Совсем не Золушка!. Трилогия (СИ) - Валерия Панина

только взглянув, торопливо пошел к себе в комнату, достал с верхней полки шкатулку и отпер ключом на цепочке, снятой с шеи. В шкатулке хранился портальный перстень, оставленный Аркеем как раз на такой случай.

К вечеру Жужин вернулся во дворец, Тибо спал у себя в комнате, а зареванные дети ждали суда.

Кай и Бруни появились в гостиной перед ужином. Лишенцы выстроились по росту и стояли, подобающе виновато склонив буйны головы.

– Вас бы надо в подвал с крысами посадить, на исправление. Но уж очень жалко крыс. Вы ж их плохому научите, – Аркей прошелся вдоль строя. Бруни стояла, сурово сложив руки. – Вы понимаете, что вы натворили?

Носы захлюпали и зашмыгали. Кулаки возили слезы по полосатым моськам.

– Голоданием вас лечить, что ли? Обливанием? Или проверенным способом – розгами пороть? В Вишенрог вас вернуть?

Хлюпанье и шмыганье пошли по нарастающей, переходя в басовитый рев. Не дожидаясь команды, виновные нашли каждый по углу и расставились.

– Вот-вот, – беззвучно смеясь, одобрил Его Высочество, – стойте, и ждите нашего решения.

Суд удалился на совещание. Однако заседание пришлось продолжить. В соседней комнате выстроились взрослые обитатели Козеполья, один в один, за тем исключением, что эти слезы вытирали не кулаками, а культурно сморкались в платки и передники.

– Господин Арк, госпожа Бруни... Простите меня, ради Пресветлой! Виновата! – покаялась за всех госпожа Аврил. – Не доглядела!

– Дак что ты, Кальвина! У тебя дела, хозяйство. Моя это забота, и моя голова повинная, – заплаканная Фифи Феликин шагнула ближе. – Стара видно стала. Моя вина – мой и ответ...

– Ну, ну, Фифи, Кальвина! За ужином поговорим, – Кай сделал приглашающий жест. – А детки пусть часок поголодают.

Глава двадцать восьмая, в которой всех ждут большие перемены.

– ... а после войны он меня нашел. Упрямый... В клане остаться не захотели. Привез меня к себе на родину, деревенька под самым Вишенрогом. С родней ничего жили, дружно. Только придем к свекровке в праздник, она за стол усадит и потчует: 'Угощайся, сноха! Холодец с чесночком, вкусный. Булочки чесночные, баранина под чесноком, кушай!' – Фарга покивала головой, улыбнулась. – Да я зла не держу. Какой матери не хочется счастья сыну. Внуков понянчить. А у нас ведь деток...

Урсула коротко передохнула, замолчала. Женщины слушали молча, Фифи крутила на столе блюдце, Дахья прислонилась к стене, прикрыла глаза.

– А потом Телфер в Вишенрог поехал, на ярмарку. И я с ним. А я ж в столице отродясь не была. Муж и говорит, пойдем, мол, я тебе и Дворец, и все покажу. Ходим мы, значит, смотрим. Глядь, едут верхом двое. Оборотень, рыжий такой, и мужчина. Благородный, сразу видно. Мой обрадовался, как знакомых увидал. Тычет мне в бок: 'Командир это мой, до ранения с ним воевал!' Так и познакомились. И с господином Арком, и с госпожой Бруни. Сюда вот нас они сосватали. Да оно и лучше. Дом поставим, кузню. И дети... – фарга опять замолчала.

– А давайте, девоньки, выпьем! – Кальвина разлила по высоким рюмкам рябиновую наливку. – За приезд, за новоселье.

– Нет, госпожа Аврил, – поднимая рюмку, весело возразила Урсула. – За новоселье в новом доме пить будем!

На следующий день на южном склоне полого холма между Прихолмьем и кланом заложили дом, а под холмом у ручья – кузницу. Строились новые жители старинным деревенским способом – 'помочами'. Деньги у хозяина водились, но и люди, и оборотни от платы отказались, рассудив, что единственный на всю округу кузнец принесет пользы больше, чем возможность заработать несколько монет.

Ребячья команда, разумеется, не осталась в стороне. Мальчишки носили камни и воду в ведерках, девочки месили глину, с азартом тиская босыми ногами в неглубоком чане. Поскольку няньки заранее не предполагали чистоты и аккуратности в таком грязном деле, на глиномесах были только коротенькие панталончики. Время от времени мальчишки переставали с завистью смотреть на это захватывающее занятие, скидывали с себя штаны и рубашки и, сверкая загорелыми попами, тоже лезли пачкаться.

В два дня возвели стены, еще пару дней заняла крыша. Дольше всех возились внутри. В доме было две комнаты и кухня, наверху – теплая мансарда с камином. Большая печь в кухне, в жерле которой можно было запечь целого барана, одной стенкой выходила в обе комнаты, поделенные дощатой перегородкой.

В мансарде поставили прочную широкую супружескую кровать, небольшой комод, да резной шкаф, подаренный на новоселье Козепольскими.

В кухне, она же – Большая комната, поселился дубовый стол на добрых два десятка едоков, широкие длинные лавки – рундуки, полки по стенам, еще один стол – для хозяйки.

Последними обставляли комнаты. В каждой было по окну. Слева и справа от входа, вдоль стен от печки к окну поставили кровати в два яруса. Под окнами – сундуки с плоским верхом, под нижним ярусом – лари для одежды, над верхним ярусом – полки.

Ребята торчали на стройке безвылазно. Всем всегда находилось дело. Неумело забивали гвозди и подавали солому на крышу. Носили доски, что потоньше. Урсула водила детей за осокой и рогозом – набивать подушки и матрацы. Заготовленные вороха сушились под навесом в углу.

После дома принялись за сарайчик для коровы и птицы, а потом и за кузню.

Когда основные дела были переделаны, Урсула позвала женщин на Первый хлеб, испеченный в новой печи, а Телфер мужиков на свежее пиво. Самыми почетными гостями и за женским, и за мужским столами, были дети. Гости наперебой поднимали тосты за хозяина и хозяйку, и за добрых помощников.

Разошлись только к закату. Убежали ребятишки. Мужики и оборотни остановились потолковать у кузни, женщины и фарги, перемыв посуду, распрощались, заторопившись встречать коров из стада. Остались Кальвина, Фифи и Рофио. И Рыська с друзьями, конечно. Сидели вокруг стола, молчали.

Телфер переглянулся с женой, кашлянул в кулак.

– Мы тут с женой... Это самое... Мы это... – Здоровый кузнец вдруг смутился, в горле пересохло, захрипело. – Ты уж сама давай, Урсула...

– Мы с вами почитай уж месяц друг друга знаем. Муж мой человек, я сама фарга, из Бурых хозяев. Женаты давно, живем дружно. Достаток опять же у нас имеется, муж, сами знаете, кузнец, я по хозяйству все умею, шью, как не всякая белошвейка сумеет, вышиваю узаморским узором. Да я не к тому... Деток своих у нас нет. Не будет... А мы детей любим! И у Телфера, и у меня семьи большие, детные. Так вот, просим мы вас.