О чем рассказали мертвые - Ариана Франклин

— Я не вправе их лечить, — сказала Аделия. — Поднимется такой шум, что нам придется тут же уносить ноги из Англии!

— Не печальтесь, смекалистый ум всегда выход найдет, — заверила ее Гилта. — Почему бы вам не выдать себя за помощницу доктора? Ну, вы там ему снадобья готовите или инструмент держите. Будете стоять рядышком да слушать. А потом на своем языке давайте Мансуру указания — никто все равно не поймет.

Аделия тихо ахнула. До чего просто! Могла бы и сама догадаться. Вот что значит практический ум — у него действительно есть на все ответ!

— Спасибо, Гилта. Ты умница! Я бы не додумалась!

— Мяса больше ешьте, — серьезно посоветовала экономка. — От одной рубленой травы голова хилая делается!

Мансур предложенный план принял с обычным спокойствием. Что ж, если нужно сыграть роль доктора — пожалуйста. Лучше, чем помогать в кухне.

— Только вид у него неподобающий, — сказала Гилта. — Доктор Браозе, который принимает больных на ярмарке, одет в плащ со звездами на синем бархате, а на столе у него череп и непонятная всячина для предсказания по небу!

Аделию передернуло от возмущения.

— Мы не колдуны, а врачи! — с достоинством возразила она. — Для экзотики хватит того, что у Мансура иноземное лицо и высокий голос.

Ульфа послали в аптеку со списком самого необходимого, а гостиную дома наспех преобразили в подобие врачебного кабинета. Больным разрешили ждать своей очереди во дворе.

В Кембридже богачи имели собственных врачей, а беднота лечилась домашними средствами. Сейчас в Иисусовом переулке собрались люди среднего достатка — ремесленники и чиновники, имевшие пару лишних монет на не слишком дорогого врача. Которые посостоятельнее, имели при себе курицу или индюшку в виде подношения. Это были отчаявшиеся люди — ни монастырский врач, ни мощи им не помогли. Заморский доктор явился последней надеждой.

К примеру, у жены кузнеца из-под распухших закрытых глаз тек гной.

— С чего началось твое заболевание? — спросила ее Аделия и для конспирации быстро присовокупила: — Доктор Мансур желает знать.

Выяснилось, что женщина ослепла несколько лет назад. Когда убитый Петр был объявлен святым, она по совету настоятельницы монастыря Святой Радегунды макнула тряпочку в разлагающиеся останки мальчика и протерла ими глаза, уповая на прозрение.

— Милочка, радуйся, что ты вообще жива осталась! — воскликнула Аделия и себе под нос возмущенно прибавила на родном языке: — Убила бы эту дуру-настоятельницу!

Жена кузнеца не поняла гнев салернки и пояснила:

— Святой Петр не виноват. Матушка Джоанна сказала, что я плохо молилась, оттого и произошла напасть.

Аделия, разумеется, не могла вернуть зрение несчастной женщине, однако промыла ей глаза настойкой репейника и велела пользоваться этим средством регулярно — тогда воспаление постепенно пройдет.

Прием продолжался все утро, и гнев Аделии на местных горе-врачевателей только рос. Сломанные кости они не умели правильно стабилизировать — и те срастались криво, делая человека инвалидом на всю жизнь. Ребенка, которого принесли уже в агонии, мог бы спасти простейший отвар из ивовой коры, если бы монастырский лекарь вовремя дал верный совет. Молодому работнику камень отдавил три пальца на ноге — если бы он не потратил недели на молитвы святому Петру, а правильно лечился, то избежал бы заражения крови. Теперь же Аделии пришлось делать ампутацию. В течение минуты она подержала у носа парня смоченную в опиуме тряпицу и проворно отрубила ему пораженные гангреной пальцы.

После того как был принят последний больной, Аделия дала волю ярости:

— Будь проклят этот набитый дурами монастырь Святой Радегунды и его мощи! От них только зло! Ты видел, Мансур, как глупо умер ребенок, которого мог спасти своевременно принятый отвар из ивовой коры? А ты тоже хорош — с какой стати ты предложил умирающего грудничка поить водой с сахаром?

Мансур во время приема иногда встревал со своими советами и, окончательно войдя в роль доктора, даже пробовал на больных кабалистические заклинания и пассы. Совсем как ярмарочный шарлатан! Ему бы еще плащ со звездами — и готовый маг-астролог!

— Сахар помогает от злого кашля, — убежденно возразил Мансур.

— Кто из нас доктор, черт возьми? — раздраженно одернула его Аделия. — Может, в вашей стране сахар и считается лекарственным средством. Но тут его могут позволить себе только самые богатые люди. А что он от кашля помогает — не смеши меня! — Она налила себе кружку воды и между глотками сердито бормотала: — Будь прокляты шарлатаны и здешнее невежество!..

Гилта во время приема служила толмачом, когда больные говорили на диалекте или употребляли простонародные понятия. Искусство Аделии произвело на нее большое впечатление. Иноземка оказалась достойна уважения.

— Как ловко вы спасли ногу бедолаги Кокера! — сказала она.

— А, — отмахнулась Аделия, — что толку? Он кроет крыши соломой. И как он теперь будет карабкаться по лестницам — без трех пальцев на ноге!

— Без ноги ему было бы куда хуже! — резонно возразила Гилта. — Местный лекарь хотел ему ногу по самое колено отхватить!

Из двадцати одного больного, которые пришли к «доктору Мансуру», восьмерым Аделия могла бы помочь, приди они раньше. В итоге она излечила только троих.

Однако и этого достаточно, чтобы создать «доктору Мансуру» хорошую репутацию. Теперь ежедневный приток больных неизбежен. С одной стороны, это грозит потерей времени: нужно ведь не только принимать пациентов, но и приготовить снадобья и мази, не известные здешним аптекарям. С другой стороны, хорошая слава расположит к ним местное население и, возможно, поможет в расследовании.

Об этом Аделия думала, жуя пряник, который сунула ей в руку заботливая Гилта.

Да, здешним торговцам лекарствами нельзя доверить приготовление сложных препаратов. Даже на родине она не всегда могла положиться на аптекарей — однажды поймала известнейшего из них, синьора д’Амелиа, на том, что он подменял дорогие порошки простым мелом.

Кстати, о меле. В незапамятные времена, до того как поверье поселило на холме страшных существ, из толщи Вандлбери добывали мел. Сейчас Аделии и ее товарищам следовало быть уже возле известковой горы! Симон отлучился хоть и по делу, но не вовремя. С одним Мансуром обследовать множество пещер будет трудно. Да и не надо сбрасывать со счетов опасность — вдруг убийца затаился в старых выработках?

Аделия задумчиво посмотрела на остаток пряника в руке.

— Что это такое? — спросила она Гилту.

— Медовый овсяный пряник.

— Очень вкусный и питательный. Ну-ка, пойдем со мной. Мне нужен твой совет.

В своей комнате Аделия вынула из сафьяновой сумки остаток леденца, который она нашла в волосах убитой девочки.

— Гилта, это тебе ничего не напоминает?

— Нет. А что это?

— Какая-то сладость. Из тех, что дети любят.

Гилта наклонилась над серой конфетой-подушечкой, теперь твердой как камень. Аделия не без труда срезала острым ножом тонкий слой. Внутри конфета была розовой. И казалось, от нее поднялся какой-то невнятный, но приятный аромат.

— Эту наполовину обсосанную конфету я нашла в волосах Мэри, — сказала Аделия.

Гилта суеверно попятилась.

— Ты в этом разбираешься, — настаивала Аделия. — Приглядись хорошенько. Желатин, наверное. С мукой или фруктами. И с медом. Не знаешь, кто такими конфетами торгует?

— Никогда не видела, — сказала Гилта. — Но это дорогая сладость — для богачей. А впрочем, лучше спросить самого большого знатока. Ульф!

Подслушивавший под дверью мальчик тут же вбежал в комнату.

— Видел когда-нибудь похожую конфету? — спросила Гилта внука.

— He-а. У торговцев сладости шариками или столбиками. А чтоб подушечкой — не бывает!

— Ладно, топай прочь! — сказала Гилта. Когда мальчик ушел, она добавила: — Если этот сладкоежка никогда не видел подобной конфеты — стало быть, у нас таких не продают.

Жаль. Им уже посчастливилось свести круг подозреваемых до кембриджских пилигримов, с которыми Аделия и ее товарищи путешествовали из Кентербери. Если исключить жен, монахинь и служанок, то останется сорок семь мужчин. И любой из них мог быть убийцей. Аделия хотела сбросить со счетов купца из Черри-Хинтона. У него было такое доброе лицо — мухи не обидит. Однако после консультации с Гилтой выяснилось, что Черри-Хинтон находится на полдороге от Кембриджа к холму Вандлбери. «Давайте никого заранее не оправдывать», — сказал Симон. Но допросить сорок семь человек — непростая задача! Хотелось еще больше сузить область поиска.

Конфета могла что-то подсказать, но…

— Ладно, — со вздохом произнесла Аделия, — будем утешаться надеждой, что сама редкость этой конфеты поможет нам изобличить преступника.