Защита Гурова - Николай Леонов

Кулагин долго молчал, вздыхал, затем через силу произнес:

– Дурите вы меня, Лев Иванович, только не пойму, в чем конкретно.

– А ты, Павел, запомни раз и навсегда, никогда оперативник не выдает полный объем информации. У него всегда имеются свои сомнения, мысли, соображения. И ты не можешь рассчитывать на иное сотрудничество. Тебе важно быть уверенным лишь в одном – что через тебя не проталкивают дезу. Я не играю краплеными картами, а уж сколько взяток ты сумеешь набрать – дело твоего искусства, сообразительности.

– Половина правды – это не правда!

– Чушь! Абсолютной истины в нашей работе не существует. Я сообщил, что знаю, умолчал, в чем сомневаюсь.

– Что же, я тоже сообщу, что знаю. – Кулагин вновь помолчал. – Вы как-то спросили меня о капитане Викторе Олеговиче Вердине, ваши парни столкнулись с ним однажды в Париже.

– Ну-ну, интересно.

– Я тогда от вашего вопроса уклонился. Сейчас он подполковник, имеет свое подразделение, чем занимается, неизвестно, подчиняется непосредственно генералу Володину. Недавно один из оперативников Вердина при мне вскользь упомянул ваше имя.

– Спасибо, – искренне ответил Гуров. – Я Вердина практически не знаю, но, по отрывочной информации, он мутный парень, используется властями для выполнения особых поручений.

– Ликвидатор? – Кулагин вздрогнул и решительно добавил: – Считайте, я вам ничего не говорил.

– Ликвидатор? – Гуров усмехнулся. – Это вряд ли, подобных специалистов в главке на официальных должностях не держат. Тем более не подчиняют напрямую замначу управления. Просто беспринципный человек, ведь недаром же его из капитанов сразу в подполковники произвели?

– Верно, – Кулагин облегченно улыбнулся.

– Ну все, Павел, высокие договаривающиеся стороны пришли к консенсусу. Если вообще кто-нибудь понимает, что означает данное слово. Появится что-либо конкретное, позвоню.

…На следующее утро прилетела Мария. Она загорела, похудела, не сверкала красотой. Гуров вежливо поблагодарил сопровождающих актрису парней, в дом их не пригласил, вызвал лифт. Он занес чемоданы и неожиданно для себя крепко обнял любимую, она даже охнула.

Поцелуй получился быстрым, скользящим, но глаза Марии были ясными, только очень усталыми. Он поднял ее на руки, уложил на диван, сдернул с ног «шпильки», отправился на кухню готовить кофе.

– Я многое о тебе знаю, но что ты такой ревнивый и заботливый, ощущаю впервые. – Мария села, поджав ноги, подвинула чашку кофе, переставила пепельницу и рюмку, которую подал ей Гуров. – Что, супермен, плохо тебе без женщины?

– Плохо, – признался Гуров, чем удивил Марию больше, чем всем остальным, включая жесткие объятия и неестественную заботу.

– Когда ты так внимателен, это даже подозрительно. – Мария отпила кофе. – Следует квартиру осмотреть. Ты даже не обратил внимания, какая я некрасивая.

– Я понял более важную вещь. – Гуров тоже взял чашку кофе.

– Какую? Ничего нет важнее красоты женщины.

– Глупости, которые придумали различные модели для своего оправдания.

– А чего ты смотришь в сторону? Тебе говорили, когда ты собираешься соврать, отводишь взгляд и слегка щуришься? Теперь ты еще и краснеешь! Знаешь, для одного дня это слишком много! Пусти в ванной воду, плесни шампунь, мы допьем кофе, покурим, ты закинешь меня в ванну. А теперь помолчи, пожалуйста.

Мария вдруг остро почувствовала, как этот мужчина ее любит и насколько он ей дорог. Но ощутила она при этом не радость, не восторг, а тяжесть, даже боль.

– Только этого мне и не хватало! А ну смотри мимо стеклянными глазами, сиди на месте и уберись в свой проклятый мир!

Гуров лишь улыбнулся и чужим голосом ответил:

– Все еще будет, Мария. И то, что ты сейчас требуешь, к сожалению, тоже наступит.

Два дня они почти не выходили из квартиры, ощущали себя слегка напуганными и немного чужими.

Телефон зазвонил около шести утра. Гуров взял трубку.

– Слушаю.

– Котов. Я вынужден к вам приехать, Лев Иванович, и не один. Нам деваться сейчас некуда.

– Приезжайте. Врач не нужен?

– Вроде нет, – не очень уверенно ответил Григорий. – Будем минут через тридцать.

– Валяйте! – Гуров хотел выскользнуть из постели тихонько, но Мария потянулась, закинула руки за голову, снова потянулась.

– Все в норме! Поезда вновь ходят по расписанию. Закрой дверь в спальню плотнее и готовь своим уголовникам завтрак самостоятельно.

Садовод Эдуард Ивлев, детектив Котов и полковник Гуров завтракали на кухне, пили кофе, молчали, лишь изредка Ивлев возмущенно, порой жалобно повторял:

– Ничего не понимаю.

Григорий Котов принял душ, главное, притащил к полковнику этого мужика и в настоящий момент ни за что не отвечал. Он выполнил задание, теперь решать Гурову. Сыщик вел себя индифферентно, как вежливый, не очень довольный ранним визитом хозяин.

– Ну что вы молчите? – возмутился наконец Ивлев. – Вы что, меня похитили? Так с меня особо и взять нечего.

– Эдуард Александрович, где вы пропадали девять дней? – спросил Гуров.

– Вам какое дело и кто вы, собственно, такой? – Ивлев пытался говорить возмущенно.

– Вам человек, – Гуров кивнул на Котова, – жизнь спас, я вас завтраком кормлю, угощаю приличным кофе, а вы возмущаетесь, словно сидите в сыром подвале связанным.

– У меня цветы гибнут! Мне некогда рассиживаться!

– А девять дней цветы без вас жили прекрасно. Вы почему и от кого скрывались? – спросил Гуров.

– От бабы своей скрывался, запойный ведь я, как приму стакан, так к Людке сбегаю, у нее и оттягиваюсь. – Ивлев явно успокоился, в его голосе появились даже саркастические нотки. – И кто же на меня покушается? Суд прошел, мне теперь цена копейка.

– Вы задержанного опознавали по фотографии или в личность? – спросил Гуров.

– Опознавал? – Ивлев смешался. – Какие фотографии, когда он в суде в клетке сидел?

– Это в суде, а во время следствия?

– Так очная ставка была, тот парень вроде и не отказывался. Он молчал, мы с ним в автобусе рядом сидели.

– Вы ведра с цветами у метро «Белорусская» оставили и куда поехали?

– Куда поехал? – Ивлев смешался. – Девчонку одну проведать, там неподалеку живет.

– Как зовут? Адрес?

– Чего пристаете? Сами сказали, сядь в автобус. Я и сел! – вспылил Ивлев.

– Кто сказал? В какой автобус?

– Такой, как вы, и сказал. Что я, не вижу, что вы мент? Да чувствовал я, нельзя связываться. Гражданский долг! Совесть! Теперь душу вынимаете!

– Значит, вас попросили сесть в автобус. Зачем?

– Да знаете вы, на парня на этого взглянуть. Он на заднем сиденье сидел, с ребенком играл. Сказали, ты нам услугу окажешь, мы тебя от рэкетиров убережем. Знаете, сколько приходится ежедневно отстегивать? Пикнешь, все цветы изничтожат.

– Ну хорошо, вошли в автобус, сели на заднее сиденье, взглянули на того парня. А чего же вы на ближайшей остановке выскочили? – спросил Гуров.

– Да цветы-то у меня без пригляда остались! А розы уникальные, сам вырастил, у них даже имени нет. А цвет! А аромат! Там Клава рядом стоит, ей все одно, чем торговать! У нее цвет подвянет, она лепесток-другой оторвет, дунет, и порядок. А я по совести.

– По совести! – передразнил Гуров. – В самый сезон сад бросил, стакан принял и убежал.

– Испугался, – Ивлев сообразил, что сказал лишнее, отвернулся. – К делу отношения не имеет.

– Вы, Эдуард Александрович, рассказывайте, мы решим, что имеет отношение, что не имеет.

– Черт меня попутал связаться. Все платят, и ты плати, не высовывайся. Кофейку еще можно? И стаканчик.

– Кофейку, пожалуйста, а стаканчик нельзя. – Гуров налил Ивлеву кофе. – Так чего вы испугались?

– А вы что, из другой конторы? – Ивлев хитро прищурился. – Очень хочешь знать, так налей. А без стопки у меня памяти никакой.

Гуров в похмельном синдроме разбирался, словно нарколог. Сыщик оценивающе взглянул на цветовода, определил, что он, видно, первый день «завязывает», да еще на психику давят, но решил со стаканчиком не торопиться.

– Я тебе, родной, сейчас так врежу, что у тебя память в момент вернется.

– Не-а, вы культурный и в своем доме, лучше налить…

Котов, не вставая, шлепнул Ивлева по шее, ударил вроде небрежно, даже шутливо, но цветовод грохнулся на пол.

– Я не культурный и не в своем доме! Я, падла, твою дешевую жизнь остерегал, по росе измок. Отвечай, когда тебя начальство спрашивает. Я тоже до смерти выпить хочу, выкладывай, и остаканимся.

Белобрысый Ивлев втянул голову в костлявые плечи, взобрался на стул, смотрел на Котова с опаской.

– Да я не против, скажу, что знаю, не пойму, что вам требуется.

– Только правду, – жестко сказал Гуров. – Чего вы испугались, почему сбежали из дома?

– Участковый зашел, знает, есть у меня, а у него колотун со вчерашнего. Ну, я налил, властям положено. Он, беспредельщик, хотел всю бутылку забрать. Меня черт за язык и дернул. Говорю, халявщики вы, пьете, делом не занимаетесь. Чего вы парня в автобусе «пасли»? Знали, что у «черного» бомба, дождались, пока не рванет и людей не поубивает. Бес попутал!