На пороге любви - Сузан Кирби

Чак переспросил в дверях:

— Ты мне что-то сказала, Малявка?

— Нет, это я сама с собой, — ответила Шона, нахмурив брови, — попыталась пошутить.

Час спустя Джин, Кенни и Мелисса уехали на матч. Зная, что Чак любит смотреть баскетбол, Шона сказала:

— Если ты тоже хочешь поехать, поезжай, я справлюсь одна. «Ракета» и «Уэст-Сентрал демонз» — равные соперники, и борьба, как считает Джин, будет упорной.

— Спасибо, но я лучше останусь здесь и буду загребать деньги. А почему ты не поехала?

— Я не так уж люблю баскетбол, — призналась Шона. — Что до «загребания денег», то нет ли в этих словах легкого преувеличения?

— Чем ближе Рождество, тем бойчее идет торговля, — отметил Чак. — Да и те рекламные штучки, которые вы с Кенни предложили на той неделе, тоже помогают делу.

— Все они взяты напрокат из учебника по бизнесу. Удивительным вещам можно научиться в школе! — пошутила Шона.

— А как, кстати, продвигается ваш совместный проект? — спросил Чак.

— За те работы, что мы уже сделали, нам поставили довольно хорошие отметки. Они могли бы быть и лучше, если бы мы тратили на проект больше времени, но Кенни после уроков подрабатывает, а я массу времени провожу здесь.

— Не говоря уж о ваших свиданиях в кафе.

Шону удивил его тон.

— Поездка в «Биггиз» — не свидание. Ведь должны же мы когда-нибудь есть. И с каких это пор тебя стало интересовать, куда ходим мы с Кенни?

Чак резко повернулся и отошел к окну.

— Забудь об этом, ладно? Кстати, раз уж речь зашла о еде, то должен признаться, что я проголодался. Как бы ты отнеслась к пицце? Я угощаю.

— В этом случае — с энтузиазмом, — сказала Шона, отметив, что он уклонился от ответа на ее вопрос.

— Тогда сбегай к миссис Доути и закажи по телефону пиццу — с доставкой, а я пока обслужу покупателя.

К тому времени как пришел разносчик пиццы, поток покупателей иссяк. Разносчик ввалился в дверь, и ребята увидели, что у него зуб на зуб не попадает от холода.

— Идет густой снег, а ветер прямо-таки рвет провода. Да и дороги становятся небезопасны. Закрывали бы вы, ребята, свой елочный базар да ехали домой, — сказал он. Чак расплатился за пиццу, и разносчик нырнул обратно в снежную круговерть.

— Как ты считаешь, Чак, может, и впрямь надо закрываться? — спросила Шона.

— Подождем еще полчасика. Если не продадим больше ни одной елки, поедем домой.

Чак пододвинул большой ящик, которым Шона пользовалась как столом, ближе к обогревателю.

— Давай-ка поедим.

Шона наполнила две чашки дымящимся горячим сидром из своего термоса и передала одну Чаку. Когда Чак открыл коробку с пиццей и маленькое помещение офиса заполнилось восхитительно вкусным запахом, Шоне вдруг стало очень уютно и приятно. Толстая корочка оказалась именно такой, как она любила, и она потянулась за вторым куском.

— И мне тоже, — с улыбкой попросил Чак, подставляя свою салфетку.

Довольные, они молча уминали пиццу. Наконец Чак нарушил молчание:

— Скажешь мне, что это была за шутка? Шона опустила глаза.

— Тебе она не покажется смешной.

— А вдруг до меня дойдет, — настаивал он, и в его темных глазах заплясали лукавые огоньки. — У меня неплохое чувство юмора.

Шона уступила.

— Ладно. Я сказала: «Сколько нужно кретинов, чтобы ввинтить лампочку?»

— Не знаю. Сколько?

— Неважно. Это больше не смешно. Если подумать, это не было смешно и с самого начала, — вымолвила Шона, вдруг утратив всю свою храбрость.

Чак посмотрел на нее долгим пристальным взглядом.

— Не имело ли это случайно отношения к перегоревшей лампочке в гараже, а? Или к тому, как стремительно бросился Кенни помогать Мелиссе?

У нее широко раскрылись глаза.

— Кенни! Насколько мне помнится…

— Давай признавайся, не увиливай, — с улыбкой перебил ее Чак. — Мелисса кокетничала с твоим мальчиком, и ты разозлилась.

— Мы с Кенни просто друзья! — отрезала Шона.

— Почему же тогда ты так нелюбезна с Мелиссой? — спросил Чак со скептической миной.

— Мне не нравится, как она обращается с вами со всеми, ясно? — Шона откусила большой кусок пиццы и принялась яростно жевать. — Она сталкивает вас, заставляет соперничать Она делает глазки, хлопает ресницами, хихикает и насмешничает, пока вы не начинаете из кожи вон лезть, стараясь угодить ей. Ей просто нравится смотреть, как вы все трое танцуете под ее дудку.

Чак, к удивлению Шоны, рассмеялся.

— Неужели ты думаешь, что я этого не знаю?

— Почему же тогда ты попадаешься на эту удочку? — требовательным тоном спросила она.

Чак пожал плечами.

— Наверное, инстинкт соперничества. Это что-то вроде игры. Но тебя это почему-то бесит. Почему, хотел бы я знать.

— Неважно. Я пошла домой.

Шона вскочила, надела куртку и распахнула дверь. Чак, бросившись за ней, схватил ее за руку.

— Ты что — с ума сошла? На улице настоящая метель! — сказал он. — Если ты и впрямь хочешь уйти, я запру офис и отвезу тебя домой.

— Можешь не беспокоиться, я дойду пешком!

— Смотри, твоя вспыльчивость когда-нибудь доведет тебя до беды, — шутливо предостерег он, с трудом сдерживая смех. Но когда он увидел ее серьезное, обиженное лицо, ему стало не до смеха.

— Прости, Малявка! Мне не следовало дразнить тебя, — мягко сказал он. — Ведь обычно ты такой добродушный ребенок, — Улыбнувшись, он добавил: — Прощаешь меня?

— Чак, запомни раз и навсегда: я не ребенок! И раз уж мы заговорили об этом, я хочу, чтобы ты перестал называть меня Малявкой. У меня есть имя!

— Но я всегда называл тебя Малявкой, — смущенно проговорил Чак.

— Мне было все равно, как ты меня зовешь, пока я была ребенком. Но я больше не ребенок, и теперь мне не все равно. Может быть, ты и не заметил, но многое переменилось, — сердито выпалила Шона.

Он посмотрел на нее долгим пристальным взглядом. Шона не поняла, что он выражал. Ее сердце забилось так часто, что у нее перехватило дыхание.

— Похоже, многое и впрямь переменилось. Я должен был догадаться, увидев тебя на днях в магазине одежды… а потом с Кенни… да, конечно же, многое переменилось, — сказал наконец Чак.

— Было бы просто здорово, если бы ты — и Джин тоже — перестали обращаться со мной, как с маленькой, — пробормотала Шона:

— Что ж, справедливо, — тихо сказал он. — А теперь, если наш спор окончен, давай поцелуемся и помиримся, идет?

Он нагнулся и быстро прикоснулся губами к ее губам. Этот поцелуй был знаком дружбы, не больше, но Шоне показалось, что она вот-вот лишится чувств.

С улыбкой глядя в ее удивленное лицо, Чак обнял ее одной рукой за плечи и повернул спиной к двери со словами: