XX век флота. Трагедия фатальных ошибок - Александр Больных

В 1940 году происходит резкая смена стратегии, японцы ставят задачей захват «района южных ресурсов», причем первую скрипку в этом играет армия. Но сразу вспыхивает спор между армией и флотом: какую именно цель атаковать первой – Малайю (армия) или Филиппины (флот)? В результате было принято компромиссное решение – атаковать будем все сразу. И снова главная роль отводится авиации, бомбардировщикам G3M и G4M, находящимся на Тайване и во Французском Индокитае. В ежегодном оперативном плане 1941 года флот по-прежнему предполагает придерживаться оборонительной стратегии: завлечь американцев подальше на запад и разгромить в генеральном сражении. При этом японские адмиралы рассматривают авианосцы как уравнитель шансов в дуэли линкоров, то есть примерно так же, как это делали англичане.

Имеются и другие доказательства того, что наращивание численности авианосцев еще не сделало их главной ударной силой японского флота. Японцы дольше других носились с идеей крейсера-авианосца. Если Англия и США устанавливали на своих авианосцах только универсальные орудия и при первом же удобном случае снимали среднюю артиллерию («Саратога», «Фьюриес»), то японцы не только бережно сохранили 203-мм орудия на «Акаги» и «Кага» во время последней предвоенной модернизации, но и всерьез рассматривали проекты «Сорю» с башенными установками. Похоже, реализовать их помешало одно – ограниченное водоизмещение, иначе мы смогли бы увидеть более чем оригинальный корабль. Вдобавок в последней предвоенной кораблестроительной программе мы видим 7 линейных кораблей, 2 линейных крейсера и ровно один авианосец «Тайхо», это в то время, когда у американцев в рамках строительства «Флота двух океанов» количество авианосцев превысило количество линкоров – 7 линкоров, 6 линейных крейсеров и 18 авианосцев.

Тактика японского флота в целом ряде сражений тоже доказала, что линкор так и остался главным кораблем для японских адмиралов. В общем, кроме заявления, сделанного задним числом, уже после окончания войны, бывшими офицерами японского флота, у нас нет доказательств того, что японский флот действительно готовился к авианосной войне.

Основной вывод, который можно сделать, анализируя развитие флотов в межвоенный период, звучит грустно. Главный урок истории заключается в том, что из нее не извлекают никаких уроков. Адмиралы по-прежнему готовились к прошедшей войне, даже технические новинки они пытались втиснуть в прокрустово ложе устаревших теорий.

Доказательство от противного

Боевые действия на море в годы Второй мировой войны достаточно быстро опровергли буквально все логические построения, на основе которых господа адмиралы намеревались вести будущую войну. Более того, выяснилось, что опыт одного театра военных действий совершенно неприменим на другом, хотя бы даже они и находились совсем рядом. Специфика боевых действий в Атлантике резко контрастировала с характером боев на Средиземном море, а уж Тихоокеанский театр вообще стоял особняком. То же самое можно сказать о Балтийском и Черном морях. Хотя начиналось все вроде бы достаточно благопристойно с точки зрения «вечных» канонов морской войны.

Было совершенно понятно, что немецкий флот не в состоянии дать бой объединенному англо-французскому, собственно, любой из них поодиночке также без труда справился бы с Кригсмарине. Недаром немецкий главнокомандующий адмирал Редер мрачно заявил: «Надводный флот не сможет сделать больше, чем просто показать, что он знает, как нужно отважно умирать». Подводные лодки тоже были слишком немногочисленны, чтобы всерьез угрожать британским коммуникациям, вдобавок теперь англичане имели гидролокатор – асдик, который, как они были уверены, позволит им нейтрализовать подводную угрозу. Учитывая все это, у Редера просто не оставалось иного выхода, как попытаться начать крейсерскую войну, хотя и для ее ведения у немцев имелось всего три карманных линкора. Не слишком много для борьбы с самым большим в мире торговым флотом. И все-таки немцы попытались сделать хоть что-то, тем более что главной задачей этих рейдеров считалось не уничтожение транспортов, а нарушение системы судоходства. Однако и англичане учли уроки прошлой войны, когда упрямство судовладельцев и недомыслие Адмиралтейства привели Британскую империю даже не на грань, а за грань гибели, откуда англичан вытащили только американцы. Теперь система конвоев была разработана заранее и на важнейшем театре введена с первого же дня войны. Все выглядело хорошо, если бы не одно маленькое но: англичане испытывали острейшую нехватку эскортных кораблей, поэтому в начале войны многие конвои пересекали Северную Атлантику без охранения, военные корабли встречали их только на подходах к Англии.

Командование немецкого флота заблаговременно отправило в океан два рейдера – «Адмирал граф Шпее» и «Дойчланд», но результаты их походов оказались далеко не теми, на которые рассчитывал адмирал Редер. Проще всего разобраться с походом «Дойчланда». Рейдер проболтался в море целых три месяца, но за это время сумел потопить всего два транспорта. Успехи «Графа Шпее» были более значительными, однако его судьба оказалась гораздо более печальной.

Однако, прежде чем перейти к описанию боя у Ла-Платы, которым британские моряки заслуженно гордятся, следует сделать небольшое отступление. 21 ноября в поход отправились линейные крейсера «Гнейзенау» (под флагом вице-адмирала Маршалла) и «Шарнхорст». Увы, их поход тоже оказался бесславным. На следующий день они столкнулись с вспомогательным крейсером «Равалпинди», патрулировавшим в океане. Бой не мог затянуться, но германские корабли израсходовали непозволительно много снарядов для потопления бывшего лайнера. А вскоре на горизонте появился неясный силуэт, от которого немцы поспешили удрать. Таинственным противником, столь напугавшим Маршалла, был легкий крейсер «Ньюкасл». Немцы сумели ускользнуть от высланных на перехват британских линкоров, но испытали большие проблемы во время шторма.

«Граф Шпее» сумел проскользнуть в Южную Атлантику, где и приступил к охоте за британскими транспортами. Пока еще война велась в рамках правил и конвенций, командир рейдера капитан 1 ранга Лангсдорф старался по возможности щадить команды торговых судов, хотя при этом рисковал собственным кораблем. Слишком часто радист атакованного транспорта успевал давать сигнал бедствия, который могли перехватить корабли союзников. В начале войны британское Адмиралтейство отнеслось к задаче отлова германских рейдеров с чрезмерной серьезностью: было сформировано несколько оперативных соединений, в которые вошли британские и французские линейные крейсера. Исход встречи карманного линкора с «Ринауном» или «Дюнкерком» можно представить без всякого труда, а ведь в состав этих соединений были включены даже авианосцы. «Граф Шпее» забрел даже в Индийский океан в поисках легкой добычи и всего к декабрю 1939 года потопил 9 транспортов, но при этом не погиб ни один человек.

Однако всякому везению приходит конец. Сначала англичане пытались идти к месту потопления последней жертвы рейдера, что было заведомо бессмысленно. Но в конце концов командир Соединения G коммодор Харвуд решил сыграть на опережение. Он угадал, что «Граф Шпее» направится к устью Ла-Платы, и повел свою эскадру именно туда.

Рано утром 13 декабря 1939 года противники встретились, это был первый серьезный морской бой Второй мировой войны, который тоже во многом стал символическим для дальнейших отношений между Королевским Флотом и Кригсмарине. Эскадра Харвуда состояла из тяжелого крейсера «Эксетер» (6 203-мм орудий) и легких крейсеров «Аякс» и «Ахиллес» (8 152-мм орудий). Германский рейдер был вооружен 6 280-мм и 8 150-мм орудиями и без труда мог потопить любой из британских крейсеров. Он и открыл огонь первым в 06.18 с дистанции 19 000 ярдов, английские крейсера ответили через пару минут. Коммодор Харвуд, чтобы затруднить немцам управление огнем, разделил свою эскадру на два отряда – «Эксетер» действовал отдельно от легких крейсеров. Это дало ожидаемый результат: во время боя немецкий корабль несколько раз переносил огонь с одного британского крейсера на другой и в результате не сумел потопить ни одного, хотя «Эксетер» получил очень тяжелые повреждения. Четыре попадания тяжелых снарядов вывели из строя две башни, систему управления огнем, появился сильный дифферент на нос. Если бы Лангсдорф проявил чуть больше настойчивости, он сумел бы потопить этот корабль, и тогда результат боя смотрелся бы совсем иначе, тем более что прямым попаданием были выведены из строя кормовые башни «Аякса».

Но и немецкий корабль тоже получил заметные повреждения – в него попало около двух десятков снарядов. Хотя гибель «Графу Шпее» совсем не грозила, пострадала мореходность, что поставило под сомнение возвращение в Германию, была выведена из строя система управления огнем. Во многом карманному линкору помогли англичане, так как легкие крейсера стреляли полубронебойными снарядами, которые пробивали легкие надстройки «Графа Шпее», не взрываясь. Если бы англичане использовали фугасные снаряды, немецкому кораблю пришлось бы много хуже. Однако имелось еще одно повреждение, о котором не упоминает большинство авторов. 203-мм снаряд «Эксетера» в 06.38 пробил броневой пояс и взорвался на броневой палубе, повредив систему подачи топлива. Дизеля карманного линкора могли использовать лишь ближайшую цистерну, где соляра оставалось всего лишь на 16 часов хода! Исправить это повреждение в море под огнем противника было невозможно, поэтому «Граф Шпее» был просто вынужден уходить в ближайший порт, в 07.40 бой фактически завершился. Лангсдорф выбрал Монтевидео, «Аякс» и «Ахиллес» следовали за ним по пятам, но в бой благоразумно не вступали.