По живому - Бламлейн Майкл

Фрэнки пытался понять, что же он говорит, в конце концов. Шутит, конечно, но не только, было что-то еще в этом странном трепе… Он все больше нравился ему, этот человек, и Фрэнки извинился за свое поведение.

– Мне было страшно.

Маркус молчал.

– Вхожу и вижу – здесь ты. А кто ты, не знаю.

Глаза Маркуса сузились, он изучал Фрэнки, ставшую для него загадкой. Возникли вопросы, но он их не задавал.

– Видишь ли, – произнес Фрэнки, – у меня память отшибло.

Он сказал это так просто, будто потерял не память, а ключ от квартиры. Фрэнки огорчился, ему хотелось выразиться иначе. Но ведь сказанное – правда. Как еще сказать, как описать то, что исчезло.

– Я ничего не помню.

Фрэнки пытался прочесть реакцию на лице Маркуса, но оно оставалось непроницаемым. Шли минуты, и он жалел, что вообще заговорил на эту тему. Чувствовал он себя смущенно и глупо.

– Я знал одного человека, с ним было, как с тобой, – наконец прервал молчание Маркус. Он приставил палец к виску, изображая пистолет. – Он выстрелил прямо сюда. Полбашки разнесло. Думали, мертвый, но мы его вытащили. Потом я видел его в больнице, он ничего не помнил. Говорить говорил, но не вникал в смысл. И глаза его, они видели, но что-то не то. Я что-нибудь рассказываю ему, а он смотрит и мотает головой, как будто силится найти потерянное.

Маркус замолчал. А потом, снова изобразив пистолет, сымитировал ртом оглушительный выстрел и послал мнимую пулю в стену. – Одна пуля способна оборвать жизнь человека. Один неверный шаг – и со всем покончено. – Он взглянул на Фрэнки. – Ты понимаешь, о чем я?

– Никакого оружия, – торопливо ответил Фрэнки. – У меня совсем не так. – Ему захотелось быть откровенным и все рассказать. Сумасшествие, конечно, но, может статься, этот человек поймет, хотя сам немного странный. – Однажды я проснулся – и ничего не могу вспомнить. Ничего, за исключением одной вещи. Это я знал точно.

Маркус кивнул, готовый выслушать тайну. Фрэнки склонился вперед и, прокашлявшись, зашептал.

– Я не Фрэнки, Маркус. Я выгляжу как она, разговариваю как она, но Я – не она. – Он вздохнул. – Я мужчина. Знаю, звучит дико, но это правда. Не понимаю, как это получилось и почему, но я мужчина. Внутри, внутри я мужчина.

Маркус слушал удивительно спокойно. Поначалу даже ухмыльнулся, но, заметив, насколько Фрэнки искренне говорит, посерьезнел. Он будто присутствовал на исповеди. – Мужчина… – повторил он.

Фрэнки кивнул.

Маркус встал и потянулся во весь огромный рост, выпячивая грудь, сжимая пальцы в кулаки и сгибая руки в локтях. – Мужчина? – спросил он громко.

Фрэнки испугался, но не убежал. Он сдвинулся на краешек кресла и сжал кулаки. – Здесь, – он приложил кулак к животу, потом к груди и голове. – Да, здесь я мужчина.

Маркус, сощурившись, обозревал его сверху. Лицо его оставалось спокойным, но только мышцы. Глаза были напряженные, взгляд тяжелый.

– Я думаю, с тобой нужно много работать.

Фрэнки улыбнулся. – Очень может быть.

Маркус отыскал окурок сигареты с марихуаной и зажег. Он расхаживал по комнате и теребил свою тонкую черную бородку – с таким же начесом, как на голове.

– Однажды к тетушке Орфе пришла дама, – начал рассказывать Маркус. – Это было летом, жара стояла такая, что хотелось скинуть все с себя и надолго залезть в прохладную реку. Только там было много пиявок, они могли присосаться, если торчать в воде долго. Я сидел у тетушки Орфы и чистил овощи. Сама тетушка занималась чем-то у плиты, когда вошла та женщина – молодая, приятная лицом. Ее определенно что-то мучило. Глаза тревожные, уставшие, как будто она не спала всю ночь. С ней – трое детей, одетых как для церкви. Девушка подошла к тетушке Орфе и заговорила тихонько, при этом все время смотрела в пол и переминалась с ноги на ногу. Она рассказала о своем муже: он хочет бросить ее и детей, уйти из дома. Что ей делать? Она в полном отчаянии.

– Вы знаете заклинания, вы все можете, тетушка Орфа. Помогите мне вернуть мужа, – молила она, нащупывая в складках платья долларовую бумажку и протягивая ей.

Тетушка Орфа внимательно осмотрела гостью, а потом усадила на стул. Дети выстроились рядом и смотрели большими глазами.

– Ты, милая, хочешь, чтобы он остался с тобой, – проговорила тетушка. – Тогда сделай так, чтобы он захотел остаться.

– О нем я хорошо забочусь, – жаловалась женщина. – Даже не могу понять, почему он уходит.

– Я о другом, – возразила тетушка. – Он владеет твоей душой. А ты постарайся, чтобы получилось наоборот. Тогда ты будешь владеть им.

Тетушка бросила взгляд на меня и вытерла руки фартуком.

– Начни вот как – заставь его волноваться. Для этого возьми пару его носков – не стирай их – вырежь пальцы и носи подмышками. Таскай с собой неделю, и он перепугается до смерти, не понимая, что с ним происходит. Через неделю он начнет искать, как же помочь себе. И вот здесь пойдет самое главное. Тебе потребуется острый нож. Пойди в скобяной магазин и купи любой, а еще найди кусок стали – неважно, какой он формы, просто пусть будет сталь. Возьми в руки этот кусок и назови его своим именем, потом воткни в середину мужнина следа, правого следа. Дальше возьми острый нож, свой новый нож, и скажи: «Я хочу, чтобы ты пересек ему путь. Я хочу, чтобы ты остановил его, я знаю – ты это можешь». Вложи в нож свои мысли, проговори: «Не дай ему уйти из дому без моей воли». Вонзи этот нож со всего маху в его левый след. После вытащи нож и закопай под карнизом лезвием вниз, забросай землей, сверху положи доску или кирпич, чтобы солнце не проникало. Твой муж до тех пор не уйдет из дому, пока ты сама этого не захочешь.

Женщина кивнула, глаза ее повеселели, в них появилась надежда. Тетушка Орфа спросила, все ли она поняла, та опять кивнула – да, поняла. Потом тетушка Орфа взяла долларовую бумажку и разгладила – так, чтобы девушка видела. Она сложила ее три раза – дважды вдоль и один раз поперек – и убрала в ящик. Женщина выдохнула воздух, как будто долго держала его в себе, затем встала и, поблагодарив тетушку Орфу, удалилась с детьми. Когда гости ушли, тетушка Орфа спросила меня, все ли я видел. Я ответил, что да.

– Хорошо. Это чистое заклинание, сынок. Не лезь в голову к людям, и они не будут тебя беспокоить. А если они тебя все-таки побеспокоят, сделай как велит природа, и они отстанут.

Маркус замолчал. Вскоре всплыло другое воспоминание. Он взглянул на Фрэнки.

– Все, что говорила мне тетушка Орфа, я стараюсь держать здесь, – и он стукнул себя по лбу. – Вот здесь.

– А что было потом с той женщиной?

– У нее все нормально.

– Ты видел ее?

– Не пришлось. Но тетушка Орфа в курсе дел. Заклинание помогло.

Маркус кивнул своим мыслям и снова принялся расхаживать – два шага от стены до стены – и Фрэнки подумал, что эта комната для него маловата. Создавалось впечатление, что жизнь у этого человека была достаточно тяжелой, он вынес многое и не сломался, а поэтому способен воспринимать любую правду, даже такую, как у него, Фрэнки. Однако хотелось, чтобы Маркус сам сказал – да, он верит ему.

Прошли минуты. Маркус, казалось, целиком ушел в себя. Фрэнки открыл было рот, но тут из коридора послышался шум. Вскоре в комнату ввалился Терри, одной рукой он сжимал мятый бумажный пакет, а в другой болталась коробочка с пиццей.

– Есть среди вас голодные?

Маркус перестал вымерять шаги. – Мне пора идти домой.

– Выпей банку пива, – предложил Терри, разрывая упаковку из шести штук и кидая ему банку. – И съешь кусок пиццы, а потом можешь уходить.

Маркус смотрел себе под ноги.

– Останься, – поддержал предложение Фрэнки. – Слушай, что тебе говорят.

– Я пропустил что-то интересное?

Фрэнки пожал плечами. Терри рассматривал Маркуса.

– Да вы, ребята, я вижу, разговаривали?

Маркус открыл пиво. Он был не дурак, чтобы вмешиваться в семейные дела.

– И что же она тебе рассказала?

Мамочка советовала не совать нос в чужие дела, иначе прищемит.