Колдовской мир - Андрэ Нортон

Он заметил также, что никто из его гостей не упоминал о происшествии на скалах, и размышлял, хорошо это или плохо. Только когда за час до венчания они оказались в кабинете Фалька, Гунольд извлек из своего мехового плаща маленький предмет и осторожно поставил в полосу солнечного света, падавшего из окна.

Сирик, придерживая живот, запыхтел, с любопытством разглядывая этот предмет.

— Что это, лорд-командующий? Вы отобрали у деревенского мальчишки его игрушку?

Гунольд взвесил находку на ладони. Хоть и неуклюже вырезанный, деревянный предмет имел явно форму корабля. А мачтой служила обломанная палочка.

— Это, о благочестивый голос, — мягко ответил Гунольд, — могучий корабль, один из тех могучих кораблей, которые мы видели прошлым вечером. Да, это игрушка, но мы такими не играем. И ради безопасности Карстена я обязан спросить: какие дела у вас, лорд Фальк, с порождением тьмы — колдуньями из Эсткарпа?

Фальк напряженно смотрел на игрушечный кораблик. Лицо его побледнело, потом покраснело от прилива крови. Яростными усилиями он сдерживал вспышку гнева. Если сейчас он ошибется, то может проиграть все.

— Разве я послал бы людей на берег, готовясь захватить добычу с кораблей? — Он придал своему голосу оттенок торжественности. — Я полагаю, вы сегодня утром выловили эту игрушку в воде, лорд-командующий? Но почему вы считаете, что это часть эсткарпской магии и что корабли, которые мы видели, рождены этим колдовством?

— Да, я подобрал это утром на песке, — согласился Гунольд. — И я кое-что знаю о колдовских иллюзиях. К тому же мы, я и мои люди, нашли еще кое-что на берегу утром — нашли сокровище, которое может соперничать с теми, что вы показывали нам. Марк, Джотен! — Вошли два герцогских щитоносца, ведя на веревке пленника.

— Передаю вам часть флота, — Гунольд бросил кораблик Фальку. — А теперь, лорд Фальк, если не ошибаюсь, я могу вам показать того, кто сделал этот флот. Не думаю, чтобы я ошибся.

Фальк привык к полумертвым пленникам, которых море выбрасывало на берег, и знал, как обращаться с ними. Причем его обращение оканчивалось обычно одинаково. До сих пор он благополучно решал такие проблемы. Гунольд несколько обеспокоил его, но теперь к Фальку вернулась обычная самоуверенность.

— Итак, — он откинулся в кресле, улыбаясь в предвкушении развлечения, — вы считаете, что захватили колдунью. — Фальк в упор разглядывал женщину. Худая, но видно, что сильная — хорошая предстоит забава. Может, Гунольд сам захочет приручить ее. Эти колдуньи не отличаются красотой, а эта так отмыта, будто целый месяц провела в волнах. Он внимательней вгляделся в обрывки одежды, почти не скрывавшей тело.

Одежда кожаная — такую носят под кольчугой! Значит, женщина была вооружена. Фальк шевельнулся. Одетая в кольчугу колдунья и иллюзорный флот! Неужели Эсткарп выступил, и цель выступления — Верлейн? У Эсткарпа немало оснований быть недовольным Верлейном, хотя до сих пор никаких враждебных действий с его стороны не было. Обдумаем позже, сейчас все внимание Гунольду и тому, как удержать Карстен в качестве союзника.

Фальк тщательно избегал встречи со взглядом пленницы.

— Разве в Карсе не общеизвестно, лорд-командующий, что эти колдуньи силой взгляда могут подчинить человека своей воле? Ваши щитоносцы не приняли никаких мер предосторожности.

— Похоже, вы кое-что знаете об этих колдуньях.

Осторожно, подумал Фальк. Этот Гунольд стал правой рукой Ивьяна не только из-за силы своего меча. Надо показать ему, что Верлейн не предатель, но и не болван.

— Эсткарп уже платил дань нашим берегам. — Фальк улыбнулся.

Гунольд, видя его улыбку, отдал приказ:

— Марк, набрось твой плащ ей на голову!

Женщина не шевельнулась и не издала ни звука с тех пор, как ее ввели. Может, она до сих пор находилась в полубессознательном состоянии от долгого пребывания в воде или от удара о скалу. Но ни один из людей Верлейна не ослабил бы своей бдительности только потому, что пленник не кричит, не умоляет, не отбивается бесполезно и отчаянно. Лишь когда на голову женщины был наброшен плащ, Фальк склонился вперед и заговорил. Слова его были адресованы скорее женщине, чем мужчинам. Он хотел по ее реакции проверить, в каком она состоянии.

— Разве вам неизвестно, лорд-командующий, как разоружить колдунью? Это очень просто… и довольно приятно. — И он пустился в непристойные подробности.

Сирик рассмеялся, поддерживая руками колышущийся живот. Гунольд улыбнулся.

— Да, вы в Верлейне из всего умеете извлекать удовольствие, — согласился он.

Лишь лорд Дуарт оставался спокойным. Он сидел, положив руки на колени. Постепенно на его щеках выступила краска.

Полузакрытая фигура не шевельнулась, не издала ни звука.

— Уведите ее, — приказал Фальк. — Отведите к сенешалю, он сохранит ее для нашего удовольствия. Для каждого удовольствия свое время. — Сейчас это был вежливый хозяин, занимающий прочное положение. — А теперь доставим удовольствие лорду-герцогу — дадим ему жену.

Фальк ждал. Никто не знал, с каким огромным напряжением он вслушивался в ответ Гунольда. Пока Лойз стоит в алтаре редко использующейся церкви, держа руки на рукояти топора, а Сирик произносит нужные слова обряда, Гунольд именем своего повелителя может прекратить венчание. Но как только Лойз станет герцогиней Карстена, пусть лишь по названию, Фальк может свободно двигаться по пути, который он давно рассчитал.

— Да, да. — Сирик с пыхтением встал, расправляя складки плаща. — Венчание. Не нужно заставлять леди ждать, лорд Дуарт… Молодая кровь, нетерпеливая кровь. Идемте, лорды… Венчание! — Это был его час, и этот выскочка-солдат не сможет помешать ему. Гораздо приличнее, если топор понесет и будет замещать своего повелителя благородный лорд Дуарт. Это предложил он, Сирик, и Ивьян тепло поблагодарил его перед их выездом из Карса. Да, Ивьян поймет… уже понял, что с поддержкой Храма Братства и таких благородных семей он больше не должен слушать разбойников типа Гунольда. После венчания солнце Гунольда должно закатиться.

Было холодно. Лойз металась по балкону большого зала — сердца крепости. Она терпеливо стояла, пока произносились тосты, но не собиралась делать и вида, что верит в их пышные слова и испытывает счастье. Лойз не понимала такого счастья. Она хотела только свободы.

Захлопнув за собой дверь и закрыв ее на три запора, которые выдержали бы даже удар тарана, она принялась за работу. Драгоценности сняты с шеи, головы, ушей, пальцев и небрежно брошены. Длинное платье откинуто в сторону. И вот наконец Лойз стоит перед зеркальным щитом, слишком возбужденная, чтобы чувствовать холод, идущий от каменных стен; расплетенные волосы тяжело лежат у нее на плечах, опускаются до обнаженных бедер.