Двугорбый Янус - Сергей Буянов

Степанида вернулась в полутёмную, комнату. Она ощутила: за время её отсутствия произошли перемены. В воздухе появились новые волны. Веяния положительной Энергии. Степаниде стало муторно. Она вернула кристалл Орвиллу и, отказавшись от гонорара, поспешила выпроводить гостей.

– Прощайте навсегда! – злобно выкрикнула она и захлопнула двери. Добро давалось Степаниде нелегко. Сколько сил уходило впустую! Степанида сама не знала, почему не стала губить этих голубков

Она постояла в нерешительности. Не двигался ни один мускул. Степанида что-то вспомнила, вероятно, из молодости, глубоко вздохнула и сплюнула. Необходимо срочно в церковь, за подпиткой, решила она. Энергетический запас иссякал.

Глава 24

Акульев знакомился с трофеями из кейса Орвила Янга, одновременно слушая устный доклад доцента Якушева. Когда Яков Яковлевич закончил говорить, профессор встал из-за стола, прошёлся по кабинету

– М-да! Игрушки, конечно, опасные для обычного человека, – задумчиво произнёс профессор. – Техника на грани фантастики, что и говорить.

– Для нас не опасны, – вставил словечко подчинённый.

– Ещё как опасны, милейший! Хотя, вероятно, наши спецслужбы уже обзавелись подобным инвентарём. Снеси всё в сейф и запри до времени.

– Во время обработки агента Орвила Янга, я, – замялся доцент, – я ощущал присутствие Лошадя.

– Ну, и? – профессор подскочил и заглянул в глаза Якушеву – Лошадь мешал тебе?

– Скорее наоборот. Немного помог.

– Ищи! Ищи Лошадя!

– Яволь! – гаркнул Якушев и пулей вылетел из кабинета. Акульев довольно потёр ладонями. Первый удар попал в цель.

Глава 25

Деда Гришу хоронили соседи. Он лежал в гробу счастливый и умиротворённый. В смокинге с бабочкой. Нелепо смотрелась подушечка с орденами и медалями, но это его уже не волновало. Возле раскрытого гроба беспрестанно сновали фоторепортёры, захлёбывались в экстазе отечественные и импортные тележурналисты. Ещё бы! Такое событие! Ветеран Великой Отечественной похоронен достойно! По наградам и погребальная одёжка.

– Никогда не будут забыты фронтовики Великой Отечественной и труженики тыла! Всем достойную старость! – подобные лозунги попали во все центральные газеты, а в заключение некролога, в лучших традициях отечественных журналистов повторялась центральная мысль Национальной идеи: Россиянин – самый здоровый человек в мире!

Специальные периодические издания также не обошли вниманием Национальную идею. Она породила целый сонм изобретателей здорового образа жизни и методик оздоровления Уважаемый в определённых кругах медицины старец – заслуженный деятель, член-корреспондент предложил новую методику принятия русской бани. Полный зал научных сотрудников заворожено заглядывал в шамкающий рот, выдающий золотые слова. Суть новшества сводилась к следующему: баня, в особенности русская, оздоровительно влияет на организм человека! Однако необходимо знать меру Поэтому академик предлагал абсолютно новую систему, позволяющую принимать баню без последствий перегревания организма. Как положено, в монографии приводилась теоретическая база учения: воздействие сухого пара на организм человека на клеточном уровне. Затем кратенько описывалась собственно методика: мужик ложится на полок, а его с обеих сторон хлещут вениками двое других парильщиков. Вроде бы ничего нового? Ан, нет! На то он и гений, чтобы уловить изюминку! Казалось бы, крохотная, деталь, а переворачивает все представления о русской бане. Дело-то, оказывается, в том, что «голова парящегося, должна находиться вне воздействия высоких температур»! Вот оно, гениальное решение! Голову на улицу, и делу конец! Просто? Да! Гениально? Безусловно! Мозг не перегревается, организм приобретает способность перенести ещё большую температуру! Революция? Конечно! И не только в банном деле. Это же панацея: так можно победить туберкулёз, рак, а в перспективе, СПИД! Кроме того, обуздать ещё неведомые человечеству инфекционные заболевания! А почему нет? Микробы не выдерживают высоких температур – пусть погибают в парилке!

Учение, громадно по объёму, но только пятеро получило за соавторство научную степень кандидата. Что и говорить, слуги науки скромны и терпеливы. Словом, трудяги.

Да, совсем не к этому писал Апостолов. Он с отвращением отбросил периодику. Задумался. Каждый период становления не проходит без перегибов, но это вскоре пройдёт. Всё образуется и встанет на свои места. К тому же, в стране появились и положительные сдвиги. Например, перестали оплачивать больничные листы. И правильно. Если больной – незачем работать. Увольняйся – не гробь своё здоровье! Сам Апостолов ни разу в жизни не был на больничном листе и полностью одобрял инициативу чиновников.

Апостолов вспомнил о печати антихриста. Что же получается? Самые здоровые россияне – самые лучшие рабы, или как? Что же имеет в виду отец Мефодий? Кликушество или суровая реальность времени? Профессор решил разобраться и направился прямиком в Собор, где служил отец Мефодий.

– Почему только верующие люди понимают всю опасность порабощения? – с порога задал вопрос профессор.

– Они верят проповеднику. Возможно, даже не осознавая всей глубины опасности, – ответил священник.

– Но откуда, у вас такие данные? Почему вам точно известно о возможностях компьютерной системы?

– Господь не оставляет нас, – уклончиво ответил отец Мефодий.

– Как противостоять глобальному контролю? Как убедить неверующих?

– Вот вы, профессор, станете экспериментировать над собой?

– В общем-то, в целях науки, может быть.

– А в целях, противоречащих здравому смыслу?

– Но почему? Всё научно и экономически обосновано и целесообразно! – возразил Апостолов. – Каждый человек будет на учёте. Мы уничтожим преступность. Голод, наконец! – профессор поочерёдно загнул пальцы.

– Индивидуальность, – спокойно продолжил священник.

– Исчезнет душа? Вы это хотите сказать?

– Раньше боялись закладывать душу, теперь мало кто верит в её существование. Помните пролетарского поэта, «слова ветшают, как платье»?

– Понял, – кивнул Николай Иванович, – Слишком часто употребляется слово душа, поэтому её значимость потеряна.

– Сказано, не упоминай имя всуе Господа Бога Твоего.

– Я понял, но что предпринять? Если никто и ничего не боится?

– Николай Иванович! Это вы спрашиваете у меня? Вы, отец Национальной идеи! Лидер современной интеллигенции! Проповедуйте! Проповедуйте!

– Поймут ли?

– Вы уж постарайтесь, чтобы поняли. К вам прислушиваются. Именно вы сумеете настроить людей, готовых экспериментировать над собой, не делать этого! Последствия непредсказуемы!

– Я понял. Благослови меня, отец Мефодий!

– Тебя ждут огромные испытания и искушения! Сторонники печати скажут: «Мы покончим со всеми пороками человечества! Простая кодировка, и нет наркомании, алкоголизма, алчности, прелюбодейства, зависти!»

– А потом кодировочка: «Вешайся, стреляй, убивай, умри наконец!» – понял Апостолов.

Отец Мефодий благословил его, напомнив о силе искушений. Апостолов вышел из храма со светлым чувством. Отец Мефодий общался с ним как с равным, как с посвящённым в некую тайну!

Профессор чётко определил собственную миссию. Он пойдёт и станет проповедовать. Только станет это делать крайне аккуратно, слишком уж могущественный у него соперник. А поле деятельности бескрайнее! Необходимо свергнуть идолов-божков, которым поклоняется всё большее и большее количество людей: они буквально молятся на компьютер. Машина заменила им духовную пищу. Обязательно надо найти, обосновать и предоставить весомые контраргументы. Профессора Апостолова захватила новая идея.

Глава 26

Следователь прокуратуры вызвал на очередной допрос усталого и измученного задержанного. На этот раз Афоня почувствовал: от тюрьмы не отвертеться. И оказался прав.

Следователь важняк собрался спихнуть несколько глухарей на прыщеватого субъекта. Уж больно почерк подходил. Так Афоня катил за серийного убийцу.

– Ты! – следак толкнул костлявым пальцем в допрашиваемого. – Наркоман и убийца!

– Я не наркоман, – устало ответил Афоня, глядя на массивную золотую печатку на среднем пальце важняка.

– Так станешь им! – следователь стукнул кулаком по столу, подпрыгнул канцелярский набор, но устоял. Мент спокойно посмотрел на задержанного, а ведь, станет наркоманом! Это неплохая идея, кстати.

– Вряд ли.

– Вот обвинение, гражданин Никифоров Афанасий Петрович.

Афоня глянул усталыми глазами на листки с гербовыми печатями. Ему всё равно. Если уж, схватили, то посадят непременно. Он будет всё отрицать.

В камере Афоню не трогали. Никто не подсаживался к нему с авторитетным мнением, мол, возьми на себя кое-что, а остальное не бери! Всяко менты не отстанут, а то хуже будет. Никто не бил, никто не опускал, никто не заставлял спать у параши, и вообще, сокамерники отнеслись к Афоне достаточно любезно. Только вот, не давали спать. Совсем. Все семьдесят четыре часа предварительного заключения.