Питер Страуб. История с привидениями. - Питер Страуб

— Успокойтесь, Элмер. Сперва я хочу узнать, в чем проблема.

— Вы, ребята, угробите свою обувь. Ну ладно, что ж поделать. Пошли.

Хардести пошел за Элмером, похожий в своем объемистом пальто на отца, идущего за маленьким сыном. Рики обернулся к Сирсу, который недовольно оглядывал заснеженное поле.

— Мог бы предупредить, чтобы мы надели подходящую обувь. Будет доволен, когда я заработаю пневмонию и подам иск на него . Ну ладно, делать нечего, пошли.

Сирс решительно сделал шаг и тут же провалился в снег по щиколотку.

— Я не пойду, — сказал он, отряхиваясь. — Пусть приходит в контору.

— Тогда хоть я схожу, — и Рики поспешил за остальными. Уолт Хардести повернулся к нему, опять подкручивая усы, — этакий шериф с границы, перенесенный в зимний Нью-Йорк.

Рики пробирался по его следам, слыша сзади недовольное ворчание Сирса.

Элмер впереди что-то говорил и жестикулировал, подойдя к каким-то сероватым кочкам, полузанесенным снегом. Хардести дошел до одной из них, наклонился и дернул — Рики увидел, как в воздухе мелькнули четыре черных ноги.

Он поспешил туда, чувствуя, что его ноги совсем промокли. Сирс все еще плелся позади, балансируя руками, чтобы не потерять равновесия.

— Я и не знал, что вы держите овец, — сказал Хардести.

— Только четырех! — крикнул Элмер. — И теперь их нет! Кто-то их убил. Я оставил их на память. У отца их было сотни две, но сейчас у меня не хватает денег. Они нравились детям, вот и все.

Рики смотрел на мертвых животных: они лежали с остекленевшими глазами, с запорошенной снегом шерстью.

— А кто их убил? — спросил он.

— Да! Вот это вопрос! Вы здесь, вот вы мне это и скажите!

Хардести, склонившийся над телом овцы, с недоумением посмотрел на фермера.

— Вы хотите сказать, что не знаете, не умерли ли они своей смертью?

— Да знаю! Знаю! — Элмер драматически воздел руки к небу.

— Откуда?

— А отчего бы они умерли сами? И к тому же все сразу? От сердечного приступа?

К ним наконец подоспел Сирс.

— Четыре мертвых овцы, — заметил он. — Вы хотите открыть иск?

— Да, черт возьми! Я хочу, чтобы вы нашли этого негодяя и вымотали из него всю душу.

— Но кто это может быть?

— Не знаю. Но…

— Что? — насторожился Хардести.

— Я скажу вам дома, шериф. А пока осмотрите тут все и запишите.

— Тут вам нужен ветеринар, а не я, — Хардести поднял голову животного.

— Ага.

— Что?

Вместо ответа Хардести перебрался к другой овце и ощупал ее горло.

— Посмотрите сами,

— сказал он, поднимая голову овцы.

— О, Боже, — сказал Элмер; оба юриста молчали.

Рики смотрел на открывшуюся рану: широкий темный рот, длинный разрез на шее.

— Чистая работа, — заметил Хардести. — Ладно, Элмер. Пойдемте в дом и вы изложите ваши подозрения, — он вытер пальцы о снег.

— О Боже, — повторил Элмер. — Им перерезали горло? Всем моим овцам?

Хардести быстро осмотрел остальных овец.

— Всем.

Рики посмотрел на Сирса, потом отвернулся.

— Я ему башку оторву, кто это сделал! — завопил Элмер. — Я так и знал, что что-нибудь случится! Знал! Черт!

Хардести теперь смотрел в пустое поле.

— Вы говорите, что только подошли сюда и сразу пошли назад?

— Ага.

— А откуда вы узнали, что что-то случилось?

— Я увидел их утром из окна. Я всегда умываюсь у окна и вижу этих тварей. Понимаете? — он указал на дом: там блестело стекло в окне кухни. Они тут кормятся.., кормились. Просто ходили весь день. А зимой я их запирал в сарай. Ну вот, я только выглянул и сразу увидел, что что-то не так. Я оделся и выскочил наружу. Когда понял, что случилось, сразу позвонил вам. Я хочу, чтобы вы нашли и арестовали того, кто это сделал.

— Там же нет ничьих следов, кроме ваших, — напомнил Хардести, подкручивая усы.

— Я знаю. Он их замел.

— Может быть. Но снег чистый.

О Боже она движется она же мертвая она не может.

— И еще, — сказал Рики, прерывая молчание и борясь с призрачным голосом в своем мозгу. — Здесь нет крови.

Какое-то время все четверо смотрели на овцу и на незапятнанный снег.

— Ну что, пойдемте? — с надеждой спросил Сирс.

Элмер все еще смотрел на снег. Сирс пошел назад, и остальные вскоре последовали за ним.

— Ладно, дети, а ну кыш из кухни! Идите наверх, — крикнул Скэйлс, когда они вошли в дом и скинули пальто. — Нужно поговорить без свидетелей, — он замахал руками на детей, столпившихся у двери, чтобы посмотреть на пистолет Уолта Хардести. — Сара! Митчелл! А ну наверх!

Они прошли на кухню, где увидели маленькую женщину, такую же худую, как Элмер.

— Мистер Джеймс, мистер Готорн, хотите кофе?

— Если можно, тряпку, миссис Скэйлс, — откликнулся Сирс, — а потом уж кофе.

— Тряпку…

— Вытереть туфли. Мистеру Готорну, по-моему, тоже это нужно.

Миссис Скэйлс поглядела на их туфли.

— О, Господи! Позвольте я помогу вам.

Она достала из шкафа бумажное полотенце и наклонилась с ним к ногам Сирса.

— Нет-нет, не надо, — Сирс взял у нее полотенце.

Только Рики знал, как он смущен.

— Мистер Готорн, — женщина, слегка обескураженная его холодностью, повернулась к Рики.

— Да, спасибо, — он оторвал себе кусок полотенца.

— Им перерезали горло, — сказал Элмер. — Что я тебе говорил? Какой-то ненормальный. И… — он повысил голос, — ненормальный, который может летать, потому что он не оставил следов.

— Скажи им, — сказала жена. Элмер в упор посмотрел на нее, и она заспешила к плите.

— Что сказать? — спросил Хардести. Без ковбойского) костюма он вернулся к своему истинному возрасту — 3a пятьдесят. Он стал пить еще больше, подумал Рики, глядя на вены, вздувшиеся на лбу шерифа. На самом деле, несмотря на воинственную внешность — ястребиный нос и холодные голубые глаза, — Уолт Хардести был слишком ленив, чтобы быть хорошим служителем закона. Характерно, что ему пришлось напомнить, чтобы он проверил всех овец. И Элмер был прав — ему следовало иметь с собой блокнот.

Теперь фермер встревожился не на шутку: жилы на его шее напряглись, уши покраснели еще больше.

— Черт, я ведь видел его!

Он оглядел их с приоткрытым ртом.

— Его, — повторила сзади жена в унисон.

— Эй, женщина! — Скэйлс стукнул кулаком по столу. — Давай скорее кофе и прекрати перебивать! — Он опять повернулся к ним. — Он был громадный! И глядел на меня! Жуть! — он вскинул руки. — Стоял и таращился!

— Вы его узнали? — спросил Хардести.