Между Сциллой и Харибдой. Последний выбор Цивилизации - Александр Никонов

При этом, специально делает оговорку психиатр, «мы не говорим о преступлениях, совершенных психически больными…». Впрочем, далее примеры с «больными на всю голову» он все-таки приводит:

«Первый относится к Людовику XI. Его жестокость вошла в пословицу, и в то же время он был необычайно набожен; он проводил свое время или бормоча молитвы, или осматривая железные клетки, где содержались жертвы его жестокости.

Второй пример — Иван IV Грозный. Мы приведем слова Ковалевского (Иван Грозный, 1893): „Жизнь царя проходила между алтарем и камерой пыток, в обществе духовных лиц и исполнителей его бесчеловечных и жестоких приказаний. Часто он бывал и настоятелем монастыря и палачом, в одно и то же время. Он просыпался в полночь, и его день начинался молитвой. Часто, присутствуя на обедне, он давал распоряжения самые свирепые и самые жестокие. После обеда царь вел набожные беседы со своими фаворитами или шел в камеру пыток, чтобы пытать одну из своих жертв“.»

К сказанному необходимо добавить, что смесь аскетизма, суровой набожности и свирепости дополнялась у Ивана необузданной, крайне аморальной сексуальностью. Вновь обнаруживается сочетание мистицизма, сладострастия и жестокости.

Вообще говоря, первым заметил тесную организменную связь между сексуальностью, жестокостью и религиозностью не Ганнушкин. Впрочем, он и не претендовал на лавры первооткрывателя, честно признаваясь, что данная связь была отмечена учеными за столетие до написания его работы. Просто Ганнушкин сделал это на новом уровне и с высоты накопленных наукой за это столетие новых знаний.

А нам из всего сказанного нужно сделать вывод, что животные корни религиозного и сексуального чувства, а также жестокости — одни. И что верующие, как правило, более жестоки и более немилосердны, нежели люди, равнодушные к религии.

Это было хорошо видно, скажем, на примере упомянутого выше печально известного дела панк-ансамбля «Pussy Riot». Кто просил отпустить и не наказывать солисток группы «Пусси Райот»? Атеисты и умеренные православные. А ревностные христиане, сладострастно дрожа, требовали крови и длительных сроков.

По сути, избыточная религиозность — тот же симптом психического нездоровья, что и садомазохические наклонности. Они могут быть выражены совсем слабенько и находиться в границах нормы, но могут за эти границы и выкатываться.

Сделанные нами парадоксальные выводы о большей жестокости верующих в сравнении с неверующими подтверждает и статистика. Психологи Калифорнийского университета в Беркли в 2004 году провели масштабное исследование, которое дало неожиданный (для них, а не для нас) результат:

«Люди, придерживающиеся агностических или атеистических взглядов и не очень верующие, больше склонны к проявлению сострадания, чем очень верующие люди».

Атеисты чаще жертвуют на благотворительность, чаще уступают места в общественном транспорте. Что же их заставляет творить добро? Обычная животная эмпатия. Которая у людей верующих приглушена жестокостью (мы ведь помним, что у жестокости и религиозности одни биологические корни). То самое мазохическое чувство униженности перед высшими силами, которое заставляет верующих пресмыкаться перед вышестоящим небесным паханом, падая ниц и вымаливая пощаду, словно на сеансе сексуальной игры «Раб и Господин»… Это же самое чувство в обратном направлении, то есть по отношению к нижестоящим, оборачивается садистическими проявлениями. В душе верующего нет гармонии, она разорвана.

Упомянутый эксперимент проходил по руководством доктора психологии Робба Уиллера, и в нем участвовало более 1300 американцев — верующих и неверующих. Так вот, большинство американцев, которые согласились с утверждением «когда я вижу, что человеком кто-то пытается воспользоваться, я чувствую, что должен защитить его», оказались неверующими.

Участникам, чтобы пробудить в них жалость, показывали видео детей бедняков. Дети — вариант беспроигрышный. Их всегда жалко. После просмотра всем испытуемым раздали по 10 долларов и попросили выделить нуждающимся. Больше всего выделили неверующие. Верующие же были тверды в своей вере! Страдают? Значит, богу так угодно, он их за что-то наказывает…

Подобных экспериментов для контроля было поставлено несколько. И все показали одно и то же: верующие жертвуют меньше и реже.

Глава 5. Живая бомба, или Религия с точки зрения физиологии и социологии

В 2010 году на международной конференции в Дубне, посвященной будущему науки, было сделано одно интересное признание. Ведущий мировой специалист по психологии массового поведения и человеческой агрессии, доктор наук, философ и психолог, один из основоположников социальной синергетики Акоп Назаретян пожаловался:

— После каждого случившегося теракта меня как психолога, много изучавшего «жареные» события (массовая паника, агрессия, слухи и прочее), осаждают журналисты из газет, радио и ТВ с просьбой об интервью. Их интересуют оперативные приемы устранения напряженности. Однако все мои попытки обсудить фундаментальные проблемы, связанные с таким катастрофическим явлением, как терроризм, из текстов интервью аккуратно вырезаются. Предлог: редактор боится конфликта с религиозными учреждениями…

У нас привыкли прогибаться перед религией, а точнее, перед темными массами, имеющими право голоса. В этом — минус всеобщей демократии. Впрочем, о вреде демократии мы еще поговорим, а сейчас послушаем то, чего не желает слушать угодливая пресса, затыкающая рот правде. Что же такого ужасного сказал Назаретян? Он хотел всего-навсего донести до широкой публики тот факт, что связь между психологией террориста-смертника и религиозным сознанием была продемонстрирована в науке не только психологами, но даже и физиологами.

Великий физиолог Павлов, лауреат Нобелевской премии и «собакомучитель», однажды провел такой эксперимент. Перед тем как дать собаке пищу, ее слегка били током. Не опасно для здоровья, но ощутимо. Вскоре у пса выработался условный рефлекс — на удар током выделялась слюна и радостно вилял хвост. После этого силу тока стали постепенно увеличивать — вплоть до ожогов. И все равно, даже несмотря на такую боль, собака не переставала радоваться и капать слюной.

После того как эти павловские опыты увидел английский физиолог Шеррингтон, он заявил, что теперь понимает необычайную стойкость первохристианских мучеников, которых, как известно, пытали, кидали львам, а они только радовались да песни пели. Это радость шахида.

— В истории раннего христианства, — информирует Назаретян, — описаны эпизоды, когда толпы его приверженцев осаждали резиденцию римского наместника, умоляя бросить их на арену, на съедение голодным львам. Мучительная смерть за веру гарантировала скорое переселение души в Царство Христово, и предвкушение неземного счастья радикально изменяло валентность эмоций, связанных с раздиранием тела когтями и клыками хищников под шум улюлюкающей толпы. Переживание боли и страха окрашивалось восторженным ожиданием, превращаясь в своеобразное наслаждение.

…Именно отсюда и рождается понимание того, что происходит в мрачной душе религиозного террориста. У нас в России власть заняла ошибочную позицию, полагая, будто «плохой» ислам можно вытеснить «хорошим». Типа, есть правильный ислам и ваххабитский, давайте налегать на правильный и вытесним неправильный. Полнейшее непонимание психики верующего человека!

— Я много десятилетий изучаю политические технологии, — делился с коллегами по конференции Назаретян, — имею опыт практической работы в разных странах и как профессиональный психолог готов утверждать следующее. Если перед нами не ряженый, не политик-конъюнктурщик, «пиарящий» себя со свечкой перед телекамерами на потребу доверчивым избирателям, и не философ-доброхот с рассуждениями о «трансцендентальных силах», а человек, буквально верящий в загробный мир, то при определенных условиях превратить его в живую бомбу — технологически элементарная задача. В этом отношении различия между иудаизмом, христианством, исламом и прочими религиями второстепенны. В какого именно из богов, в которую из книг и райских картин человек свято верит — все эго имеет значение исключительно с точки зрения подбора реперных точек для манипуляции. Субъект, накачанный возвышающей мотивацией священной войны и нацеленный на скорое перемещение в мир иной (например, для воссоединения с любимым), в ожидании смертной муки испытывает эмоциональный восторг предвкушения подобно собаке в эксперименте Павлова. Поэтому работа против терроризма не будет эффективной до тех пор, пока она не опирается на масштабную систему атеистического образования и воспитания. Совершенно необходимая предпосылка для освобождения общества от терроризма и ненависти состоит в том, чтобы формировать с детства цельную светскую картину мира, воспитывая вкус к критическому мышлению и строя на его основе нравственные принципы…