплого огня. Вместо этого я встал и проследил свои шаги вокруг дома. Я увидел повторяющиеся следы от моих ног, ведущие к поленнице, но также я увидел множество новых следов, которых определенно не было там раньше: следы ведущие от угла подъезда в лес. Мой рот сложился в твердую линию, я последовал за следами.

Как же мой истощенный, недоедающий отец был способен ходить пешком так далеко последние пару дней, задался вопросом я спустя сорок минут. Конечно, это заняло у меня дольше времени потому что следы дублировались обратными следами, я должен был убирать другие скрывающие и обманные заклинания, и я должен был следить за ловушками — это должно было быть что-то отчаянно важное, чтобы заставить Отца ходить такую даль каждый день в его ослабленном состоянии.

Еще через несколько минут я почувствовал растущее беспокойство, плохой привкус во рту. Я нервничал; затылок покалывало; все мои чувства были на взводе. Было противоестественно для леса быть таким тихим, таким бесшумным. Тут не было деревьев, не было птиц, не было движения или жизни любого рода. Вместо этого, пространство было проникнуто чувством страха и тревожной тишины. Если бы я не был на миссии, если бы не знал, что отслеживаемая ведьма — мой отец — я бы убежал. Снова и снова, каждую минуту, мои чувства говорили мне удирать, бежать к черту отсюда, бежать так быстро, как могу через густой лес, и не останавливаться, пока не буду дома. Потребовался весь мой самоконтроль чтобы проигнорировать их, безжалостно заглушить эти чувства. Богиня, что он сделал?

Я поднажал вперед и пришел, наконец, на небольшую поляну. С одной стороны поляны стоял старая хижина с круглой крышей, сделанная из палок и покрытая большими полосами бересты, как дома индейцев. Огонь горел без энтузиазма за пределами хижины. Он был окружен огромными бревнами, легко достигающими 2 футов в диаметре, которые выглядели как скамейки.

Я почувствовал себя плохо. Тошнота подходила к моему горлу; моя кожа покрылась липким, холодным и влажным потом. Из-за сильного напряжения на свои чувства, я мог сказать, что был в огромной силовой яме, подобной той, что была на кладбище в Видоуз Вэйле. Но эта состояла из пересекающихся линий, светлый и темных — здесь было легко работать темной магии, понял я, и мое сердце сжалось.

Я подошел к хижине. Каждое чувство во мне кричало уходить прочь от этого места, оставить его, что я был близок к смерти, что я задыхался. Смутно, я был в состоянии понять, что эти чувства были эффектом заклинаний, предназначенных чтобы отогнать тех, кто наткнулся на это место случайно, и я заставил себя игнорировать их. Сделав глубокий вдох, я нырнул вниз и протолкнул себя в хижину через ее низкий дверной проем.

Немедленно я был атакован чувством полного ужаса. Мой рот пересох, глаза были дикие, дыхание перехватило в горле. Борясь за самообладание, я осмотрелся в хижине с помощью магического зрения. Там был отец, припавший к полу в глубоком трансе, его лицо озарялось неземным рвением. Он склонился над темной… дырой? Затем это дошло до меня, и мое горло сжалось, как если бы меня душили. Дорогая Богиня. Я никогда не видел ничего из этого прежде, хотя конечно читал об этом. Мой отец был перед бит-деарк(bith dearc), буквальным входом в преисподнюю, мир мертвых. Мой мозг всячески пытался понять, но ничего не приходило на ум, кроме ужасного понимания. Бит-деарк (bith dearc)… если бы Совет знал об этом…

Отец не замечал моего присутствия, глубоко закрепившийся в теневом мире. Атмосфера внутри хижины была жалкая, угнетающая. Я не мог оправиться от шока и ужаса, панически удивляясь, какого черта эта хижина стала частью моей жизни. Затем, смутно, мои пытаемые чувства ощутили присутствие человека снаружи. Я кинулся обратно через вход к поляне, чтобы увидеть женщину, сидящую на одном из полен-скамеек. Она тыкала безучастно палкой в огонь, по видимому используемый для ожидания и не казалась испытывающей тот ужас и страх, которые измельчали мой самоконтроль.

Я должно быть выглядел сумасшедшим, с моим белым лицом и дикими глазами, но она, казалось, не думала ничего такого и не выглядела удивленной найдя кого-то здесь, кроме себя.

"Здравствуйте", сказала она, после беглого взгляда на меня.

Я сел на полено напротив нее, моя голова была между коленей, поэтому я не мог ее поднять. "Здравствуйте" пробормотал я. Я засасывал холодный воздух, пытаясь очистить мою голову, но воздух здесь чувствовался отравленным. Как мог мой отец это делать? Что делать, что делать?

"Это мой третий визит к колдуну" призналась женщина. Это заняло у меня момент чтобы перевести. Ее третий визит к ведьме. Я хотел бы, чтобы у меня была мысль освежить мой французский прежде, чем я пришел в это ненавистное место.

"Это позволяет говорить с моим другом Жюлем" продолжала она общение с незнакомцем в приемной доктора. "Жюль умер в прошлом году."

Мой желудок взволновался, когда я понял эту информацию. Мой отец помогал этой женщине разговаривать с ее дорогим Жюлем, который умер в прошлом году. Чертов ад. Мой отец помогал людям общаться с их ушедшими близкими. Он открыл бит-деарк (bith dearc) в потусторонний мир и предоставлял эту услугу своим соседям. Это было ужасающе на очень многих уровнях, и я не знал на что реагировать сначала.

Видимо не беспокоясь о моем отсутствии ответа, женщина размышляла: "Колдун, он очень сострадательный. В последний раз я не смогла заплатить. Но сегодня у меня есть для него 2 большие курицы".

Великолепно. Мой отец был принцем. Она не могла заплатить в последний раз, но сегодня у нее есть две вкусные курицы для него. Мой отец нарушал некоторые из наиболее основополагающих правил ремесла ведьмы и оплачивался курицами за это. Я почувствовал, как будто схожу с ума.

Бывали случаи в истории, когда это было необходимо, даже крайне необходимо, контактировать с душами по ту сторону, случаи, когда это было санкционировано. Но общаться с мертвыми на регулярной основе, за плату — это было оскорбление природы. Это никогда не будет позволено. Именно такого рода вещи Сикер отправлялся расследовать, чтобы закрыть. Осознание этого факта вызвало тошнотворное сжатие моего желудка.

В конечном итоге, я не знаю насколько позже, Дэниэл вышел, с пепельный лицом. Когда он увидел меня сидящим здесь, белого от болезни и страданий, он поразился. Его тусклые глаза перешли с меня на женщину, которая все еще терпеливо ждала. Игнорируя меня, он подошел к ней и заговорил мягко с ней на французском, объясняя ей, что сегодня не слишком хороший день, что она должна прийти в другой раз. Вид полного разочарования на ее лице был душераздирающим. Но она покорно встала, предложила моему отцу ее кур, от которых он отказался улыбаясь, и ушла. Оставив нас наедине, отца и сына, ведьму и Сикера.