Мальтийский крест. Том 1. Полет валькирий - Василий Звягинцев

— В качестве культурной программы предлагаю прогулку в открытый океан, в сторону Южных морей, — сказал Дмитрий, раскуривая трубку. — Я и так собирался пробежаться до Австралии, машины прокрутить и в навигации потренироваться, ну а теперь просто курс на восемь румбов[26]поменяем.

— Великолепно, — согласился Ляхов. Он сам с детских лет мечтал увидеть эти края, а уж на таком пароходе и в такой компании — чего лучше? Немного жаль стало, что нет с ними здесь Сергея Тарханова. Так и сидит безвылазно в своём кабинете, занимаясь чрезвычайно важными, но, увы, такими скучными делами.

Хотя, коль речь идёт о лечении Татьяны, он здесь был бы безусловно лишним. Сначала вернём ему (через сутки или неделю, сколько бы здесь ни прошло времени на самом деле) здоровую жену, тогда и подумаем о совместных развлечениях.

— Девушек мы решили поселить в стандартные двухкомнатные люксы на верхней палубе[27], — сказала Наталья. — Они ничего лучшего всё равно не видели, им должно понравиться, ну а для вас, Таня, найдём что-нибудь поинтереснее. — Майю она пропустила, считая, что если у Ляхова есть положенная по статусу каюта, то они там вдвоём и устроятся. Если не последует специальной просьбы.

— Вы какой стиль любите ?

Татьяна не то чтобы растерялась, просто не поняла вопроса. О том, какими возможностями в смысле размещения гостей располагает «Валгалла», она не догадывалась.

— Да я… я и не знаю… Если девчат в двухкомнатные, мне зачем больше? Но, если предлагаете, наверное, есть и получше?

— Есть, есть, — с тонкой усмешкой, вместо Натальи Андреевны, ответил Вадим. Представляя, как будет поражена Татьяна, увидев нечто подобное его собственной «каютке». А уж апартаменты Ларисы, где сам он никогда не был, но кое от кого слышал отзывы, привели бы госпожу Тарханову в полное изумление. Что-то в этом роде имела в виду и Наталья, успевшая узнать о проблемах гостьи и представлявшая, на собственном опыте[28], терапевтический эффект внезапной реализации заведомо неисполнимых желаний.

— Смелее, смелее, Таня, — поощрил её Воронцов. — Полностью растормозите воображение. Просто из любопытства. Представьте себя богом, размышляющим, сумеет ли он создать неподъёмный для себя камень.

Татьяна посмотрела на Ляхова и Майю, пытаясь сообразить, в чём подвох. Вадим улыбался сочувственно и поощрительно, а подруга сама находилась в её положении, не понимая, о чём идёт речь.

— Я не знаю… Все самые шикарные номера кавминводских отелей, санаториев и частных вилл я видела. Работа у меня была такая, — сочла нужным пояснить, — признаться — ничего за пределы воображения выходящего. — Слегка подумала и решилась. А что? Если хозяева перед ней подобным образом вопросы ставят, деревенщиной воображают, она ответит. Пусть сами потом выкручиваются. — По слухам, есть в Париже отель «Риц», а в нём апартаменты для арабских шейхов, в сутки — дороже хорошего автомобиля. Как? Можете предложить? Допустимо?

Воронцов коротко рассмеялся и, подняв глаза к подволоку[29], процитировал: «Что отварные порционные судачки?! Дешёвка это, милый Амвросий. А стерлядь, стерлядь в серебристой кастрюльке, стерлядь кусками, переложенная раковыми шейками и свежей икрой?»[30]— Впрочем, пусть будет так. Всегда можно переделать. Пойдёмте?

Лифт опустил их тремя палубами ниже. Человеку непривычному тишина и пустота корабельных коридоров, где должна была бы кипеть жизнь (по проекту прототип «Валгаллы» принимал на борт две тысячи пассажиров и нёс такое же количество команды и обслуживающего персонала), должна была показаться зловеще-путающей. Или — наоборот. Сейчас на пароходе находилось чуть больше двадцати живых людей и полсотни андроидов.

Воронцов указал на вторую от площадки дверь.

— Входите…

Татьяна перешагнула высокий комингс и замерла, непроизвольно ахнув. То, что она небрежным и недоверчивым тоном попросила, распахнулось за стандартным тамбуром.

Огромная гостиная, устланная прекрасными коврами, круглый стол посередине, украшенный причудливыми деревянными кружевами и перламутровой мозаикой. Кожаные кресла и диванчики вдоль переборок, обтянутых парчой. Большие окна, полузадёрнутые шёлковыми шторами.

Живые, незнакомо и тонко пахнущие цветы в высоких расписных вазах.

Над столом — золотая люстра с сотнями хрустальных висюлек в несколько рядов.

Из гостиной вправо, отделённая фигурной аркой, вела анфилада столь же роскошных комнат. От обилия золота отделки и огромных зеркал невозможно было сообразить, сколько там помещений на самом деле. Бесконечная, сияющая и многократно пересекающаяся перспектива.

За левой аркой виднелся широкий коридор, тоже застеленный ковром, хоросанским, исфаганским — кто его знает? Ворсистым, зелёным, с ярким жёлто– красным орнаментом. Вдоль блестящей вишнёвым лаком переборки — ряд глухих, но украшенных искусной ручной резьбой дверей.

— Это что? Всерьёз? На самом деле? — От изумления и даже некоторого испуга у Татьяны пересохло во рту. В московских царских дворцах она видела и не такое, но там всё было естественно. Соответствовало времени и месту. Но здесь!

Пусть это хорошо подготовленный экспромт– сюрприз, можно допустить и такое. Только как Воронцов мог догадаться, что именно взбредёт ей в голову, если за секунду до вопроса она сама не представляла, о чём пойдёт речь?

Майя считала себя более подготовленной к чудесам «Валгаллы» и Форта Росс, Вадим ей кое-что рассказывал, однако демонстрация могущества «старшего брата» произвела впечатление и на неё.

С лёгкой усмешкой, демонстрируя выдержку и способность принять любые чудеса как должное, она сказала:

— Чересчур аляповато. Кич, как на Западе выражаются.

Наталья Андреевна молча кивнула головой. Более неразговорчивой женщины Майя давно не видела. Хотя при её внешности и положении могла бы Ларисе дать сто очков вперёд.

Воронцов снова хохотнул.

— Что заказывали, дорогие гости, что заказывали. За шейхов я не отвечаю. У каждого свои вкусы… Но копия — один в один.

Майя, иронизируя над «кичем», одновременно испытывала что-то вроде ревности. Татьяне, значит, предложили заказать жильё по вкусу, а ей — нет. Придётся довольствоваться тем, что Ляхов без неё выбирал? Хорошо, хорошо…

— Шейхи — понятно, где им культуры набраться? — Майя потянула подругу за руку. — Посмотрим, как там у шейхов, — и начала обход апартаментов.

Вернувшись обратно в предназначенный для ужина салон, Татьяна погрузилась в глубокую задумчивость, из которой её с трудом выводили точно рассчитанные вопросы Натальи.

Майя с Ляховым и Воронцовым предпочли выйти на палубу, в тень стоящего на кильблоках моторного катера.

— Итак? — спросил Дмитрий.

— Я поражена, — первой ответила Майя. — Не знаю, как вы такое делаете, но для Татьяны — в самый раз. С её характером и комплексами этой «каютки» хватит, чтобы снова осознать себя личностью, а не несчастной жертвой обстоятельств.

— Какая жертва? — удивился Воронцов. — Мало я знаю женщин, в тридцать лет получивших то, что у неё имелось даже до появления здесь. Не хочу показаться грубым, но не зажралась ли ваша протеже?

Тон у него получился весьма неодобрительным. На самом деле, у всех, считай, рыцарей «Братства» к тридцати годам в жизни не случилось ничего подобного. Да и перспективы радужными не казались. А тут — на тарелочке с голубой каёмочкой…

— Вам не понять, Дмитрий Сергеевич, — тихо ответила Майя. — Последний год — конечно. Повезло. И случилось столько всякого… А двадцать девять предыдущих вы не берёте во внимание?

— Думаю, терапия пойдёт успешно, — прекратил их рассуждения Ляхов. — Месяц полной изоляции от собственных комплексов и земной ноосферы повлияют благоприятно. Морское путешествие, желательно — изнурительные тренировки. Как с тем красавчиком у Джека Лондона, которого капитан заставил драить наждаком якорную цепь… Тем более, как говорил мне Александр Иванович, у вас найдётся возможность приставить к ней психотерапевта такого класса, что мне и не снилось…

— Причём желательно женщину в годах, с первого взгляда подавляющую своим авторитетом и квалификацией, — вставила Майя, живо представив Прасковью Ильиничну, только в белом халате и с фонендоскопом на шее.

— И это без вопросов. Завтра с утра и найдём…

Искать Воронцову никого не требовалось, любой андроид немедленно был готов к названной функции, однако он считал, что сегодня должен состояться лёгкий и непринуждённый вечер по случаю прибытия дорогих гостей. Потом Татьяна выспится в своих апартаментах «а ля Тысяча и одна ночь», а утром или через три дня — видно будет, от чего её лечить, и стоит ли вообще, как в циничной врачебной шутке[31].