Зловещий детдом - Альберт Байкалов

«Борец или тяжелоатлет», – сделал вывод Матвей.

– Клим! – раздался из-за стойки испуганный шепот бармена.

Матвею стало ясно, громилу зовут Клим, и он скорее местный хулиган, к которому сотрудники заведения относятся, как и подобает относиться ко всем подобным элементам в России, – с уважением.

Поравнявшись с официанткой, Клим шлепнул ее по попке и прижал к себе:

– Чего не весела?

– Да вот, – она показала на Матвея взглядом, – ходят с утра, настроение портят.

– Рубель! – внимательно глядя на Матвея, окликнул Клим.

– Что? – оживился шедший следом дружок Клима.

– Разберись, кто тут нашу Валюху обижает? – приказал ему Клим. – Кроме нас, ее никто пальцем тронуть не имеет права, – он заглянул официантке в лицо: – Верно я говорю?

Девушка взвизгнула и покрылась румянцем. По всей видимости, с этими словами громила ущипнул девушку за ягодицу.

Между тем похожий на квадрат, с надвинутым на глубоко посаженные глаза лбом и массивным подбородком громила надвинулся на Матвея:

– Этот, что ли?

– Этот, – радостно закивала Валюха.

– А чем мы недовольны? – выскочил из-за спины Рубеля третий.

Он был в кепке с ушами. Длинный нос и сросшиеся на переносице черные брови делали его похожим на грузина.

– Тебя что, вежливости не учили? – не мигая, глядя в глаза Матвею, Рубель передернул плечами, словно ему за шиворот попала льдинка, и сжал кулаки.

– Коля, не надо! – пропищала официантка.

Однако по глазам прохиндейки было видно, что, не поимев ничего с клиента, она просто горела желанием, чтобы ему намяли бока.

– Надо, Валя, надо, – пожал губами Клим и задвинул девушку себе за спину.

– Может, не здесь? – отстраняясь от Грузина, спросил Матвей.

– Пошли! – все трое развернулись и направились прочь.

Матвей последовал за ними.

– И где вы будете заниматься моим перевоспитанием? – оказавшись на улице, спросил он.

Все трое как по команде задержались на ступеньках крыльца. Матвей по инерции сделал шаг и оказался в окружении парней.

– А ты иди следом, не заблудишься, – усмехнулся Клим.

Они направились по тротуару вокруг здания, в котором располагался бар.

– Прямо как дети, – не выдержал Матвей.

Ситуация действительно была нелепой. Конечно, он не боялся этих парней, но со стороны выглядело дико. Как бы то ни было, но необходимо быть начеку.

Слева шел Клим, справа Грузин, сзади Рубель.

Этот был самым опасным и занимал самую невыгодную для Матвея позицию.

– Парни, может, договоримся? – спросил Матвей, когда они завернули за угол.

– О чем? – оглянулся на Рубеля Клим и ускорил шаг.

– Шевели копытами, – раздался сзади голос Рубеля.

Слева был двор жилого дома, впереди небольшая площадка, на которой стояли несколько мусорных контейнеров, за которыми располагалась трансформаторная будка. По всей видимости, дальше этого места его не поведут.

Матвей напряженной ладонью двинул в пах поравнявшемуся с ним Климу.

– Ох! – бугай согнулся и по инерции полетел лицом вперед. Но Матвея он уже не интересовал. Три-четыре секунды у него точно есть. Развернувшись всем телом к шедшему справа Грузину, Матвей схватил двумя руками его голову и просто с силой толкнул в стену.

И все-таки Рубеля он недооценил. В тот момент, когда голова Грузина с треском врезалась в кирпичную кладку, крепыш бросился на Матвея. Это он почувствовал по надвинувшейся справа большой темной массе. В следующий момент из глаз брызнули искры, а в правом ухе словно лопнула струна. Матвей отшатнулся, но устоял на ногах.

– У! – Рубель двинул уже правой.

Матвей присел и шагнул к нему. Оказавшись под выпрямленной рукой, он локтем правой двинул бандиту аккурат в печень, одновременно левой рукой поймал запястье выпрямленной руки и кулаком ударил снизу в предплечье. Рубель вскрикнул и повалился на бок.

Продолжая удерживать его за запястье, Матвей выпрямился. В тот момент, когда бандит со всего размаха рухнул на заиндевевший асфальт, он привычным движением натянул руку забияки на себя и каблуком ботинка двинул в открывшиеся ребра. Охнув, Рубель скрючился, подтянув колени к подбородку.

Матвей оглядел результаты своего труда. Под равномерный и протяжный писк в правом ухе он увидел лежавшего у стены Грузина. Клим уже пришел в себя. Он стоял, уперев руки в колени, и, тяжело дыша, с ненавистью смотрел на Матвея исподлобья.

– Чего таращишься? – Матвей развернулся к нему всем телом: – Еще хочешь?

Клим выпрямился:

– Ты откуда такой?

– А это имеет значение? – Матвей прижал ладонью пылающее огнем ухо и тряхнул головой.

– Там машина с московскими номерами, – Клим с шумом перевел дыхание. – Твоя?

– Выходит, моя, – признался Матвей. – Что делать будем?

– А ты как думаешь? – скривился Клим.

– Думаю, что лучше мне сейчас вам все переломать, чтобы до моего отъезда из города вы какую-нибудь пакость не устроили, – признался Матвей.

– А получится? – Клим посмотрел по сторонам и сплюнул под ноги.

– Сомневаешься? – усмехнулся Матвей и оглянулся на застонавшего Грузина.

– Ладно, – Клим поднял руки на уровень плеч, – разбегаемся!

– А вот я так не думаю, – возразил Матвей. – Мне в вашем городе помощь нужна.

– Какая? – Клим снял перчатку, достал носовой платок и вытер нос.

– Нужно будет повторить примерно то же самое, что и здесь, только в морге, – пояснил Матвей.

– Чего? – протянул невесть как пришедший в себя Грузин и стал подниматься на четвереньки. – Ты не ведись, Клим. Он что… Это совсем… Да я… Ну меня… Ы!

– Что это с ним? – насторожился Клим.

– Голова даже у такого существа, как твой Грузин, – сложная штука, – с иронией в голосе заговорил Матвей. – И в зависимости от того, что в ней отрывается, начинает выделывать самые невероятные вещи.

– По ходу, ты его что, дурачком сделал? – лицо Клима вытянулось от удивления и страха.

– Он и так не совсем нормальный был, – махнул рукой Матвей. – Ну, так как?

– Чего? – часто заморгал Клим.

– Принимаешь мои условия?

– Ты издеваешься?

– Нисколько, – покачал головой Матвей.

– В морге? – недоверчиво переспросил Клим.

– А что тебя удивляет?

– А сам-то как думаешь?

– Я вас там оставлять не собираюсь, – заверил его Матвей.

Клим странно повел головой и оглянулся по сторонам.

– Вы инсценируете на меня нападение. За это я вам заплачу, – объяснил Матвей.

Глава 4

Колган съехал с дороги и остановил машину напротив здания почты. Уже смеркалось. В перечеркнутых решетками окнах деревянного строения горел свет. Ходили какие-то люди.

Колган заглушил машину, взял старенький «дипломат», нахлобучил на голову шапку-ушанку и вышел из машины. Одетый в куртку с логотипом «Мосэнерго» на спине, он как-то враз растворился в сумерках, влившись в местный пейзаж и став его частью.

Дом Кораблева Колган нашел быстро. Два этажа, мансарда с кованым балкончиком, который подпирали колонны. Пропорции и размеры говорили о том, что у хозяина хороший вкус и он достаточно состоятелен. В то же время не было бросающегося в глаза выпячивания в виде нелепых и огромных львов, как на доме напротив, не увидел Колган и камер слежения, как у соседей Кораблева справа. Все это говорило о том, что человек жил в свое удовольствие, знал себе цену и никого не боялся. Хотя сейчас демонстрация излишних охранных систем уже не приветствуется как раньше. Объективы камер научились прятать так, что не зная точное место установки, не найдешь, а уж о разного рода датчиках движения, инфракрасных устройствах и прочих электронных штучках и говорить не приходится.

– Интересно, чем он занимается? – подумал вслух Колган и, словно испугавшись, что кто-то мог услышать, оглянулся по сторонам. Но погруженный в зимние сумерки поселок словно дремал.

Колган перевел взгляд на отгородившийся от улицы палисадником из штакетника и двумя лишенными листьев деревьями дом, в котором по его расчетам должна была жить Ольга Ивановна. Фасад приземистой избы был обид сайдингом, цвета которого из-за темноты уже разобрать было невозможно. Сквозь щели деревянных ставней пробивался электрический свет.

Он подошел к забору, приподнялся на цыпочках и заглянул во двор.

Залилась лаем и бросилась от крылечка маленькая дворняжка.

Обрадованный такому «звонку», Колган для верности двинул основанием кулака по выкрашенным в зеленый цвет доскам. Собачка захлебнулась лаем. Послышался шум, что-то стукнуло, и двор изнутри осветился установленной над входом лампочкой.

– Жулька, цыц, окаянная! – прикрикнула на собачку женщина.

Судя по голосу, ей было далеко за шестьдесят. Уверенный, кому принадлежит голос, Колган набрал в легкие воздух:

– Ольга Ивановна!

– Да, иду! – до слуха донеслись шаркающие шаги, звякнул засов, и калитка распахнулась.

Жулька, присмирев, стояла между обутых в валенки ног хозяйки и рычала.