Последний герой - Терри Пратчетт

Наконец в поле зрения появилась картина. Она была ужасна.

— Алло? Алло? Вызывает Анк-Морпорк!

Невнятно бормочущее лицо оттолкнули в сторону и возникло изображение головы Леонарда.

— А, да. Доброе утро, — сказал он. — У нас тут кое-какие проблемы… с зубами.

Позади Леонарда раздался такой звук, как будто кого-то тошнит.

— Что произошло? — зарычал Чудакулли.

— Ну, понимаете, это довольно забавно… У меня была мысль положить еду в тюбики, знаете, чтобы ее можно было выжать и аккуратно съесть в состоянии невесомости, а, эм, так как мы ничего не привязали, эм, я боюсь, что моя коробка с красками открылась и тюбики, эм, как бы перемешались, так что госпоин Ринсвинд подумал, что Лесной Зеленый это ветчина с капустой… э.

— Могу я поговорить с капитаном Моркоу?

— Боюсь, сейчас не подходящий момент, — сказал беспокойно Леонард.

— Почему? Он тоже захотел ветчины с капустой?

— Нет, ему попался Кадмиевый Желтый, — позади Леонарда раздался визг и несколько резких металлических звуков. — Но, несмотря на это, у этого есть и положительные стороны — могу доложить, что Туалет Мод. 2 кажется, работает отменно. Нырнув вниз Гловой, Змей снова повернулся к Краепаду. Теперь вода была похожа на огромное, падающее облако тумана.

Капитан Моркоу парил перед окном, щелкая иконографом.

— Это изумительно, — сказал он. — Я уверен, что мы найдем ответы на вопросы, над которыми тысячелетиями билось человечество.

— Отлично. Может, снимете эту сковороду с моей спины? — спросил Ринсвинд.

— Ум, — произнес Леонард.

Этот довольно трагичный звук заставил остальных посмотреть на него.

— Мы, кажется, эм, теряем запасы воздуха намного быстрее, чем я думал, — сказал гений. — Но я уверен, что корпус негерметичен не более, чем я рассчитывал. И, кажется, падаем мы быстрее, чем надо, согласно господину Тупсу. Ум… немного сложно собрать все воедино, конечно, из-за неопределенного эффекта магического поля Диска. Ум… нам лучше не снимать наши шлемы…

— Вокруг мира много воздуха, верно? — сказал Ринсвинд. — Мы что, не можем просто подлететь туда и открыть окно?

Леонард печально всмотрелся в туман, за которым была скрыта половина пути.

— Мы, эм, движемся очень быстро, — медленно сказал он. — И при таких скоростях воздух… воздух… с воздухом происходит… скажите, вы понимаете выражение «падающая звезда»?

— И что же оно, по-вашему, означает? — требовательно спросил Ринсвинд.

— Ум… что нас ожидает чрезвычайно страшная смерть.

— А, это, — сказал Ринсвинд.

Леонард постучал по циферблату на одном из баллонов с воздухом.

— Я и подумать не мог, что в моих рассчетах может быть оши…

В кабине вспыхнул свет.

Змей поднялся через туманную дорожку.

Отряд уставился наружу.

— Нам никто никогда не поверит, — наконец произнес Моркоу. Он поднял иконограф, и даже бесенок внутри, хоть он и принадлежал к тем существам, которых мало чем можно удивить, тоненько пропищал: «Ух ты!», и принялся неистово рисовать.

— Я в это не верил, — сказал Ринсвинд, — а теперь я это вижу.

Из тумана поднималась необъятная каменная башня. И в дымке неясно вырисовывались контуры огромных, как миры, спин четырех слонов. Было такое чувство, как будто летаешь в соборе высотой тысячи миль.

— Это звучало как шутка, — пробормотал Ринсвинд, — слоны, на спинах которых лежит мир, ха-ха… а теперь ты своими глазами видишь…

— Краски, где мои краски? — забурчал Леонард.

— Ну, некоторые — в туалете, — сказал Ринсвинд.

Моркоу обернулся, с выражением удивления на лице. Иконограф поплыл прочь, исторгая тоненькие ругательства.

— А мое яблоко? — спросил он.

— Что? — Ринсвинд растерялся.

— Я только начал кушать яблоко, и только положил его в воздух… и оно исчезло.

Корабль потрескивал в ослепительном солнечном свете.

По воздуху плавно плыл яблочный огрызок.

— Я думаю, на корабле нас всего трое? — невинно спросил Ринсвинд.

— Не глупи, — ответил Моркоу. — Мы же в полете!

— Так что… твое яблоко само себя съело?

Они посмотрели на груду перевязаных тесьмой пакетов.

— Можете прозвать меня Господин Подозрительный, — сказал Ринсвинд, — но если корабль тяжелее, чем рассчитал Леонард, и воздуха уходит больше, а еда пропадает…

— Ты же не хочешь сказать, что вокруг Края летает какое-то чудовище, способное проникнуть внутрь через деревянную обшивку? — Моркоу достал меч.

— Ах, я думал не про это, — сказал Ринсвинд. — Но неплохая идея.

— Как интересно, — сказал Леонард. — Это должно быть, нечто среднее между птицей и моллюском. Нечто, похожее на кальмара, возможно, использующее струи воды, чтобы…

— Спасибо, спасибо, да!

Моркоу вытащил связку шерстяных одеял и стал осматривать кабину.

— Мне показалось, там что-то шевелится, — сказал он. — Сразу за баллонами с воздухом…

Он поднырнул под связку лыж и исчез в тенях.

Они услышали, как он застонал.

— О, нет…

— Что? Что? — спросил Ринсвинд.

Голос Моркоу звучал приглушенно.

— Я нашел… это похоже на… шкурку…

— Ах, очаровательно, — Леонард спешно писал в своем блокноте. — Вероятно, у нас на борту ему было комфортно, и создание подверглось метаморфозам…

Появился Моркоу. На острие его меча болталась шкурка от банана.

Ринсвинд вытаращил глаза.

— У меня совершенно четкое предчувствие, — сказал он.

— И у меня, — сказал Моркоу.

Через некоторое время они отодвинули коробку с полотенцами. Прятаться больше было негде.

Из самодельного гнездышка на них смотрело встревоженное лицо.

— Уук? — сказало оно.

Леонард вздохнул, отложил свой блокнот и открыл шкаф с вездескопом. Он пару раз постучал по нему, пока он не замерцал и не отобразил контуры головы.

Леонард глубоко вздохнул.

— Анк-Морпорк, у нас на борту орангутанг…

Коэн убрал меч в ножны.

— От тех, кто тут живет, многого не дождешься, — сказал он, обозревая поле битвы.

— А теперь-то и подавно, — сказал Калеб.

Последняя битва длилась не дольше, чем требуется чтобы моргнуть или сломать позвоночник. Каждое… создание, из тех, что поджидало Орду в засаде, испытало это на себе в самом конце своих жизней.

— Здесь много сырой магии, — сказал Малыш Вилли. — Думаю, эти чудики приноровились тут жить. Рано или поздно приноравливаешься жить где угодно.

— Стукнутому Хэмишу определенно понравилось, — сказал Коэн. — Клянусь, он не такой глухой, каким притворяется.