Неверная жена - Лина Коваль

кожаный член на этом побережье, Свободина!

— Ма-ша, — скулю протяжно. — Ты неисправима.

— Вообще, очень любопытно. Я бы никогда не заподозрила, что ты будешь изменять Лёше.

— Можешь так не орать во все горло? — шиплю.

Она громко заливается.

— Тут одни немцы. Гутен Так, — здоровается с нашими соседями, четой преклонного возраста.

Они тут же начинают кивать в ответ, двигая седыми шевелюрами.

— Я ж говорю, — свидетельствует она. — Один дастишфантастиш кругом. Скукота смертная.

Моя подруга очень эффектная. Гораздо больше, чем я. Пока я изображала из себя образцово-показательную супругу, она добивалась успехов в карьере, много колесила по свету и не заморачивалась за семейные отношения. У неё превосходная фигура, словно вылепленная из воска, безупречные черты лица и длинные шелковистые рыжие волосы.

Она яркая.

Я по сравнению с Машей бледная невыразительная моль в белом купальнике.

— А ты ведь тоже изменяла? — спрашиваю её, попивая охлаждённую жидкость через трубочку.

— Пф-ф-ф, — тянет она. — Как тебе сказать? У меня на этот счёт своя теория. Жаль нельзя запатентовать.

— И какая же?

— Ну, если не ты не замужем. Значит, и измены нет.

— Разумно, — сдерживаю улыбку. — Есть ещё что-то достойное в этой теории?

— Если секс был в презервативе — его тоже как бы не было.

Прыскаю от смеха.

— Если секс был с бывшим — то это тоже не измена. Я уже его видела обнажённым. Значит не считается.

— Ма-ша, — откровенно хохочу и поправляю лямки купальника.

— Что? — задирает она брови. — Ну, и главное правило. Если об этом никто не знает — значит, ничего не было.

— Гениально, — хлопаю в ладоши.

— Учись пока мать живая, — шутит она, переворачиваясь на спину. Её грудь оголена, и мимо проходящий мужик не сводит с неё глаз.

Ещё раз оглядываюсь в поисках Андреева.

— Если серьёзно, мне стыдно, — продолжаю разговор. — Это какое-то не знаю… гадкое чувство. Мне кажется, чаще всего мужчины предают, а не женщины.

— Это враньё, — бормочет подруга. — С эмансипацией многое поменялось. Конечно, раньше женщины изменяли реже. Но это связано не с тем, что мы просто заделались в извращенки. Хотя я-то уж точно изменяла бы и в Древней Руси.

Она вздыхает и продолжает:

— Просто времени не было. Бабы сидели дома с детьми. Элементарно не оставить ни с кем. Это в наше время гораздо проще. Вот Марик был у бабушки, когда вы утехам с Цискаридзе придавались?

— У бабушки, — подтверждаю хмуро.

— Ну вот, а если б её не было, то ты бы и не изменила Лёше.

— Получается, мама виновата? — опять смеюсь.

— Выходит так, — пожимает она плечами. — Ну и кроме того, женщина — это цветущий сад. Надо поливать, заботиться, орошать… так сказать.

Грязно улыбается, на что я закатываю глаза.

— Свободин охренел и запустил свои райские сады.

Воспоминание о муже отдаётся неприятным уколом.

— Всё закономерно, — заканчивает подруга.

— Да уж, — соглашаюсь. — Я его сады тоже получается запустила?

— Это уж сами разбирайтесь, голубки. Ты бы с ним для начала хоть поговорила.

Разговор неизбежен. Я получила отсрочку благодаря поездке, но каждый день приближает меня к неприятному моменту.

Самому неприятному в жизни.

Из-за угла вдруг появляется знакомая фигура и я натыкаюсь взглядом на светло-серые острые глаза. Матвей чуть кивает мне и проходит к бару.

С голым торсом и в черных купальных шортах выглядит действительно сногсшибательно. Во всяком случае, так считает компания девчонок лет двадцати, которые тут же окликают парня и зовут к себе. Матвеев-гад приветливо им улыбается и со стаканом пива подходит к ним ближе.

По территории бассейна тут же разносится девичий хохот вперемешку с бархатистым тембром. Он, потирая своё плечо ладонью, легко болтает с ними и кивает в ответ. В мою сторону больше не смотрит.

— Твою мать… — шепчу яростно.

— Что там? — поднимает голову Маша. — О, твой нарисовался.

— Он не мой.

— Так я и поверила. Мой тебе совет — зажги с ним напоследок. Что ты теряешь? Помни о моей теории — с бывшим можно. А у вас уже два раза было.

Поднимаю голову к солнцу, прикрывая глаза и отвечаю:

— По твоей теории только один, потому что второй раз — в презервативе.

Глава 21. Виктория

— Привет, — тянет Матвей, ослепительно улыбаясь.

Так, что аж зубы сводит от злости.

Отворачиваюсь, но прежде успеваю зацепить взглядом знакомую татуировку на обнажённой груди.

— О-о-о, привет, — тянет Маша, даже не думая прикрыть бюст. — Что за красавчик?

Матвей иронично хмыкает и приземляется на мой лежак, прикасаясь к моим ногам разгорячённой кожей.

— Тебе что? Посидеть негде? — холодно окидываю его взглядом, мысленно потрогав кончиками пальцев ямочки на щеках.

В нос проникает знакомый запах его туалетной воды. Внутренности предательски дрожат, но я заставляю их заткнуться.

— С тобой хочу посидеть, Вик, — отвечает легко, захватывая в ладонь щиколотку тёплыми пальцами.

Отдёргиваю ногу подальше.

— Ой, Андреев, вот там… — указываю кивком головы на компанию молодых девчонок, с которыми он любезничал. — Просто куча жаждущих с тобой посидеть и не только. Свали?.. А?..

Скулы на красивом лице сжимаются, а брови сводятся к носу.

— Уверена? — смотрит серьёзно в глаза.

Бегло отвожу взгляд. Его задница подпирает мои бедра так, что хочется сильно их сжать и раствориться в ощущениях. Но что будет потом? Я уже это проходила неделей ранее.

— Свали, — повторяю твёрдо, возвращая ему свои глаза.

Он только ухмыляется.

— Вы такие ми-и-и-лые! — нараспев тянет Маша.

Закатываю глаза, когда она подаёт руку Матвею. Всегда знала, что она сучка!..

— Ма-ша, — представляется томно, облизывая губы.

Андреев лениво обводит взглядом её приподнятые розовые соски, словно маммолог на приёме в женском общежитии, и возвращается к лицу.

— Матвей, — чуть сжимает её ладонь с ядовито-красным маникюром.

Я её убью!.. Так я думаю, пока Маша не произносит:

— Матвей, не поможешь мне? — разворачивается к нам спиной и тянет спереди лямки от купальника. — Завяжи, пожалуйста.

Нет! Нет! Я убью её в мучениях! Запеку, как курицу гриль, на жарком солнце и закопаю в горячий песок прямо на пляже!

— Пф… давай тебе Вика поможет? — говорит Матвей иронично, глядя на меня. — Я в этих делах не очень.

Маша громко усмехается, а внутри меня зреет чувство, схожее с радостью. Долбаной радостью. Мне вообще должно быть фиолетово на его похождения!..

Но он не стал ее лапать! Это значит, что я в нем не ошиблась.

— Окей, красавчик. Что ж тут непонятного? — Мария сама без проблем завязывает лямки красного купальника и поднимается с лежака, поправляя бикини перед носом Матвея.

— Ладно, девушки, — он не обращает на неё внимания. — Пойду пройдусь. Ещё встретимся.

Легко встаёт и,