Твердая Надежда. Книга 3. Игрушки для куклы. - Юрий Владимирович Деревянко

– Что - совсем никак не можешь?

– Совсем... – подтвердила грустным голосом.

– Трауриг... – соглашается мама. – А у Подтёлковых уже трое...

– Людка же - вроде - только недавно вторым ходила!

– А ты больше по морям шастай. И не такое прозеваешь, – усмехается мама. – Хоть бы приехала когда на каникулах. А то я тебя только на фотках и вижу.

– Мутер, а ты забыла - как я обычно уезжала?

– Забыла. Ты в последние разы так лихо ускакивала, что мы с тобой и пособачиться не успевали.

– А то тебе пособачиться не с кем? Бабка Орешиха - небось - до сих пор всему кварталу жизни не даёт?

– Вспомнила! Бабка Орешиха ещё по осени своё отскандалила. Ей - между делом - уже за девяносто было.

– Ой... А ты не говорила...

– Чего б хорошего сказать... Да и мы с ней детей не крестили. Только вот правда - скучнее без неё стало.

– Мутер, вот потому я в город и зафинтилила. Что из всех развлечений - одна бабка Орешиха с её бурчанием.

– Вот хоть тебя и хвалят, а всё одно - как была ты в поле ветер, в жопе дым - так и осталась. Много в городе наразвлекалась?

– Тебе фоток ещё накидать?

– Которых?

– Из театра, из музея. Лето кончится - опять с Серёжей на танцы пойдём. Чем я плохо живу?

– Ладно, уела. Только не надейся - я к тебе не перееду.

– А я и не зову.

– Так вот родную мать и не зовёшь?

Стараясь говорить как можно мягче, ответила:

– А куда ты от подруг уедешь? А работу бросишь? И внуки - извини - тут тебя не ждут.

– А чего ж тогда Серёга на тебе женился, если детей не будет? Скрыла?

– Нет. Он знал.

– Любит значит... – тихо делает вывод мама. Но тут же меняет тон. – Красивую легко любить. А начнёшь стареть...

– Мутер, он вообще-то тоже не помолодеет. Думаешь - папа от тебя из за этого ушел?

– Решила уесть?

– Ну так ты ж и сейчас ещё на старушку не тянешь. Даже в очках, когда вяжешь.

– Можно подумать - у тебя характер золотой.

– И не серебряный. Но пока меня не грызут - и я не грызу. Что делаешь-то сейчас?

– Что делаю. Вяжу. Ты мне зубы не заговаривай.

– А я шью.

– Что-то машинку не слышно.

Поймала себя на том, что машинку и правда не было бы слышно в телефоне. Но ответила совершенно честно:

– А я смётываю пока. У меня опять заказ на платье.

– Тохтер, ты же - вроде - в полиции. Какие заказы? Врёшь небось - швеёй зарабатываешь.

– Мутер, а ты же, вроде, в поселковой администрации. Или тоже врёшь?

– Я для души вяжу. Творчество между прочим. А самой столько не надо. Художники тоже картины продают.

– Думаешь - у меня не творчество? Погляди.

Маме улетает фотография клиентки в бальном платье эпохи рококо. После нескольких секунд молчания в ухе раздаётся уважительно:

– Это ты такое сшила?

– Вчера заказ отдала.

– Тохтер... Майн респект...

* * *

– Димка! Я тут!

Подбежала, подхватила на руки Стёпика, державшегося за Димину руку. Забрала у Гали чемодан. Навьюченный сумками Дима шагнул из тамбура вагона на перрон и оглядел с удивлением.

– А чего ты в форме?

– Боялась, что иначе на перрон не пустят. Загорели-то как!

– А ты как на море и не была, – замечает Галя.

– Галь! – недовольно одёргивает её Дима. Но настроение слишком хорошее, чтобы обращать внимание на Галину случайную "шпильку".

– Да ладно. Как отдохнули-то?

– Не хуже тебя. А Ванечка ходить начал. – сообщает Галя.

– Я фоточки смотрела. Так обидно, что я не с вами была...

Дима пожимает плечами.

– Ну... Тоже мысль. Может быть - когда и вместе поедем. Возьмёшь Серёгу...

– Димочка, я тебя обожаю!

– Заметь, он встречать не приехал, – отпускает ещё одну колкость Галя.

– А как бы мы потом все в Дядюшку уместились?

– Так ты нас ещё и отвезёшь?! – тут же приходит она в восторг. – Да ты чудо!

– Рукотворное, – подмигнула, обернувшись к Диме.

Чемоданы и дорожные сумки летят в просторный багажник Дядюшки Патрика. Поверх чемоданов падает складная коляска-трость. Дима старательно пристёгивает мальчишек на заднем сидении и садится с ними. Галя взбирается на переднее.

– Надя, ты не представляешь - как тяжело ездить на отдых с детьми. Я до сих пор не могу понять - отдохнула я или нет.

– Да ладно тебе, ну хорошо же было, – поправляет её с заднего сидения Дима.

Положила руку на рычаг переключения передач и вдруг ощутила на своей руке тёплую руку Гали.

– Мне кажется - нам всем тебя там не хватало, – со вздохом сказала она.

* * *

Новый учебный год. Венерочка теперь учится на другом факультете. Там девочек гораздо больше, поэтому удостоилась от полковничьей дочки только лёгкого приветствия издали. И это не смотря на то, что успела ей похвалиться: папа получил повышение до подполковника, так что на Корову, за которой присматривает декан в звании майора, можно и вовсе смотреть свысока. Вот только высота эта уже мало радует.

– Где мне найти старосту группы? – по-военному чеканит незнакомый девичий голос. Обернулась и оглядела. Немного ниже ростом, шатенка подстриженная под "сессон". Одета по форме, но вся какая-то уж очень ухоженная. Даже из простой стрижки "под горшок" сделано нечто удивительно аккуратное и красивое, как носила одна французская певица. Отметила в девушке небольшую схожесть с Коровой, от чего внутренне усмехнулась, но внешне сдержалась и указала взглядом:

– Вон та со стрижкой "каре".

– Благодарю.

От нечего делать подошла вместе с ней. Шатенка прошагала быстрым шагом и представилась:

– Курсант Якимова. Прибыла для дальнейшего обучения. Перевод с аналогичного факультета.

– Вольно, курсант, – улыбается Корова. – Так ты и есть та самая дочка генерала?

– Генерал-майора, – поправляет Якимова, но сердце уже стучит учащённо.

– Ну давай знакомиться. Я Надежда.

– А я Нина, – подаёт голос рыжее недоразумение.

– А-я-я-я-я, – отчего-то выпаливает новенькая.

– Чего? – переспросили все