Хазары, или Таинственный след в русской истории - Вячеслав Геннадьевич Манягин

века размежевание ландшафтных зон. На север, насколько хватал глаз, простирается знойная, выгоревшая степь. Это вариант уже знакомого нам ландшафта, вытянувшегося языком между-отрогами Кавказского хребта и берегом Каспийского моря. Он доходит до подножия Дербентской стены и кончается. К югу лежат склоны холмов, перемешанные с зарослями орешника и какими-то причудливыми кустами. Здесь даже воздух другой, такой же горячий, но пряный и немного терпкий. Здесь другая жизнь и другие культурные традиции ощущаются не только в каждом здании, а даже в каждом камне или обломке сосуда. Это место, где люди жили оседло и обороняли свою землю от северных кочевников.

Хотя стена описана безукоризненно, мы все-таки наткнулись на один факт, которому сначала не придали значения. То тут, то там южнее самой стены в землю были вкопаны огромные глиняные амфоры. Сейчас многие из них разбиты, но остались ямы и черепки. Несомненно, это было сосуды для воды, необходимой защитникам стены. В жаркое время под прямыми лучами солнца без воды долго не продержишься, и персидские строители, учитывая трудность постоянного водоснабжения в условиях осады, подготовили водохранилища, в которых вода сохраняла прохладу и долго не портилась. Но мы еще не осознали важность этого наблюдения и связанных с ним выводов. Наши мысли стремились к морю.

Пятый день в Дербенте (среда, 9 августа). Утро было тихим. Зеленая гладь моря казалась пронизанной пунцовыми лучами восходящего солнца. В 5 часов утра мы столкнули лодку в воду и в половине шестого были уже в створе стены. Розовые лучи сменились оранжевыми — солнце оторвалось от линии горизонта.

Первая точка опускания находилась в 100 м от берега. Она нас задержала ненадолго. Мы установили контур развала плит: он тянулся на 30 м к северу и на 40 м к югу при глубине 2 м. Не задерживаясь, мы двинулись на следующую точку и тут сделали тактическую ошибку.

Вместо того чтобы пройти 100 м и продолжать опускание, мы вздумали сразу подсечь конец стены со стороны моря. Собственно говоря, это было целесообразно при условии, что погода не изменится, а о последнем мы в увлечении работой не подумали.

Итак, в 7 часов мы оказались на расстоянии 600 м от берега и установили, что там, на глубине 5,5 м, только ровное песчаное дно, без следов человеческой деятельности. Продвинулись на 100 м мористее — глубина 7,3 м и то же самое. Значит, здесь, на абсолютной отметке минус 36 м (самая низкая береговая терраса), и VI веке было глубокое море.

Мы вернулись на точку в 300 м от берега и обнаружили конец стены. Это нас очень обрадовало, так как подводные наблюдения подтвердили наблюдения с водонапорной башни. Мористее был найден в створе стены только один большой камень со следами обработки, очевидно, оброненный там случайно. Техника съемки в этот день была далеко не совершенна. Сначала я плавал в тихой воде и через стекло маски рассматривал дно, устанавливая объект и задачу. Затем я влезал в лодку и брался за компас и дневник, а Геля (Прохоров) опускался на дно и дополнял визуальные наблюдения, ощупывая камни. Затем он выныривал и сообщал полученные данные, не отплывая с места подъема. Все тут же фиксировалось, после чего мы переходили на следующую точку. Основным недостатком этой методики была трудоемкость и, следовательно, относительная медленность работы. За это мы поплатились тут же. Около 9 часов с моря потянул ветерок, началось волнение, со дна поднялся песок, видимость под водой снизилась и пришлось заканчивать рабочий день. Пока мы совещались, принимали решение и садились на весла, ветер усилился настолько, что нас буквально понесло на юг. На берег мы выбрались уже с большим трудом, но результатами работ остались довольны. Самое главное, мы установили отсутствие насыпи или мола. Стены строились непосредственно на скальном основании дна. Следовательно, сведения арабских географов являются домыслами людей, пытавшихся объяснить непонятное явление — длинную стену, вдававшуюся в море. А если так, то с VI по X век произошло поднятие уровня, потому что на глубине 5 м ни тогда, ни позже люди строить стены не могли. В принципе решение проблемы было достигнуто, но подводную съемку следовало завершить.

Шестой день в Дербенте (четверг, 10 августа). На рассвете нас покинул А. А. Алексин. Бурная погода съела те дни, которые он мог выделить для совместной работы, а теперь его ждали заволжские степи. Нам было тяжело лишиться его помощи и советов, но наш хозяин, глава водно-спасательной станции Василий Васильевич, согласился выйти с нами в море и помочь нам, а то бы втроем нам не управиться.

В это утро мы направились прямо к месту окончания стены. На меня произвела тяжелое впечатление внезапная рассеянность Гели. Он делал все, что было нужно, но автоматически, словно его мысли были далеко. Но я отбросил сомнения, потому что надо было грести, становиться в створ, брать азимут: короче, мне было некогда обращать внимание на психологию. В это утро ветер поднялся раньше обычного. Однако отступать мы не собирались. Первая попытка установить лодку на месте окончилась неудачно — якорь вырвался из песка, и нас понесло назад, на юг. Мы вернулись и снова стали на якорь в створе стены. На этот раз якорь зацепился прочно, но канат был натянут как струна. При возвращении мы уклонились несколько мористее, чем было нужно. Глубина была 6 м вместо пяти или пяти с половиной. Я предложил Геле и Василию Васильевичу опуститься, осмотреть дно и сразу же вернуться, для того чтобы переместить лодку ближе к развалинам. Мне казалось, что я отдал приказание предельно точно, да так оно и было. Геля с рассеянным видом надел акваланг и исчез под водой. За ним последовал Василий Васильевич, а мы с Андреем начали брать азимут и устанавливать свое место на плане. Прошло 10 минут, потом 20; из воды никто не показывался. Ветер усиливался, и белые барашки забегали вокруг лодки. Наше недоумение перешло в беспокойство. Что случилось? Волны уже раскачивали лодку, как качели.

Вдруг из воды показалась Гелина голова, он махнул рукой и что-то крикнул, но ветер отнес слова на юго-запад. Мы жестами позвали его назад, и он погрузился снова. Еще раз он вынырнул, но немного дальше. Я понял, что его сносило волнами, потому что море было здесь взбаламучено до самого дна. Геля махал нам руками, и стало ясно, что он выбился