Азбука «Аквариума». Камертон русского рока - Павел Владимирович Сурков

свиньи в ушах“, где по обыкновению то, чем мы занимались на репетиции, перевелось на сцену. Началась куча мала: Сева с виолончелью бегает по сцене с явным намерением кого-то убить. Летят микрофонные стойки, все, как надо – группа The Who! И, наверное, со стороны это выглядело диковато для людей, не привычных к этому».

Зато сразу после выступления в Тбилиси группе предложили выступить еще и с дополнительным концертом в городе Гори, на родине Сталина. Правда, из официальной программы фестиваля «Åквариум» сняли – даже пластинка лауреатов фестиваля выйдет без участия «Åквариума», что не могло не расстроить.

БГ вспоминает об этих последствиях не без доли юмора: «Нам после первого концерта сказали: „Ребята, это все здорово, но вы снимаетесь с программы“. – „А за что?“ – „А вы не лезете ни в какие рамки. Вас нельзя показывать народу“. И мы запили. Пили все вокруг, но мы запили особым образом – как лидеры протеста, как оппозиция. К нам, как к оппозиции, все, кто играл на фесте, вечером приходили пить с нами. Потому что это считалось комильфо. И вот – через два дня у них какая-то группа слетела, они пришли к нам и говорят: „Ну, несмотря на то, что мы вас запретили, все равно, поехали играть в Гори“. Конечно, поехали. Еще и финны будут снимать на телекамеру – кто откажется! И сыграли ту же программу, только, по-моему, мы убрали длинную инструменталку, потому что на родине Сталина люди могли оказаться еще менее чуткими. Решили, не надо пугать людей совсем».

Ему вторил еще один участник этих событий – Александр Липницкий, журналист, продюсер и бас-титарист группы «Звуки Му»: «Я не ожидал, что грузинская публика так восторженно воспримет их программу. Я это видел раньше, они повторили программу, которую до этого играли в Москве, но все равно – нам показали новую эстетику панка. Люди были к этому не подготовлены, а Боря им показал все как надо. Это было и в движении, и в шоу, и в самой музыке, и в боевой раскраске физиономий. По грузинам это ударило очень сильно. И для жюри, которое представляло собой людей из Союза композиторов, это тоже было шокирующе. Даже такой адекватный и позитивный человек, как Юрий Саульский, председатель жюри, вышел из зала. Просто члены жюри испугались, что они выпускают такого джинна из бутылки. Как они после этого будут возвращаться в Москву? Вот их вынесло из зала просто».

Возвращаться что в Москву, что в Питер после ТАКОГО было, действительно, сложно: собственно репрессии коснулись лишь одного БГ, остальные участники «Åквариума» отделались, что называется, легким испугом. Приза «Åквариум» на фестивале не получил, «Машина времени», «Магнетик бэнд» и «Гюнеш», замеченные и отмеченные жюри, стали перемещаться в ранг «филармонических групп», то есть тех, кому уже дозволялось перейти в стан легализованного советского рока. А «Åквариум» так и остался в числе подпольных групп – и на выпущенной по горячим следам двойной виниловой пластинке с записями лауреатов и участников фестиваля, конечно, никакого «Åквариума» нет и в помине.

Конечно, налет совковости, который неизбежно присутствовал вокруг «Åквариума» и во всех реалиях, в которых группе приходилось играть, – касался даже деятельности Рок-клуба. Гребенщиков с улыбкой вспоминает: «Годик приблизительно 1983–1984‑й. Замечательная картина: день, лето, у нас во дворе, где я жил, – выездное собрание Рок-клуба. Приходят двадцать серьезных рокеров, которые на полном серьезе, сидя на ржавых трубах на помойке у нас во дворе, проводят собрание о том, чтобы исключить „Åквариум“ санкционированных концертов. И это зрелище было по тем временам настолько абсурдным!.. Рок-клуб – это был такой комсомол на выезде, такой пикник!

И нас таким образом два раза исключали, что приятно вспомнить даже».

И, конечно, на этом фоне фестиваль в Тбилиси был «первой ласточкой». Но очень важной. Весьма важной.

Титов

Александр Титов, он же Тит – человек, без которого «Åквариум» представить сложно (если вообще возможно). Мастер бас-гитары, он пришел в группу в самом начале 1980-x, да так и остался своеобразным символом коллектива, тем, кто отвечает за ритм и способен с первого раза сыграть единственно верную и единственно возможную басовую партию.

Титов играл в «Åквариуме» до середины 1990-x, а потом навсегда уехал в Лондон. Как он сам говорит: «Лондон – это то место, где я всю жизнь хотел оказаться, да, у меня были эмигрантские кошмары, но все прошло». Он уехал из бурной и во многом несправедливой России 1990-х в патриархальную, понятную и куда более свободную для него Англию. А «Åквариум» на несколько лет остался без своего басиста: пришедшие на смену Титову Владимир Кудрявцев и Андрей Светлов были хороши – каждый по-своему. Кудрявцев был мелодичен, Светлов – виртуозен и экспрессивен. Но все равно, каждый раз приезжая на запись в Лондон, БГ и «Åквариум» вновь и вновь обращались к Титову, и тот оказывался тут как тут со своей верной бас-гитарой. И в конце концов стало ясно: невозможно убрать естественное – и Тит вернулся в концертирующий состав группы.

Это, правда, не мешает ему активно заниматься сольной деятельностью: вместе с женой Аленой они уже много лет делают удивительный проект «Rina Green», в котором Алена отвечает за написание песен, а Александр – за аранжировки и продюсирование (ну и за бас-гитару, конечно же). Естественно, что к этому проект подтянулись и другие «аквариумисты»: «Мы начинали играть с Аленой двадцать лет назад – и у нее были написанные по-русски песни. Мы записали демо в 1994 году в ДК Железнодорожников, в студии ДДТ, и послали на „Поколение-95, где Алена выступала. У меня были гастроли, и на басу с ней играл Сергей Калачев, басист Инны Желанной, а на барабанах – Дусер из Tequilajazzz. И тогда, если бы мы не остановились, то были бы в статусе, в котором находится, например, „Сплин“. Но нам это никогда не было нужно. Мы движемся немножко в другом направлении – поэтому мы и свалили в Лондон, нам не по пути с мэйнстримом. И теперь – все аранжировки и демо мы делаем вдвоем с Аленой. Мы придумываем партии для барабанов, клавиш, гитарные куски. Все это прописывается и в демоварианте посылается музыкантам. У нас существует определенный костяк, который мы придумываем и записываем, на который музыканты