Танго на треснувшем зеркале (СИ) - Шаль Вероника

Вот он, удобный момент! Противник почти победил и теряет бдительность.

Приговаривая, как мантру, под нос «сейчас я дотянусь до тебя, алкаш поганый» — делаю рывок вперед. И, едва удерживаясь вертикально — каблуки на редкость плохая обувь для борьбы, — выбрасываю руку с электрошокером. Не понимаю, крючок нажат или нет. Неважно.

Адреналин электрическим разрядом пробежался по телу, поднимая каждый волосок вверх.

Сумка неожиданно оказывается в моих руках. Чудом удерживая равновесие, непонимающе смотрю на нее. Отвлекает только грохот падения тела на землю.

Замереть или бежать? Хочется второе. Невыносимо стоять на месте. Но я заставляю себя не спешить. Я ни в чем не виновата, это самооборона.

Сердце, несколько часов захлебывающееся в адреналине, больше не реагирует на мои выверты. И так бьется на пределе возможностей. Но до сознания медленно, слишком медленно доползает простая и страшная мысль — такого со мной еще не случалось. Не валила я живого человека вот так, на раз-два. И жар, цунами обрушивается на тело. Соленые капли неприятно щекочут кожу…

Бежать. Как можно скорее бежать. И ноги, не дожидаясь одобрения мозга, срываются с места.

Последнее, что вижу краем глаза, — скрюченную в позе эмбриона фигуру на земле.

Глава 17. О том, что если пустить события на самотек — жди кризиса

Пот лился по лицу, шее и противно скатывался за шиворот. Не обращая внимания на мерзкое щекотание, грохоча каблуками — кто бы мог подумать, что обычная земля будет так сильно резонировать, — я мчалась сквозь бурьян, хватавший за юбку, за кардиган и оставлявший на ткани сгустки колючек. Пустяки! Скорее! Поезд метро ждать не будет.

Сердце выпрыгивало из груди, когда я, судорожно хватая ртом воздух, оказалась у строения с заветной красной буквой «М».

Неприятность завершись, но я все еще не могла остановиться и прокручивала в голове минувшие события. Могла ли я поступить иначе? Все хорошо будет с грабителем? Поза, в которой он свалился на землю, мне совсем не понравилась. Медицинское чутье трезвонило о том, что нужно вызвать скорую.

Отойдя в сторону, я набрала номер коллег, продиктовала адрес и, наконец переведя дух, осмотрелась по сторонам.

Робкие косые взгляды, которые то и дело бросали в мою сторону прохожие, предвещали полную катастрофу с одеждой и макияжем.

Ну сколько можно глазеть! Ни разу не видели испорченный макияж на постороннем человеке? Психанув, я отошла в сторону, подальше от любопытных глаз. Надо отдышаться. И косметику стереть. Взгляд остановился на сумочке.

Оборванная шлейка волочилась по земле, а ручка, почти вырванная с мясом, забивала последний гвоздь в жизненном прогнозе этого предмета гардероба. Давно пора ей в мусор. Вот приеду домой, проверю все кармашки, тогда и выброшу, подвела я неутешительный итог.

Зеркальце нашлось быстро и, мельком взглянув в него, я сразу поняла, отчего все встречные останавливали на мне свой взгляд. А некоторые, особо впечатлительные, даже отходили подальше.

Тушь потекла. И вместе с тональником на лице образовала серо-бежевые ручьи, размазанные у подбородка. Я приподняла зеркальце повыше. И волосы всклокоченные. Огородное пугало, не иначе. Только метлы в руках не хватает для завершения образа.

Нащупав в кармане носовой платок, не такой свежий, как хотелось бы, спешно провела им по лицу, собирая остатки тональника и туши. Мне катастрофически не хватало воды. Сухая тряпочка мало на что была способна.

Оглянувшись по сторонам и убедившись, что за мной никто не наблюдает, смочила слюной кончик носового платка и затерла самые заметные ручьи туши. И, для завершения образа тряхнув головой, привела прическу в слегка приличный вид.

И сумочку взяла аккуратно, даже и не заметно стало, что пережила та немало и скоро отправится на помойку.

Выпрямившись, я бодро направилась на станцию. Опоздать на последний поезд совсем не хотелось.

Дверь скрипнула, пропуская внутрь. Упитанная охранница на звук моих размеренно стучащих каблуков даже голову не подняла от экрана смартфона, продолжая выбивать брильянтики в интернет-игре.

Миновав турникет, я вышла на платформу. На платформе света было меньше, чем на посту охраны.

Даже когда моя тетя из экономии включала на большую комнату лампочку в сорок ватт, и то светлее было в помещении, фыркнула я про себя, пробегая взглядом по платформе, рельсам и заглядывая в черное нутро тоннеля.

А потом перевела взгляд на табло, показывающее время с момента последнего отправления поезда — 7:05.

Да, питерская система расписания меня озадачила с первого с ней знакомства! В Европе принято показывать на табло время до прибытия следующего поезда. А метро Петербурга сделало финт, уж не знаю чем, и показывает время, прошедшее с момента отправления поезда от платформы.

Ну и вот чем мне поможет знание, что семь минут назад поезд здесь был?

Ворчливое настроение нахлынуло и утопило меня в негодовании. Сколько ждать до следующего состава, было решительно непонятно. И, помянув недобрым словом странную систему навигации метро, к которой за столько лет так и не смогла привыкнуть, я медленно двинулась в противоположную сторону от тоннеля.

Мерзкое пищание, от которого я уже целый час отдыхала с тех пор, как покинула стены лечебницы, возобновилось и становилось все громче и громче.

Наконец, почувствовав себя героиней линчевского сериала «Твин Пикс», где электричество — это не просто энергия, я попробовала не обращать внимания на посторонние звуки.

День сегодня совсем ненормальный, вот я и переутомилась. Хватит лишней информации. Хорошо бы еще и глаза закрыть. Но абстрагироваться не получалось. Более того, за спиной, со стороны платформы послышался небольшой треск и шуршание.

Медленно повернувшись спиной к рельсам, я навострила уши и снова прислушалась. Противный писк не утихал. Скорее бы поезд. Сколько времени прошло? Смартфон доставать не хотелось, и я взглянула на табло, там тоже есть часы.

Табло расписания больше не было. Вернее, физически оно присутствовало, а вот информацию считать не получилось. Сейчас этот светящийся прямоугольник больше всего походил на кардиаграмму больного с мерцательной аритмией, чем на что-либо другое.

Надо бы сообщить охраннице, но мне было лень. Лень сдвинуться даже на шаг, не говоря уже о том, чтобы пройти полсотни метров. Я просто стояла и смотрела на кардиограмму метро. Ничего хорошего она не показывала.

Оранжевые дрожащие линии приковывали взгляд. Магнетизировали. Заставив себя отвернуться от сбрендившего расписания, я снова посмотрела на рельсы и прислушалась, не слышно ли поезда.

Поезда слышно не было. Так же как и не было слышно вообще ничего вокруг. Даже назойливый писк прекратился. Звенящая тишина накрыла всю станцию. Ни звука шагов, ни треска рельсов, ни щелчков, то и дело слышимых в метро.

Сейчас не хватало только, чтобы вернулся гопник и отомстил за отражение нападения, подумала я и зябко поежилась. Хотя скорее всего, коллеги его забрали в больничку. На пользу здоровью разряд током не пойдет.

Додумать мысль о серьезности вреда небольших разрядов электричества для живых организмов я не успела. Станцию накрыл грохот. Так в научно-популярном фильме рокотал ледник, на всех парах несущийся с вершины горы в долину.

Стены тоннеля зашлись в вибрации. Мраморные плиты затряслись и, казалось, вот-вот раскрошатся в мелкую пыль.

Скрежет, льющийся из недр земли, нарастал с каждой секундой.

Озарение яркой звездой промелькнуло во мраке происходящего. Ну конечно! Землетрясение!

Стоп! Какое еще землетрясение в Петербурге?

Я посмотрела прямо перед собой, и грудь сдавил крик, рвущийся из горла. Этого не может быть! Не может быть!

Но земля ходила ходуном. Вибрация не прекращалась. Почти напротив меня, разрывая название станции пополам, в стене появился раскол, расширяющийся с каждым мгновением.

Почему это случилось со мной? Миллионы мыслей пролетали, не оставляя следа, пока я в ужасе, не сводя глаз, смотрела на трещину в стене тоннеля метро.