Нищий, вор - Ирвин Шоу

Вспомнив, что в отеле его ждут полная седеющая женщина и ее толстый маленький муж, он снова вздохнул. Как этой жуткой особе удалось найти себе мужа? Да еще второго. Между прочим, если этот человек из «Тайма» все еще в Антибе, нужно попросить его разыскать газетный снимок, на котором Терезу — под вымышленным именем, разумеется, — забирает полиция после облавы в публичном доме. Одна фотография стоит другой. Бедный Уэсли.

Чтобы оттянуть встречу, он попросил шофера отвезти его в Ниццу. Они проехали на улицу, где жила Жанна. Улица как улица. Он не знал, что станет делать, если она случайно выйдет из дома с детьми или с мужем-офицером. Ничего, наверное. Но она не вышла.

— Поехали в отель, — сказал Рудольф. — Кружным путем, вдоль моря.

При въезде в Антиб они проехали мимо порта. Рудольф увидел «Клотильду», на палубе копошилась крошечная фигурка — Дуайер. Рудольф не попросил шофера остановиться.

— Я свои права знаю, — настаивала Тереза. Они втроем расположились на небольшой полянке в парке отеля, где никто не мог слышать их разговора. Когда Рудольф вошел в вестибюль отеля, он застал супругов в напряженном ожидании. Они сидели лицом к лицу, с явным неодобрением косясь по сторонам и всем своим видом выражая молчаливый укор праздным постояльцам отеля, которые в поисках развлечений шли мимо них на теннисный корт или в плавательный бассейн. По пути в парк Рудольф спокойно, кратко и бесстрастно рассказал им, из-за чего Уэсли попал в руки полиции и теперь должен отбыть в Америку. Они угрюмо выслушали его, и Тереза сообщила:

— В Индианаполисе, где мы с мистером Крейлером живем, мы побывали у адвоката, и мне известны мои материнские права. — Голос Терезы терзал слух Рудольфа, как скрип мела по грифельной доске. — Уэсли еще несовершеннолетний, а поскольку отец его умер, то, по словам адвоката, я его законная опекунша. Правда, адвокат это говорил, Эдди?

— Да, адвокат так говорил, — подтвердил мистер Крейлер. — Именно так.

— Когда я заберу его из тюрьмы, — продолжала Тереза, — я увезу его в приличный дом, где он вырастет истинным христианином.

— Вам не кажется, что после той жизни, какую вы вели, было бы уместнее оставить религию в покое?

— Можешь не стесняться, говори откровенно. Мистеру Крейлеру известно, какую я вела жизнь. Правда, Эдди?

— Правда, — закивал головой Эдди, и его пухлый двойной подбородок затрясся в такт кивкам.

— Я была шлюхой, и не боюсь в этом признаться, — почти с гордостью заявила Тереза. — Но я прозрела. На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся… — Она помолчала. — Дальше знаешь сам, не сомневаюсь, хотя и ты, и вся ваша семейка давным-давно забыли про бога.

— К сожалению, — с невинным видом солгал Рудольф, — я не помню, что там говорится дальше.

— Не имеет значения, — быстро парировала она. — Мистер Крейлер — мормон, и благодаря ему я приняла их веру и вернулась в лоно церкви. К твоему сведению, я больше не крашу волосы, как ты мог бы заметить, если бы хоть раз соизволил обратить на меня внимание, и не пью ни спиртных напитков, ни кофе, ни чая.

— Поздравляю вас, Тереза, — сказал Рудольф. Он где-то читал, что секта мормонов растет гораздо быстрее других христианских сект, но, приняв Терезу в свои ряды, мормоны неминуемо почувствуют, что раскинули сети чересчур широко. Он представил себе, с каким содроганием взирали на Терезу Джордах старейшины христовой церкви «святых последнего дня» в молитвенном доме в Солт-Лейк-Сити, принимая ее в свою благостную компанию. — Но я не совсем понимаю, какое это имеет отношение к Уэсли.

— Прямое. Он вернется на стезю добродетели. Я знаю вашу семью. Я знаю Джордахов, можешь не сомневаться. Вы все погрязли в блуде и грехе.

Словарь Терезы, констатировал про себя Рудольф, заметно изменился с переходом в новую веру. Но к лучшему ли?

— Не думаю, что причина заключения Уэсли в тюрьму на несколько дней за драку в ночном баре кроется в моем атеизме, — сказал он. — И к вашему сведению, — добавил он, не удержавшись, — если я и погряз в блуде и грехе, то это не основное мое занятие.

— Я никого не обвиняю, — заявила Тереза, хотя в каждом ее слове и в каждом жесте сквозило обвинение, — но не станешь же ты отрицать, что он был на твоем попечении как дяди и главы семьи, когда чуть не убил человека…

— Ладно, ладно, — устало отозвался Рудольф. Ему хотелось, чтобы она ушла, исчезла вместе со своим низеньким и толстым мужем-праведником с поджатыми губами, но, когда он вспомнил, что Уэсли может оказаться во власти этой парочки из Индианаполиса, ему стало страшно. Он не представлял себе, как этому помешать, но тем не менее был намерен сделать все, что в его силах. — Чего вы хотите? — Он уже объяснил им, что Уэсли через шесть дней посадят на американский самолет, но скрыл, что принял решение поместить его на год в хорошую школу-интернат, а потом отправить для продолжения образования назад во Францию и что сам он (из эгоистических соображений или из родственного великодушия?) тоже вернется во Францию и будет приглядывать за парнем.

— Чего я хочу? — повторила Тереза. — Я хочу, чтобы он вырос приличным человеком, а не диким зверем из джунглей, каким был его отец.

— Вам, конечно, понятно, — сказал Рудольф, — что если он останется в Соединенных Штатах, то не пройдет и двух лет, как он будет призван в армию, может попасть во Вьетнам и погибнуть.

— На все воля господня, — отозвалась Тереза. — Ты согласен со мной, Эдди?

— Все в руках божьих, — подтвердил мистер Крейлер. — Мой сын тоже в армии, и я горжусь этим. От судьбы мальчику не уйти, как и всем людям на свете.

— Моему сыну не нужны поблажки, — заявила Тереза.

— Вам не кажется, что прежде всего следует спросить у самого Уэсли, чего он хочет?

— Он мой сын, — ответила Тереза, — и мне незачем его спрашивать. Я приехала сюда проследить за тем, чтобы его не надули и не утащили у него законную долю, которая ему положена при разделе отцовского состояния. — А, подумал Рудольф, вот это уже ближе к делу. — Как только продадут эту роскошную яхту, о которой написано в журнале, — тем же визгливым голосом продолжала Тереза, — я уж все силы приложу, чтобы моего сына не обошли, можешь не сомневаться. А наш адвокат каждую бумажку прочешет, будьте спокойны, мистер Джордах.

— В таком случае, — Рудольф встал, — дальнейший разговор мне представляется бесполезным. Мачеха Уэсли, которая, по всей вероятности, будет назначена администратором наследства, тоже найдет адвоката, и эти два адвоката сумеют между собой договориться. А мне некогда. Всего хорошего.

— Подожди минутку, — испугалась Тереза. — Куда ты вдруг сорвался?

— Хочу прилечь, — сказал Рудольф. — Я с самого утра на ногах.

— Почему ты не спрашиваешь, где мы остановились? — крикнула она. Победа, одержанная с такой подозрительной легкостью — наверняка это военная хитрость противника, — вдруг стала ускользать из ее рук. — И наш адрес в Америке? Мистера Крейлера очень уважают в Индианаполисе. У него свой бизнес. Он занимается разливом безалкогольных напитков. У него работают триста человек. Дай ему свою визитную карточку, Эдди.

— Не утруждайте себя, мистер Крейлер, — сказал Рудольф. — Мне не нужен ваш адрес ни здесь, ни в Индианаполисе. Я не желаю вас видеть, — не сдержался он.

— Мне хочется навестить моего мальчика, — заныла Тереза. — Я хочу посмотреть, что они сделали там, в тюрьме, с моим бедным сыночком.

— Обязательно, — сказал Рудольф. — Конечно, посмотрите. — Почему-то в конторе Хита, когда он давал ей деньги на развод, материнский инстинкт Терезы был значительно слабее, ибо при виде выписанного на ее имя чека она, не раздумывая, поставила свою подпись под документом, лишавшим ее прав на сына.

— Я намерен усыновить его по всем правилам, — вмешался мистер Крейлер. — Миссис Крейлер хочет, чтобы он забыл фамилию Джордах.

— Это должны решать он и его мать, — сказал Рудольф. — Однако я при очередном свидании могу передать ему ваше желание.

— Когда ты пойдешь в тюрьму? — спросила Тереза. — Я не хочу, чтобы ты разговаривал с ним с глазу на глаз, вливал яд в его душу… Я пойду с тобой.

— Нет, со мной вы никуда не пойдете, — ответил Рудольф. — В тюрьмы я обычно хожу без сопровождающих.

— Но я не умею говорить по-французски, — захныкала она. — И я не знаю, где тюрьма. А если полицейские не поверят, что я его мать?

— Это уж ваши проблемы, миссис Крейлер, — сказал Рудольф. — Я не хочу больше видеть ни вас, ни вашего мужа. Передайте своему адвокату, пусть он свяжется с юридической конторой «Хит, Берроуз и Гордон» на Уолл-стрит. Вы, по-моему, уже бывали там, миссис Крейлер.

— Мерзавец! — не совсем по-мормонски высказалась Тереза.

— Всего хорошего, — улыбнулся Рудольф. Он кивнул им и ушел, а они — толстые, маленькие, сердитые — остались вдвоем на поляне среди сосен. Рудольфа трясло от злости, к которой примешивалось и ощущение полной безысходности и тревоги за бедного мальчишку, сидящего в грасской тюрьме, но в эту минуту он ничем не мог ему помочь. Чтобы вырвать Уэсли из материнских объятий, требовалась специальная операция невиданных масштабов, а сегодня он не был в состоянии придумать даже первого своего шага. Хоть миссис Тереза Крейлер и стала ревностной христианкой, едва в воздухе запахло деньгами, как она тотчас припомнила нормы поведения, присущие ее прежней профессии. О боже, теперь ведь еще нужно предупредить Кейт о том, что ее ждет.