Ночь контрабандой (сборник) - Дмитрий Биленкин

Теперь он не сделает того, о чем недавно думал. В минуту, когда начнется удушье, он не вынет пистолет и не застрелится. Живым не все равно, как он погибнет, друзьям будет больно, если его найдут с дыркой в сердце. Пример малодушия? Не то… Просто человек обязан бороться до последнего вздоха. Как борется трава, как борются бактерии. Мера стойкости человечества зависит от меры стойкости каждого, вот и все.

Теперь он шел и думал о друзьях, о тех, кого любил, о том, что сделал и чего не сделал. Многое из того, что раньше казалось важным, стало теперь совсем неважным. Слава, власть, успех. Они не опора человеку, когда приходит смерть. До нее и после человек жив тем хорошим, что сделал он для людей. Лишь дружба, благодарность и любовь могут поддержать и успокоить, когда наступает время подвести итог. Особенно любовь. Недаром так часто последним словом умирающих бывает слово «мама»…

Сейчас он стал бы жить совсем-совсем иначе.

Поздно.

Фобос закатился. Подул ветерок, уже предрассветный. Значит, он дождется утра. Почему-то ему хотелось, чтобы это случилось при свете солнца.

Но тут в регуляторе давления воздуха трижды щелкнуло.

Он похолодел. Сигнал, предупреждающий, что кислород иссякнет через десять минут. Конец.

Немеющие ноги сами усадили его на побелевший от инея камень. Небо у горизонта чуть поблекло, но до восхода солнца было еще далеко.

Может быть, выключить обогрев и замерзнуть? Говорят, что это походит на сои.

И вдруг ему невероятно, по-звериному захотелось жить! Он не успел, не доделал, не исправил, не долюбил — он не мог исчезнуть просто так!

Он вскочил. И задохнулся. Словно ко рту прижали маску! И все же пошел. Легкие вздымались и опадали — чаще, чаще их сводила боль, горло сжалось в хрипе, он упал на колени и все равно пополз. И когда сознание потемнело, а тело забилось в конвульсиях, он рванул напрочь шлем и глотнул марсианского ветра, как тонущий глотает воду, потому что не глотнуть ее не может.

В легкие прошел холодок, боль последней вспышкой озарила мозг, и все погасло.

Погасло, чтобы снова замерцать. Он очнулся от судорог, выворачивающих легкие, и увидел перед глазами что-то красное, колышущееся.

С невероятным усилием он поднял голову. Было уже светло. И он полз! И он дышал марсианским воздухом! Его организм был не таким, как все: он выжил!

Он даже не осознал этого. Он продолжал ползти. Он полз яростно, упорно, повинуясь уже не разуму, а инстинкту: все вперед и вперед, туда, где были люди.

Последний экзамен

2013 год на календаре, но здесь мало что изменилось: перед экзаменом противно холодеют ладони, в мыслях паника, сердце трепещет, и у времени вкус дряблой рены.

Кто-то нервно вышагивает по коридору; кто-то, бессмысленно глядя в пространство, твердит доказательства формулы Эверсона, кто-то в панике листает учебник; девицаа в лазоревом свитере приложила ко лбу зеркальце — тщетная попытка охладить разгоряченный мозг.

— Вы представляете, теперь каждый человек должен выдержать в жизни более ста экзаменов! — разглагольствует рядом с Павловым юноша, обводя всех быстрым взглядом слегка выкаченных глаз. — Да, да, свыше ста! И каждый! Я подсчитал. Сорок семь в школе…

Обстоятельства не дают ему закончить. Дверь плавно приотворяется (почему-то у дверей в экзаменационную, когда они приотворяются, всегда очень ехидный вид). Короткое замешательство и затем легкий затор у входа. Кое-кому это на руку. Пользуясь толчеей, они пытаются незаметно шмыгнуть мимо датчиков, которые следят, не принял ли кто-нибудь стимуляторов умственной деятельности. Это строжайше запрещено, но всегда находятся ловкачи, уверенные, что им удастся обмануть автомат каким-нибудь новым сочетанием препаратов. Тщетная попытка! Сконфуженно улыбаясь, двое опознанных поворачивают вспять, на ходу глотая таблетки антистимуляторов. Они наказаны вдвойне: во-первых, они смогут присоединиться к остальным лишь через четверть часа когда лекарства взаимно нейтрализуют друг друга, а во-вторых, сообразительность после такой операции заметно тускнеет. Многие даже сочувствуют этим незадачливым потомкам вымершего племени шпаргалочников.

Павлов сел за столик у окна. И, как это обычно бывает, вдруг почувствовал, что его голова ну совершенно девственно пуста!

Он постарался успокоиться. В конце концов это же не специальный экзамен. В конце концов это последний экзамен. Наконец, он готовился к нему целых три дня… И он слишком любит Галю, чтобы огорчить ее неудачей. Да и чем он хуже других?

Он придвинул к себе переносный пульт экзаменационной машины и решительно нажал пусковую клавишу.

Из прорези выскользнул узкий листок с вопросами. В первое мгновение строчки так запрыгали перед глазами, что, просмотрев билет, он ничего не понял, заторопился, с лихорадочной поспешностью перечитал билет, какую-то секунду тупо глядел на него, потом в груди разлилась широкая и теплая волна успокоения.

Первый вопрос не таил в себе никаких каверз, хотя и требовал времени для ответа: "Негативные стороны явления проекции".

Павлов придвинул листок бумаги. Волнение прошло, он писал размашисто и быстро. "Когда человек сталкивается с нежелательной, неприемлемой для него информацией, то в нем с той или иной эффективностью срабатывают механизмы бессознательного подавления и вытеснения такой информации. Проекция принадлежит к их числу. Это неосознанная попытка избавиться от навязчивой тенденции путем переноса ее на другое лицо, группу лиц. К примеру, такое хорошо известное в прошлом явление, как ханжество, во многом объясняется именно проекцией. Человеку с ненормально развитыми половыми эмоциями кажется, что окружающие только и думают о сексе. Собственное аномальное восприятие этой сферы человеческой жизни он бессознательно приписывает другим людям. Поэтому их поведение кажется ему неправильным, грязным, а сам он предстает в собственных глазах поборником нравственной чистоты Этот неосознанный, не контролируемый разумом психический процесс направлен на сохранение самоуважения. Если бы приведенный нами в пример человек осознал реальность, то его самоуважение было бы поколеблено. Подобное самосохранение своего «я» покупается, однако, дорогой ценой. Человек перестает быть полноценной личностью, в нем приглушены функции разума, счастье для него становится недостижимым. В определенных условиях данный человек может представлять опасность для общества.

Меры самоконтроля и способы лечения…"

Исписав лист, Павлов откинулся на спинку стула. Кажется, все правильно. Конечно, не мешало бы привести еще парочку примеров, но ничего, на зачет это существенно не повлияет…