Полководец Соня, или В поисках Земли Обетованной - Карина Аручеан

А впереди всё шла маленькая Соня – и я никак не могла её догнать.

Я взрослела, старела. А маленькая Соня шла и шла впереди меня, не оглядываясь…

Или так было надо? И свет можно видеть, лишь находясь в темноте?

Так было надо? И только находясь в месте, где недостаток, можно понять, чего не хватает в нём, если помнишь о полноте, из которой пришёл, когда не был чужд Вселенной? Главное – помнить?

Так было надо? И прав Матфей, говоря: «Что вы свяжете на земле, то будет связано и на небе; что разрешите на земле, то будет разрешено и на небе»?[19]

И правдивы слова ересиарха Филиппа: «Те, кто говорит, что умрут сначала и потом воскреснут, – заблуждаются. Если не получают сначала воскресения, будучи ещё живыми, то умирая, не получают ничего»?[20]

Может быть, мой азарт объяснялся всего-навсего величиной выигрыша, о котором что-то во мне догадывалось?

Так было надо? И это был первый шаг к спасению? Яростное стремление к жизни, какой она ДОЛЖНА БЫТЬ, а вовсе не безрассудный героический порыв, не тайная склонность к суициду? Спасается лишь тот, кто рискует, а «любящий душу свою погубит её»?[21]

Так было надо, чтобы безумный поступок ребёнка заложил стойкий условный рефлекс разрушать свою жизнь за минуту до того, как её могут разрушить другие? …смешивать собственной рукой карты судьбы и по-своему раскладывать снова, ускользая от заданности, обманывая рок? …и быть готовой в любую секунду снова сломать рисунок и рассыпать мозаику, решая собрать новую картинку, чтобы наконец превратить разрозненные случайности в сопряжённые смыслом события и сомкнуть Небеса с землёю…

Так было НАДО? Чтобы выжить? Чтобы накопить силу? Чтобы воплотить себя? Или – через себя – другую, высшую Силу?

Для чего? Чего хотела Она от меня? На самом деле, как ты учил меня, Маня… на самом деле? Чего хотели от меня Небеса НА САМОМ ДЕЛЕ? Или всего лишь ликования каждой моей клеточки – живу! И славлю: «какой прекрасный день, какой прекрасный пень» и Тот, кто это сочинил… А бездны были нужны, потому что на их краю ликованье бывает особенно сильным? Ну, уж этого я дала Небесам в избытке!

Да, мои глаза никогда не были тусклыми. Но сколько ошибок я наделала! Как часто восторг убивали мысли: всё – иллюзии… домА на песке… и если Рима нет, то куда же ведут дороги?!

Неужели не было более простого пути? Или Путь никогда не бывает простым?

Или не бывает простым только Путь Победителя?

Зачем ты не остановил меня тогда, Ангел Маня? Зачем дальнейшими событиями дал мне, ребёнку, почувствовать вкус победы? Вроде бы я лишена свойственного победителям тщеславия. Ведь именно его удовлетворение – ГЛАВНАЯ НАГРАДА: заполняет души победителей до отказа и не позволяет сомневаться – как же, лавровые венки, рукоплескания, безоговорочное признание заслуг! У меня не было такой награды – почти всегда оставалось сомнение в правильности того, что делаю. Даже если мне рукоплескали.

Хотя и колебаний не было: я всегда знала, что поступить могу ТОЛЬКО так. При всех сомнениях не стояло передо мной проблемы выбора. И может, мне, вышедшей в шесть лет из дома за свободой, была дарована благодать – высшая свобода: освобождение от свободы выбора?!

Человек становится по-настоящему свободным, если вообще не нужно выбирать? Мне почти никогда это не было нужно…

Бог не может никого спасти – он может лишь указать путь к спасению и авансировать благодатью?

Я так часто её ощущала, будто в самом деле меня ею одарили… просто так… ни за что… даром – ДАРом… Ведь, наверное, только благодать даёт возможность свободно и без страха жить? И даёт мир душе, несмотря на все противоречия… удивительный баланс взаимоисключающих чувств… и страшное, чУдное напряжение на стыке, на той «проволоке», по которой я шла.

Может быть, Вергилий был внутри меня?

Отказавшись в шесть лет от проводников и посредников между собой и жизнью – от родителей, от Веры с Надеждой, от Бога, – может быть, я впустила Бога в себя, когда решила руководствоваться только Любовью? И много лет не догадывалась об этом?

Наверное, прав был Данте, поместив над своим Адом слова «Оставь надежду всяк сюда входящий»? Данте я тогда ещё не читала, но интуитивно угадала: по Аду нельзя ходить с надеждой. Она спутывает коконом… порождает рефлексии… лишает способности действовать. Надеясь на добрую поддержку извне, погибаешь, не находя её. Много раз потом я видела такое в жизни…

Я никогда ни от кого ничего не ждала. Любой подарок судьбы, хорошее отношение людей и Небес были всегда нежданны – может, потому я так сильно этому радовалась и каждый раз была несказанно благодарна? И искренне удивлялась: за что мне это?

Нет, по Аду можно ходить только с Раем в душе!

Только тогда Ад безопасен и даже может кое-чему научить. И ты как «пятая колонна», засланная в Ад, – свет Рая изнутри тебя освещает его закоулки, уменьшает его территорию.

И если я не льщу себе, то как же много мне было дано! Так что я лукавлю, Маня, когда жалуюсь.

Конечно, у меня были свои награды… радостное ощущение полноты жизни… восторг перед совершенством Божьего Замысла… перед миром, каким он МОЖЕТ быть. Мне открывались хрупкие черты возможного прекрасного будущего – и позволялось тешиться тем, что я делаю их заметнее. Возможно, это куда бОльшее тщеславие – чувствовать себя СО-работником Бога? А может, я была просто слишком самонадеянна? И всю жизнь себе что-то придумывала?

Но любовь… Её было так много!

Непридуманной, настоящей… такого не сочинишь… такое только чувствуешь всем существом, как чувствуешь жар солнца над головой и насыщение внутри после обильной трапезы.

Но почему к свежему вкусу радости всегда примешивалась горчинка тайной печали? Послевкусие сладкого плода Древа Познания?

…Я устала, Маня. Может, потому ною, хотя, наверное, была счастливее многих… Я просто устала.

И всё-таки, почему ты не остановил меня тогда?

В окно влетел свежий ветер, тронул седые пряди за ушами. И раздался голос Ангела Мани:

– Сколько противоречивых вопросов! И почти в каждом – ответ. К чему тогда спрашивать? Такая путаница в мыслях и такое многословие в 86 лет – это непростительно!

– Склероз…

– Не прибедняйся! Нет у тебя склероза. И на самом деле ты всё про «в самом деле» понимаешь. И рано стала понимать. Однако должен признаться: ты часто оказывалась решительней, чем я предполагал. Хотя, отрёкшись от Веры с Надеждой, сильно рисковала впустить в себя Сатану. Любовь без Веры очень уязвима – её легко обратить в жажду обладания, в деспотизм, в упоение властью над любимыми и любящими, в «праведное» осуждение тех, кто не входит в их круг, в самолюбование и многое другое, что не имеет отношения к Любви. Этим часто забавляется Враг Рода Человеческого.

– Как же я убереглась?

– А ты и не убереглась, не льсти себе. Враг побывал в тебе… и не однажды… и не раз готовился праздновать победу. Просто потом…

– Что потом…

Маня не отвечал.

Соня решила, что он уже улетел, но вдруг опять послышался его немного ворчливый голос:

– Первый шаг, первый шаг… почему не остановил… Да совсем не тогда был сделан первый шаг! Твой путь начался вовсе не с этого. Он начался гораздо раньше. И ты НА САМОМ ДЕЛЕ это прекрасно знаешь. Вспомни…

…Плод, до этого уютно покоившийся в чреве матери, вздрогнул. Всё вокруг пришло в движение. Завибрировали и стали устрашающе наступать, грозя раздавить, стены матки – его первого дома, бывшие ему надёжной защитой…

Привычный мир отторгал его…

Навалилась смертная тоска. Он до этого никогда не ощущал себя таким одиноким. Мать больше не питала его кислородом…

Далеко впереди зияло отверстие, из которого бил никогда не виденный яркий свет. Он манил и страшил одновременно. Но это был единственный выход…

Плод сосредоточился, сконцентрировал энергию и начал осторожно продвигаться. Это оказалось непросто. Стены трубы, ведущей к свету, больно сдавливали и отбрасывали обратно. С каждой неудачей его всё больше наполняла ярость – и он с большей силой кидался головой вперёд, пытаясь пробиться к выходу. Ему уже было всё равно – гибель или новая неизведанная жизнь ждёт там. Главным сейчас было – сосредоточиться на сиюминутной задаче.

Его задачей было – победить движением смерть здесь и сейчас…

– Ты хотел, чтобы я это вспомнила? Мне и так утром вдруг привиделось это, хотя вроде бы помнить такое не дано человеку.