Все время мира - Сара Пурпура

ты захочешь, но не причиняй себе вреда, я прошу тебя. Это невыносимо».

Услышав, что я повторяю его слова, он встряхивается и задерживает дыхание, а затем отодвигается от меня, и я боюсь, что он может сейчас уйти. Но проходит несколько минут, а Дезмонд по-прежнему остается здесь. Его объятие становится крепче.

– А теперь засыпай, Нектаринка, – произносит он.

– Как ты меня назвал? – переспрашиваю я.

– Твои волосы напоминают мне медовый нектар, и ты такая сладкая, – объясняет Дезмонд. – Я останусь здесь и прогоню твоих демонов.

Нектаринка… мое сердце переполняется радостью от ласкательного имени, которое он выбрал для меня. Мне нужно бы подумать о своих родителях. Если они увидят нас, случится конец света, но я поддаюсь своему эгоизму, который хочет, чтобы Дезмонд оставался здесь, со мной, защищать меня от моих монстров.

– А я твоих, Дез, – шепчу я в ответ.

Все, что я испытываю из-за этого мрачного парня, не имеет смысла, но Дезмонд обнимает меня, я прижимаюсь к нему, и больше меня ничего не волнует.

Наконец-то я засыпаю. Я не просыпаюсь даже тогда, когда чувствую, что он высвобождает меня из объятий и поднимается, чтобы вернуться в свою комнату.

С собой он унес и моих монстров.

12

Дезмонд

Есть прошлое, которое выцветает медленно, пока почти не рассеется, а есть такое, которое кажется неизгладимым и в любой момент готово грянуть снова.

Этим утром меня ждало наихудшее пробуждение. Оставить тепло тела Анаис и вернуться в свою комнату с первыми лучами солнца оказалось очень сложно. Я и представить себе не мог, насколько изумительной может быть ночь с ней. У меня никогда не было ни возможности, ни желания провести ночь с девушкой, но сегодня это случилось, без какого-либо намерения заняться сексом, а лишь с желанием быть спасательным кругом для другого человека. Я, Дезмонд Вэрд, стал выступом, за который ухватилась Анаис.

Это было странно. Новый поворот в моей жизни, которая состояла из бесчинств, ошибок и измен. Однако… однако Анаис доверилась мне, и впервые в жизни я почувствовал себя кому-то нужным, почти жизненно необходимым.

Надеюсь, что все произошедшее позволит ей открыться мне, сделать шаг навстречу и распахнуть настежь ту дверь, которую она наглухо заперла для всех.

Порой мы закрываемся сами в себе, потому что не верим другим. Я знаю это, я всегда поступал именно так. Сворачивался в клубок, как еж, выставив наружу свои иглы и никому не позволяя приблизиться. Однако я хотел бы, чтобы между нами было иначе, чтобы Анаис не относилась ко мне, как к остальным, и поверила мне.

Я иду сполоснуться, чтобы освежить свой рассудок, но едва намыливаю волосы, как из душа перестает течь вода.

– Какого черта происходит?

Я кручу вентили, но безрезультатно, так что мне не остается ничего другого, кроме как обернуть вокруг пояса полотенце и сходить посмотреть, есть ли вода в другой ванной комнате, которая находится прямо напротив комнаты Анаис.

Я спешу туда. Хочется остановиться на минуту, чтобы понять, проснулась она уже или нет. Надеюсь, сейчас, после сегодняшней ночи, ей хорошо, но, наверное, мне стоит что-нибудь накинуть, прежде чем она меня увидит.

Проскальзываю в ванную. Она оказывается еще роскошнее, чем моя, так что я останавливаюсь в изумлении.

На хрена в доме нужна такая ванная комната? Да здесь поместится целый десяток людей!

Пока я верчу рукоятку душа, чтобы проверить, есть ли в нем вода, дверь открывается, и на пороге появляется Анаис.

На ней все еще пижамная майка и шортики, а в руках она держит сложенную одежду.

– Ой, блин! Прости… – смущенно бормочет она.

Ее взгляд скользит по моему телу, и на мгновение она вспыхивает, затем поднимает голову, смотрит на мои намыленные волосы и тут же веселеет. Ее улыбка озаряет мое утро. Я больше не хочу видеть Анаис грустной. Я хочу видеть такое выражение на ее лице каждый день, пусть даже для это мне придется выглядеть клоуном.

– У меня не было воды. И нет ничего смешного в том, чтобы ослепнуть из-за шампуня, который жжет тебе глаза.

Анаис звонко смеется, и я улыбаюсь как дурак.

Когда смех умолкает, ей становится неловко: она не знает, куда отвести взгляд. Я понимаю, что ситуация и правда щекотливая. Перед ней полуголый парень, на котором только обернутое вокруг бедер полотенце. Так что беру еще одно и накидываю себе на плечи.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашиваю я.

– Хорошо, – спешно отвечает Анаис, и на ее светлой коже проступает розовая краска. – Спасибо за эту ночь.

Боже! Как же ей тяжело…

– Не делай этого, – прошу я ее.

– Чего?

– Не прячься от меня. Не после наших объятий, – я медленно делаю несколько шагов к ней, так, чтобы дать ей время остановить меня, однако она этого не делает. – И не стыдись себя.

У меня возникает желание дотронуться до Анаис.

Она покусывает свою губу, ее глаза блестят.

– Не убегай, прошу тебя, – она едва не плачет, и мне хочется вытянуть всю ее боль поцелуем.

– Я здесь, Анаис. Я хочу увидеть тебя. Не прячься.

Она задерживает дыхание, и я легонько дотрагиваюсь до ее щеки. Ее тепло стремительно распространяется по всему моему телу. Мои губы касаются лица Анаис и скользят к ее рту, касаясь уголка губ. Ее дыхание пахнет мятой и еще чем-то сладким. Хрупкостью и страхом, и я хотел бы, чтобы в нем также были сила и надежда. Анаис по-прежнему не двигается. Ждет моих дальнейших действий, впитывает их. Одежда из ее рук падает на пол, но ничто не может прервать этот волшебный момент.

– Со вчерашнего вечера что-то изменилось, – она говорит так тихо, что у меня возникает сомнение, что я и правду слышу эти слова. – Ты кажешься мне таким близким, Дез. Ты разглядел меня и остался, собрав кусочки, на которые я разбилась, и…

– Т-с-с-с, – прерываю ее, хотя мне и хотелось бы, чтобы она все выплеснула наружу и доверилась моей заботе. Однако я знаю, что это было бы неправильно. Сейчас ее равновесие очень непрочно. Мне не нужны заверения, я сам хочу ее уверить.

– Я кажусь тебе близким, потому что я действительно рядом и не собираюсь отдаляться. Ты же не против? – говорю я ей.

Анаис медленно кивает.

– Я дрожу, – говорит она.

А я ведь лишь слегка коснулся ее. Я и сам вижу.

– Хочешь, чтобы я прекратил? – спрашиваю я и молюсь, чтобы она не сказала «да».

– Нет.

Ее пальцы обхватывают мои плечи, и тогда я отваживаюсь