Пендервики (без иллюстраций) - Джинн Бёрдселл

Бетти отодвинула задвижку, тихонько потянула дверь на себя и сунула две морковки внутрь. И нос она тоже сунула внутрь, хоть это и было против правил. (Но мало ли, вдруг Чак захочет потереться с ней носами?) Вот этого как раз не следовало делать. Потому что в тот самый момент, когда нос Бетти находился внутри каретного сарая, снаружи, прямо у Бетти за спиной, послышалось знакомое цок-цок- цок-цок-цок. Холодея от страха, Бетти обернулась к врагу лицом.

Всё оказалось ещё хуже, чем она боялась: по кирпичной дорожке к двери Кегни приближалась не просто миссис Тифтон, а миссис Тифтон под руку с Декстером. Бетти тут же забыла про морковку И про кроликов тоже. И, хуже всего, она забыла про самое главное, о чём предупреждал Кегни: что надо обязательно, обязательно запирать сетчатую дверь на задвижку.

— Декстер, ты только посмотри, опять эти Пендервики! — раздражённо проговорила миссис Тифтон. — Битти или как там тебя, что ты тут делаешь? А ну бегом к себе в летний домик, да поживее! Я не сдавала твоему папе весь Арундел.

Бетти почувствовала себя как муха в паутине. Она бы и рада была бежать бегом к себе в летний домик, ей самой сейчас только этого и хотелось — но как пробежишь, когда двое взрослых стоят у тебя на дороге?

— Почему она ничего не говорит? — спросила миссис Тифтон. — И на дне рождения она молчала весь ужин, ты заметил?

— Может, с ней что-то не в порядке? — Декстер многозначительно покрутил пальцем у виска.

— Возможно, глухонемая. — Миссис Тифтон наклонилась к Бетти и крикнула: — ЭЙ, ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?

Бетти не возражала, чтобы её считали глухонемой, пускай. Но ей не понравилось, что Декстер крутит пальцем у виска, и смотрит на неё, и думает, что она ничего не понимает. А она всё очень хорошо понимает, хоть ей всего только четыре года. Когда крутят пальцем у виска, то хотят показать, что кто-то совсем глупенький. Я не глупенькая, это сам он глупый, старый, противный дядька, подумала Бетти, и стала изо всех сил смотреть на усы Декстера. Она очень надеялась, что под её взглядом они сейчас позеленеют или порозовеют, отвалятся и упадут на кирпичную дорожку. А пока она на это надеялась, сетчатая дверь позади неё тихо-тихо, медленно-медленно приотворялась… Лишь когда сетка легонько толкнула её в спину, Бетти вспомнила, что Чак может убежать! Она вскрикнула что-то, похожее одновременно на «Чак» и «Карла», но вместе совершенно непонятное — ЧАКАРЛА! — и, обернувшись к двери, защёлкнула задвижку. Поздно. Чак уже убежал. Мягкая шёрстка скользнула по ноге Бетти, коричневый комочек мелькнул на дорожке и скрылся в кустах.

Но взрослые этого не видели, они слышали только тревожный крик Бетти. Миссис Тифтон недовольно распрямилась.

— Что ещё за «чакарла»? Бессмыслица какая-то.

— Ну, я же говорю. — Декстер опять покрутил пальцем у виска.

— Может, ты и прав. Тем более хорошо, что они скоро уезжают. Семь дней осталось потерпеть. — Она взяла Декстера под руку. — Пойдём отсюда. Наверно, Кегни где-то в парке. — И они удалились.

А потрясённая Бетти так и осталась стоять на пороге каретного сарая. Она всё сделала неправильно. Не надо было думать, что двор летнего домика может растянуться до того места, где живут кролики, не надо было идти сюда одной — всё, всё это было неправильно. Она не послушалась Розалинду, она не послушалась Кегни, она рассердила миссис Тифтон. Но хуже всего, что из-за неё теперь пострадают ни в чём не повинные Чак и Карла. Они оба умрут из-за того, что Бетти такая плохая. Бетти плохая, плохая. Ей нельзя теперь возвращаться к Розалинде. Ей остаётся только одно: найти Чака и вернуть его домой.

К тому времени, как Розалинда закончила писать письмо Анне, коврижка уже испеклась. Розалинда вытащила её из духовки, подождала, пока остынет, и разрезала на квадратики. Отложив четыре квадратика, она завернула их в фольгу: это для Кегни. Позавчера утром, когда Кегни приходил поливать розу Фимбриату, он признался Розалинде, что его самая любимая еда — это шоколадная коврижка. Ну и ещё хот-доги, которые продаются у входа на стадион перед началом бейсбольного матча. Конечно, она пекла эту коврижку не ради Кегни, говорила себе Розалинда, прикрепляя весёленький жёлтый бантик к серебряной фольге. Она так и написала Анне: подкармливать парня, чтобы ему понравиться, или вести с ним умные разговоры про Гражданскую войну — нет, это не для неё. Она никогда до такого не опустится. Просто так уж получилось, что их папа тоже любит коврижку. А история Гражданской войны и правда оказалась страшно интересной, хоть раньше Розалинда об этом и не подозревала.

Так, а где же Бетти? Что-то она как ушла со своими двумя морковками, так больше и не появлялась. Может, она уговорила Джейн проводить её до каретного сарая? Или, ещё лучше, заигралась и забыла? На всякий случай надо её отыскать и позвать с собой, думала Розалинда, вдруг она ещё ждёт.

Но, слегка поколебавшись, Розалинда всё же решила, что отнесёт коврижку одна. Ведь если она возьмёт Бетти с собой, а Кегни окажется дома, то поговорить с ним не получится.

Сама того не ведая, Розалинда шла к каретному сараю в точности той же дорогой, что и её младшая сестра. Она тоже ненадолго завернула к пруду с лилиями и лягушками. Здесь было тихо и немного грустно, и Розалинде это очень нравилось. У пруда ей почему-то всегда вспоминалась Офелия, подружка Гамлета, которая сошла с ума и утопилась. Или это Гамлет сошёл с ума?.. Розалинда не совсем разобралась, в чём там было дело. Анна-то считала, что это Розалинда сошла с ума, раз она читает Шекспира. Ну и что, зато мама Шекспира любила. «Прошу тебя, Розалинда, милая моя доченька, будь веселей» — эту фразу Розалинда слышала от неё не меньше тысячи раз[14]. В последнее время Розалинда вспоминала маму даже чаще, чем обычно. Интересно, думала она, ей бы понравился Кегни? Хотя как может Кегни кому-то не понравиться? Розалинда попыталась себе такое представить, но у неё ничего не вышло. Наверно, он идеальный человек, решила она и, склонясь над краем пруда, сорвала лилию.

Заложив цветок за ухо, она продолжила путь к каретному сараю, только не напрямик, а в обход — сёстры давно уже научились ходить окольными дорожками, на которых меньше шансов столкнуться с миссис Тифтон. Обогнула пруд, прошла мимо родника с заброшенной будкой, дальше по тропинке между кустами сирени…

И тут ей не повезло. Завернув за последний сиреневый куст, она столкнулась нос к носу с миссис Тифтон и Декстером.

— Нет, это уж слишком! — сказала миссис Тифтон. — Куда ни глянь — везде эти Пендервики. Просто нашествие саранчи какое-то! Розалинда, объясни мне, будь добра, кто тебе разрешил рвать мои лилии?

Розалинда в смятении вскинула руку к волосам.

— Никто… То есть, простите, я понимаю, что я не должна была…

— Разумеется, не должна. Тебя вообще здесь не должно быть — ни тебя, ни твоих сестёр. Как же мне надоело натыкаться на каждом шагу на вашу семейку!

— Простите, — снова пробормотала Розалинда. — Я только хотела отнести Кегни коврижку.

— О да, о да! Путь к сердцу мужчины… ну и так далее. Кстати, Декстер, — миссис Тифтон обернулась к своему спутнику, — напомни потом, чтобы я тебе что-нибудь испекла.

— Дорогая, моё сердце и так у твоих ног.

— Вот и славно. — Она уверенным движением поправила волосы. — Розалинда, можешь отнести произведение своего кулинарного искусства к каретному сараю и оставить там у порога. Но если ты рассчитывала застать Кегни дома, вынуждена тебя огорчить. Я послала его в магазин за торфом. А как отнесёшь коврижку или что там у тебя, сейчас же отправляйся на свою сторону. И младшую сестру с собой прихвати, если она до сих пор тут болтается.

— Бетти?

— Бетти, Битти, какая разница.

— С крылышками, — с нехорошей ухмылкой подсказал Декстер.

Внутри у Розалинды словно что-то оборвалось.

— Бетти? Вы видели её у каретного сарая?

— Я что, непонятно выразилась? — осведомилась миссис Тифтон. — Довольно, иди уже, куда шла.

Розалинда проскользнула мимо миссис Тифтон с Декстером. Выслушать столько гадостей про Пендервиков и в конце узнать, что её младшая сестра болтается около каретного сарая, — к такому Розалинда не была готова. Бетти. Как она могла? Она же знает, что нельзя никуда ходить одной, без старших. Розалинда перешла на бег, цветок лилии выпал из её волос, но она даже не заметила. У каретного сарая Бетти не оказалось. Где же она? Была здесь, но уже ушла? Розалинда наклонилась к сетчатой двери и заглянула внутрь. То, что она увидела сквозь сетку, ей совсем не понравилось. На коврике за дверью лежали две морковки. Ах, как это было нехорошо! Чак не мог оставить морковку несъеденной.

— Чак! Карла! — позвала Розалинда.

Ничего, никого.

— Карла, Чак!

На этот раз из-под дивана высунулся одинокий бело-розовый нос: Карла. Она посмотрела на Розалинду долгим печальным взглядом и уползла обратно под диван.