Постовой - Роман Путилов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А почему КГБ?
— Дима, ну сам подумай — типография! Ты сегодня талоны фальшивые сделал, а потом газету «ДемСоюза» напечатаешь.
— Не, с КГБ не хочу общаться, да и приятели по твоему плану одноразовые получаются, потом трояк не у кого занять будет. А если серьезно, чем вчера закончилось.
— Ну, про явки от Сапога ты в курсе, а потом ему, наверное, кто-то посоветовал, что я его на пустом месте развел, и он решил в обратную отыграть. А как? Только если мент пытал, душил и избивал. Ну, он в прокуратуру и кинулся.
— И чем дело кончилось?
— Вечером у следака было заявление гражданина Сапожникова, что его били и душили, мой допрос, что я честный воин, протокол очной ставки, где каждый остался при своих, протокол проверки показаний на месте, где заявитель, под видеокамеру не смог показать, где его пытали. КА, еще, справка от судмедэксперта, что при освидетельствовании заявителя, следов травм, характерных для указанных им обстоятельств не обнаружено. Прикинь, он даже головой об кирпич не сподобился разбить. Ну и как вишенка на торте заявление от ветерана — фронтовика, что следователь творит беззаконие и вообще, явно тайный троцкист.
— Это-то откуда?
— Дима, понимаешь, большую часть явок мы писали в нашем с Сапогом тайном месте, а часть писали у сторожа в автошколе. Я просто знал, что Сапог гнилой, ну и решил подстраховаться. А деду что, он видел, как мы ночью пришли, бумагами обложились, головка к головке, как братаны, бумажки писали, а сколько было бумаг и сколько мы у него сидели — дедушке все равно. Ну вот, а потом, когда мы всей толпой на проводке к нему зашли, я и начал ныть, что меня посадить хотят за правду. Ну а дед кремень, фронтовик, ему, кроме сторожки, терять нечего, он и восстал, на следователя наорал, и реально заявление в дело накатал. Я потом к дедушке вечером зашел, бутылку ему занес и пряников Чай попили, он мне рассказал, что в сорок седьмом году, когда он с лучшим другом домой после армии возвращались, его друга на вокзале в Омске урки зарезали, в спину финку сунули и вещмешок забрали. Ну, он всякое зечье с тех пор ненавидит. Так что если что, можешь в сторожку заходить, его Николай Петрович зовут.
Вот, на чем я остановился? А, на деле. При осмотре место происшествия его установить не удалось, правда, эксперта заставили изъять засранный мешок, который Сапог между гаражей нашел. Следователь написал отдельное поручение, чтобы наши эксперты, среди следов какашек, нашли потожировые отделения, мои или Сапога. О, надо еще потребовать проведение следственного эксперимента, чтобы Сапог показал, как ему на голову этот мешок натягивали.
— Ну, ты жестокий. А это точно не тот мешок?
— Дима, ЭТОТ мешок я в руки не брал, а если ты хочешь знать еще подробности, то…
— Да, да, я помню. Если ты мне скажешь, ты должен будешь меня убить…. Дело то прекратили?
— Нет, конечно, его минимум два месяца будут расследовать, потом попробуют прекратить по какому-нибудь стремному основанию.
— В смысле?
— Ну, по не реабилитирующему основанию, тьфу, еле выговорил. Не отсутствие состава или события преступления, а что-то типа амнистии, примирения сторон, взятия на поруки.
— а разница есть, главное, что дело то прекратят?
— Дима, первые два случая означают, что тебя оклеветали или дело завели без оснований, а остальные — что ты виноват, но тебя простили. И вообще, если у тебя возникнет подобная ситуация, ты прежде, чем что-то подписывать, найди своего старого друга пашу, чтобы он тебе посоветовал что-то дельное.
А то обманут не задорого.
— Слушай, мне кажется….
— Бля, Дима, ты просто поверь и все, я не хочу тебе ничего доказывать. Если хочешь поспорить, хотя бы уголовно — процессуальный кодекс в части прекращение уголовного дела прочитай, а что сейчас спорить.
— И что будешь делать?
— Обжаловать, писать во все инстанции, мне такое пятно в биографии не нужно.
— Не, мне кажется, что ты уже перебарщиваешь (Дима не знал, и надеюсь, что не узнает, что вовремя Медведевского перекрашивания милиции в полицию, чтобы не платить деньги сокращаемым, всех серых братьев прогнали по всевозможным учетам, и погнали из органов всех, кого двадцать лет назад был осужден за мелкое хищении или попался пьяным за рулем. Хоть это абсолютно незаконно, но Минфин требовал сокращения расходов).
— Ладно, мне только не понятно, почему сразу дело возбудили при отсутствии доказательств, а не оставили материалами, могли бы десять дней меня мурыжить. Неужели, кто-то посчитал, что я в чем-то, признаюсь. Ладно, куда пойдем?
— Слушай, Паш, мне Ленка просила пораньше зайти, она что-то приготовила, давай я сейчас пойду, а через полтора часа, где — нибудь, встретимся. Мне куда подойти?
Ты только там за полтора часа не объешься, давай, к арке на Диктатуры подходи.
— Здравия желаю, милиционер рота ППС Дорожного района рядовой милиции Громов. Куда вы направляетесь, товарищ?
Мужчина, на вид лет сорока пяти, в хорошо сидящим на нём сером костюме, с голубым галстуком и светлой рубашкой в тон, чуть покачиваясь, смотрел на меня с доброжелательным любопытством.
— Я домой иду, товарищ милиционер, на работе немножко устал, вот сейчас к семье иду.
— Где вы живёте?
— А вон мой дом, улица Убитого чекиста, дом шестнадцать.
— Вас проводить?
— Не стоит беспокоиться. Я сам прекрасно дойду — мужчина сделал пару шагов, его повело