Ласковый огонь - Оливия Трейси

Легко, словно перышко, Оскар подхватил Сильвию на руки и уже хотел было двинуться со своей драгоценной ношей в комнату, но в этот миг раздался удивленный голос Анны:

— Оскар! Ты дома, дорогой?

Оскар с досадой вздохнул и опустил Сильвию на пол.

В балконном проеме показалась сонная Анна в своем длинном пеньюаре и со всклокоченными кудельками на голове.

— Мой мальчик, я хотела спросить, куда ты поставил минеральную воду, и зашла в твою комнату… Я чуть в обморок не упала, не обнаружив там тебя. Тогда я решила спросить о тебе у Сильвии, но и ее на месте не оказалось. Я ведь и мысли не могла допустить, что вы еще не ложились спать. От такого эмоционального потрясения, какое испытала я, не найдя вас обоих на месте, недолго и инфаркт получить…

— Анхен, ты же прекрасно знаешь, что минеральную воду я ставлю на ночь в холодильник, — как можно ласковей объяснил Оскар, но Сильвия легко уловила в его интонации нотки недовольства и чуть не прыснула от смеха, понимая, какие бури в душе пришлось погасить ее новому возлюбленному, чтобы голос звучал спокойно и ровно.

К тому же она смутно догадывалась, что отнюдь не жажда заставила Анну разыскивать Оскара по всей квартире, а элементарное женское любопытство. И еще она с удивлением отметила, что называет Оскара про себя возлюбленным. Возможно ли такое после двух встреч, после пары дней знакомства? Совсем еще недавно, решая связать свою судьбу с мужчиной, которого знала несколько лет, она была уверена, что любовь с первого взгляда всего лишь красивые фантазии романистов прошлых веков. Но жизнь, словно нарочно, опровергала все ее прежние убеждения. Ульрих, которого она знала давно и который казался воплощением надежности, сбежал от нее при первом же испытании. В то время как случайный знакомый, с которым судьба ее столкнула в буквальном смысле лбами, вмиг стал для нее таким родным и близким, словно они знакомы с самого детства. Все барьеры, которые она так тщательно выстраивала в своей душе и которые должны были служить стойким иммунитетом против всяческих проявлений нежных чувств к какому бы то ни было мужчине, в одночасье рухнули. Ну почему она вдруг стала безоговорочно доверять человеку с внешностью голливудского красавца? Странно предположить, что за плечами у него совсем нет опыта по части охмурения таких неискушенных особ, как она.

— Детка, странное дело, но я, похоже, уже выспалась, — лениво потягиваясь, сказала Анна. — Но вам с Оскаром я все же посоветовала бы немного отдохнуть, иначе потом весь день будете чувствовать себя разбитыми. Да, совсем забыла, я же хотела тебе показать фотографии Габи.

С этими словами Анна вновь исчезла, но вскоре появилась с маленьким альбомом в руках и приземлилась на стул рядом с Сильвией. Альбом был похож скорее на толстую тетрадь в кожаной обложке, а на титульном листе красовался букет красных роз. Такие тетради часто служат дневниками девочкам-подросткам. В них они записывают свои первые взрослые секреты и понравившиеся стихи. Это лишний раз подтверждало предположение Сильвии о том, что в душе Анна ощущает себя совсем юной.

Анна торжественно раскрыла альбом и выдохнула:

— Вот! Это она, моя Габи. Этот альбом я всегда беру с собой.

Женское лицо на черно-белой фотографии было снято в полупрофиль и действительно рождало невольные ассоциации с актрисами прошлых лет. Белокурые волосы, зачесанные на прямой пробор, волнами ниспадали на плечи. Прелестный, слегка капризный рот, впалые щеки, тяжелые веки. Взгляд огромных светлых глаз — голубых или серых — казался рассеянным и печальным. Теперь, когда Сильвия знала о трагическом конце этой очаровательной женщины, ей казалось, что грустной она выглядит от предчувствия своей ранней гибели.

— Какая красивая! — тихо сказала она. — И какая грустная…

— На самом деле Габи не была грустной, — пояснила Анна. — Это последняя ее фотография. Иногда мне даже кажется, что этот снимок мистическим образом изменился после ее гибели.

Анна стала листать альбом дальше. И странное дело — почти на всех фотографиях белокурая женщина действительно улыбалась. Вот она держит на руках смешного кудрявого карапуза, рот которого кривится, судя по всему в преддверие плача. Вот обнимает за плечи красивого белокурого мальчика лет семи и смотрит на него с нежной улыбкой.

Сильвия вопросительно посмотрела на Анну, и та пояснила:

— Ты не ошиблась, детка, это действительно Оскар. Ну разве не маленький принц?

— Он просто чудо! — искренне восхитилась Сильвия.

— Анхен, я оставлю вас ненадолго, — вновь погрустнев, сказал Оскар и скрылся в комнате.

— Сколько лет прошло, а мальчик все еще не может смириться с этой потерей, — шепотом пояснила Анна. — Но сейчас, чувствую, он совсем не против, чтобы я поведала тебе о тайнах нашей семьи. Если бы речь шла о ком-то другом, я бы не посмела при нем показывать фотографии моей любимой сестры. Но тебя, детка, я отчего-то воспринимаю так, будто ты моя близкая подруга или родственница.

— Удивительно, но мне кажется точно так же, — ответила Сильвия, целуя Анну в щеку. — А отец Оскара, он есть в этом альбоме?

— Нет, Сильвия, у нас в доме нет ни одной фотографии этого человека, — строго проговорила Анна, и Сильвия почувствовала, что та внутренне напряглась. — Отец мальчика был довольно известным режиссером, он преподавал в актерской школе, где Габи была самой красивой и талантливой ученицей. Разумеется, он стал уделять ей повышенное внимание и совершенно вскружил голову, рассказывая, какие блестящие перспективы откроются перед ней благодаря его поддержке. Разумеется, он был женат, и, когда Габи сказала ему, что ждет ребенка, он сразу порвал с ней все отношения.

Габи делилась со мной всеми своими секретами, и я с самого начала была в курсе этого романа. Она была большой фантазеркой, мечтала о славе, которую, впрочем, вполне заслуживала. Как и многие молодые актрисы, она рисовала в своем воображении съемки в Голливуде, поездки на международные фестивали, получение высоких наград. Ты, наверное, теперь догадываешься, почему своего мальчика она назвала Оскаром?

— Да, теперь мне все понятно, — грустно улыбнулась Сильвия. — Она мечтала когда-нибудь получить эту престижную статуэтку…

— Совершенно верно, деточка, — кивком подтвердила Анна, кладя на ладонь Сильвии свою маленькую пухлую ручку. — Но злая судьба перечеркнула все эти мечты, и сын стал ее единственной и главной наградой. Впрочем, наш мальчик стоит тысячи этих бездушных статуэток. Он так обожал свою мать, так всегда жалел ее, словно чувствовал, как непросто приходится бедняжке в этой жестокой жизни. Наверное, поэтому с детства в его душе поселилось такое романтическое, совершенно рыцарское отношение ко всем женщинам…