Беларусь. Полная история страны - Вадим Кунцевич

в «Судебнике», также называемом «Статутом Казимира», 25 статей, но на статьи он был разделен гораздо позже – в XIX веке, при очередной публикации.

«Судебник» устанавливал принцип индивидуальной ответственности за содеянное. Так, например, члены семьи преступника не подвергались наказанию, если они не знали о преступлении и не пользовались краденым добром. Также вводился принцип аналогии закона, согласно которому утаивание найденного чужого имущества приравнивалось к его краже. Запрещалось заменять смертный приговор денежным выкупом. Появилось такое прогрессивное новшество, как определение возраста ответственности. Если семья преступника не могла компенсировать нанесенный им урон или заплатить штраф, то в рабство могли быть отданы только дети от семи лет (закреплялся минимальный возраст уголовной ответственности).

«Судебник Казимира» положил начало так называемому статутовому периоду развития права. В XVI веке в Великом княжестве Литовском было издано три Стаута (Свода законов) – в 1529, 1566 и 1588 годах. Два первых статута мы рассмотрим в этой главе, а третий – в следующей, поскольку он был издан после заключения в 1569 году Люблинской унии, объединивший Великое княжество Литовское и Королевство Польское в единое государство – Речь Посполитую.

Единое государство и отдельный Литовский статут? Ничего удивительного, ведь согласно Люблинской унии, Великое княжество Литовское и Королевство Польское сохраняли собственные законы.

Государственное устройство Великого княжества Литовского

Территории Великого княжества имели различный статус, и управлялись они тоже по-разному. В этом смысле Великое княжество Литовское напоминало лоскутное одеяло. По сути, так оно и было – к первым «лоскуткам», сшитым еще предшественниками Миндовга, постоянно добавлялись новые. При прямой завоевательной политике захваченные земли становятся новыми провинциями государства и на них вводится существующий в нем порядок. Великое княжество преимущественно расширялось на договорной основе. Даже в тех случаях, когда земли присоединялись силой, с их правителями могли заключаться соглашения.

С удельными княжествами все ясно – вассальный князь правил на вотчинных землях. Постепенно система наследования изменялась – принцип раздела земель между всеми сыновьями вытеснялся майоратом, при котором земельные владения (а также недвижимое имущество) безраздельно переходили к старшему сыну или к старшему в роде. Уделы были рассеяны по всему государству. Но если в пределах собственно Литвы они представляли собой отдельные вкрапления (уделами в большинстве своем были владения Гедиминовичей), то на востоке, в русских землях, шли сплошной полосой.

В Полоцком, Витебском и Смоленском княжествах в измененном виде сохранился древнерусский вечевой уклад. Эти территориальные образования, называемые землями-аннексами, управлялись на основании уставных грамот, закреплявших исконные порядки, сложившиеся до присоединения к Великому княжеству. Уставные грамоты представляли собой нечто вроде конституции, поскольку они содержали гарантии, даваемые верховной властью жителям земель. Каждый новый великий князь должен был получить признание веча. Конец традиции местного (отдельного) признания великого князя был положен только в 1492 году, когда Александра Ягеллончика избрал в Вильне общий сейм, в который входили и представители земель-аннексов. Вечевое управление сохранилось до середины XVI века, когда ему на смену пришли местные сеймы шляхты.

Особняком стояли южные провинции – Волынь, Киевская земля, Подолье. Первые две в свое время были уделами Гедиминовичей. Волынью правил Свидригайло, а Киевщиной – сын Ольгерда Владимир и его потомки. Свидригайло умер бездетным в 1444 году, а Киевское княжество было отнято Казимиром IV у вдовы Ольгердова правнука Семена Олельковича в 1471 году (в качестве компенсации ей было дано Пинское княжество). Оба княжества были преобразованы в воеводства, которыми управляли ставленники великого князя, но при этом сохранялись некоторые признаки автономии. Что же касается Восточного Подолья, то эта территория находилась в управлении винницкого и браславского старост, которым подчинялись не только города, но и прилегающие к ним земли.

В русских волостях (так назывались восточно-русские области Великого княжества) сохранялось вечевое правление, но, в отличие от земель-аннексов, здесь не было политической автономии, к тому же князья постепенно заменялись наместниками.

Много земли находилось в руках магнатов, представителей католической (литовской) знати, которые в своих владениях пользовались практически неограниченной властью.

Многим городам давались грамоты на магдебургское право, которое приносило жителям освобождение от феодальных повинностей, заменяемых единым большим денежным налогом, а также от власти великокняжеского суда и чиновничества. Вмешательство великого князя в дела города ограничивалось назначением войта (городского старосты). Войт надзирал за порядком и вершил уголовный суд, для чего в его распоряжении имелась судебная коллегия, называемая лавой[44]. Внутренним управлением, сбором налогов, рассмотрением частных и административных исков, контролем торговли и пр. занималась избираемая горожанами рада, во главе которой стояли бургомистры. Рада и лава совместно образовывали магистрат. Бургомистр и члены магистрата регулярно отчитывались в своей деятельности перед радой, а в ряде случаев – перед горожанами. Символом магдебургского права была ратуша, в которой находился магистрат.

Важным новшеством, приносимым магдебургским правом, было цеховое устройство ремесленного дела, суть которого заключается в том, что представители каждого ремесла объединяются в отдельное цеховое братство, которое решает все профессиональные вопросы, вплоть до разбора претензий. Вне цеха заниматься ремеслом и продавать свою продукцию было нельзя, братства строго за этим следили и жестко пресекали незаконную деятельность. Так, например, братство виленских нищих (не удивляйтесь, попрошайничество – это тоже ремесло), именуемое Братством милосердия[45], содержало контролеров, которые на законном основании стегали бичами тех попрошаек, которые к братству не принадлежали. Хорошее было милосердие – с бичом!

Благодаря тому, что каждое цеховое братство должно было утверждать свой устав, мы имеем довольно полную информацию об устройстве цехов.

Цеховое братство имело свое знамя, с которым оно принимало участие в различных процессиях. У каждого цеха был свой алтарь при определенном храме и цеховой дом, в котором заседали ежегодно избираемый цехмистр (старшина), скарбник (казначей) и писарь, а также проводились собрания. Днем дом служил для решения деловых вопросов, а по вечерам превращался в подобие клуба. Полноценными членами братства, обладавшими всеми правами, в том числе и правом голоса, были мастера, число которых намеренно ограничивалось во избежание разорительной конкуренции между ними. Ниже мастеров стояли подмастерья, а в самом низу цеховой иерархии находились ученики. Продолжительность пребывания в учениках и подмастерьях регламентировалась уставами. Для того чтобы стать мастером, подмастерье должен был сдать экзамен (изготовить какой-то сложный артикул) и уплатить солидный вступительный взнос. Кроме того, он должен был обладать средствами на устройство собственной мастерской или лавки.

Средневековый цех

Между близкими по ремеслам братствами нередко возникали конфликты, в которые магистраты обычно старались не вникать – братства разбирались друг с другом самостоятельно. Но иногда дело доходило до погромов или нанесения увечий, и тогда властям приходилось вмешиваться. В самих братствах тоже не было полного единства, поскольку их члены обычно принадлежали к двум или даже трем конфессиям (православной, католической, протестантской).

Изначально цеховые братства способствовали развитию