Артур и война миров - Люк Бессон

― А моя семья?

Урдалак колеблется ― он не любит оставлять свидетелей.

― Ну хорошо! ― нехотя соглашается он. ― Я ― великий правитель, а потому могу позволить себе быть великодушным. Я сохраню жизнь тебе и твоей семье! ― с явным неудовольствием произносит он.

Арчибальд уже готов ему поверить, но осмотрительность берет верх: интересно, почему Урдалак безропотно согласился исполнить его просьбу, почему не поставил никаких условий?

― При одном условии! ― словно отвечая на вопрос дедушки, рявкает Урдалак.

― Слушаю тебя, ― отвечает Арчибальд; впрочем, у него все равно нет выбора.

― Скоро мои рабы построят мне дворец ― как только я найду для него подходящее место. Когда дворец будет готов, я потребую, чтобы каждое воскресенье Маргарита доставляла мне туда свой знаменитый шоколадный торт, украшенный клюквой в сахаре и миндальными орешками!

Оказывается, Урдалак не только большой гурман, но и эстет!

Арчибальд хмурит брови и набирает в грудь побольше воздуха ― чтобы отказ его прозвучал как можно более внушительно.

Но Маргарита его опережает.

― Согласна! ― говорит она, не давая мужу даже вставить слово.

А если Маргарита дает слово, значит, она все обдумала. Она не привыкла бросать слов на ветер.

― Каждое воскресенье, ровно в девять часов, я буду приносить тебе во дворец тот самый торт, который ты мне заказал, ― уверенным тоном произносит бабулечка.

Никто не смеет ей возразить.

И Урдалаку остается только вежливо откланяться.

― Вот и отлично! ― расплываясь в улыбке, произносит завоеватель.

Впрочем, Урдалак не знает, что значит улыбаться, ― он просто подражает подсмотренной у людей мимике.

Выбравшись на крышу вагона, Селения видит свой меч и, схватив его за рукоятку, тянет на себя. Меч поддается, словно он воткнут не в твердые доски, а в песок. В эту минуту полуразрушенный поезд тормозит у вокзальной платформы, расположенной возле ножки письменного стола Арчибальда.

― Конечная, все выходят! ― кричит Артур, очень довольный, что в целости и сохранности выпутался из передряги.

Спрыгнув на землю, Селения и Барахлюш озираются по сторонам. Африканские маски, развешанные по стенам кабинета, пугают их. Ведь если смотреть на маски снизу, они кажутся гигантскими лицами, вырубленными на склонах высоченных гор. Сотни книг, расположившихся на полу, напоминают расфасованный паштет домашнего приготовления, кусочки которого разложили в неком загадочном, только хозяевам известном порядке. Кусочки образуют паутину извилистых улочек, в лабиринте которых очень легко заблудиться.

Артур подходит к одной из игрушек, брошенных посреди комнаты. Это строительный кран с длинной стрелой и крошечной корзиной. Мальчик подталкивает друзей к корзине.

― Куда ты хочешь нас везти? ― встревожено спрашивает Селения.

В корзине крана она чувствует себя еще хуже, чем в скорлупе ореха.

― То, что мы ищем, находится наверху, над столом моего дедушки! Послушай, Барахлюш, не мог бы ты с помощью своего ножика опустить вон тот рычаг?

Барахлюш скептически смотрит на огромный черный рычаг, расположенный на пульте управления.

― Без проблем! ― отвечает он, уверенный в себе, а точнее, в своем ножике, у которого не меньше двух сотен приспособлений и который, умей он смеяться, наверняка бы расхохотался, увидев, какую простую задачу ему хотят предложить.

Юный принц берет ножик и нажимает на кнопку номер двадцать семь. Из ножика вылетает дюжина разноцветных бабочек и разлетается в разные стороны.

― Опс! Кажется, я ошибся! Всегда путаю нужную кнопку с бабочкометателем!

Барахлюш снова вертит ножик и нажимает на кнопку ― теперь семьдесят вторую. Огромная блямба мерзко-зеленого цвета, похожая на обжевок жвачки, облепляет рычаг управления. Трос натягивается, и корзина медленно ползет вверх, а вместе с ней и трое наших искателей приключений.

― Однако так ехать гораздо приятнее, чем на поезде! ― радостно сообщает Барахлюш.

Желая полюбоваться пейзажем, Селения выглядывает из корзины. Пол устилают сотни незнакомых ей предметов. Она внимательно их разглядывает, пытаясь понять, для чего служит такая большая свалка. Представьте себе ребенка, который всю жизнь прожил в деревне и вдруг неожиданно очутился на верхушке самого высокого небоскреба Нью-Йорка. Если представите, значит, вам понятны ощущения Селении.

Артур прекрасно знает эти места, здесь ему знаком каждый предмет. Поэтому его больше интересует мерзкий обжевок, который выплюнул ножик Барахлюша.

― Скажи, пожалуйста, что за отвратительное месиво выскочило из твоего ножика?

― Слизь от головастиков, ― отвечает Барахлюш.

― А зачем в твоем ножике слизь от головастиков? ― с видимым отвращением интересуется Артур.

― Ну-у-у... например, заливать торт из яиц гусеницы! ― пожимая плечами, отвечает принц.

Данный рецепт приготовления торта явно не вызывает в нем отрицательных эмоций ― в отличие от Артура. К счастью, мальчик давно ничего не ел, иначе содержимое его желудка немедленно перекочевало бы за борт корзины.

Корзина прибывает на конец стрелы, подведенной к самому краю столешницы письменного стола Арчибальда. Подождав, когда корзина окончательно остановится, Артур встает и, взмахнув руками, одним прыжком перебирается на столешницу. Селения прыгает следом ― разумеется, гораздо более изящно и грациозно.

― А я останусь здесь! И буду охранять наши тылы! ― гордо заявляет Барахлюш.

Но Селению не проведешь. Она прекрасно знает, что ее братец решил остаться вовсе не потому, что у него начался приступ героизма, а скорее наоборот: он ужасно трусит и не хочет прыгать.

― Как это мило с твоей стороны, ― с нескрываемым ехидством произносит Селения. ― Значит, когда сюда явится Мракос, ты его задержишь и будешь караулить, пока мы не вернемся с задания!

― Ах, Мракос... да... да, конечно, конечно, ― неуверенно произносит Барахлюш, начиная понимать, в какую лужу он добровольно сел.

Артур и Селения взбираются на гору из сложенных в стопку книг. Тем временем под дверью мелькает чья-то тень. Тень совершенно кошмарная, хотя и крошечная ― всего несколько миллиметров. Это Мракос. Он снова бодр, здоров и стал вдвое осторожней прежнего. Столкновение с дверью обошлось ему всего в несколько железок, вылетевших при падении из его гребня.

Сидящий в карауле Барахлюш не может его не заметить, так как больше всего Мракос напоминает огромного черного жука, ползущего по белым плиткам пола. Чтобы привлечь внимание Артура к появлению его заклятого врага, юный принц хочет засвистеть, но страх сводит ему челюсти, и из раскрытого рта его не вылетает ни единого звука. Мракос подбегает к поезду, вспрыгивает на подножку и протискивается в вагон. Выставив вперед меч с тремя лезвиями, он начинает методично обшаривать все уголки салона. Барахлюш пытается свистеть, используя пальцы, однако звук, вырвавшийся у него изо рта, сравним только с шипением воздуха, выходящего из плохо завязанного шарика.

К этому времени Артур и Селения наконец преодолели книжную вершину.

― И куда теперь? ― спрашивает принцесса, утомленная непредвиденным подъемом.

― На первую полку, ― отвечает Артур, указывая пальцем ввысь.

Там, наверху, стройными рядами высятся книги, свидетельствуя об особом почтении Арчибальда к этим сокровищницам человеческих знаний. Между книгами спрятан крошечный пузырек.

― Если дедушка его не переставил, мы выпьем жидкость, вырастем и остановим этого чертова Урдалака!

Услышав запретное имя, Селения подпрыгивает и едва не срывается вниз. Артур вовремя успевает ее подхватить.

― Извини! ― жалобно произносит он, и лицо его выражает глубочайшее раскаяние.

Артур помнит, что произнесенное вслух имя Урдалака неминуемо влечет за собой беду. А беда, как известно, входит в дверь без стука.

И, словно подтверждая эту печальную истину, в комнату вваливается Урдалак. Тень, которую он отбрасывает, поистине ужасна, еще ужасней, чем тень его сына, ― хотя бы потому, что она больше трех метров в высоту.

Артур и Селения замирают. У Барахлюша дрожат уши, а Мракос, учуяв знакомый запах гнили, начинает энергично поводить носом. За Урдалаком в кабинет входит Арчибальд, следом за ним с мячиком в зубах трусит Альфред. Порог кабинета Альфред не переступает: находясь рядом с этим чучелом, он может поддаться искушению и, не выдержав, цапнуть мерзкого монстра за пятку. Посмотрев под ноги, Арчибальд замечает возле ножки письменного стола искореженный вагон.

― О! Вы только посмотрите! Очередной подвиг Альфреда! Ну смотри, пес, Артур тебя за это по головке не погладит, когда вернется! ― строго произносит Арчибальд, беря в руки поломанный вагон.

Услышав свое имя, Альфред виляет хвостом. Артуру хочется закричать, что Альфред не виноват, что это гадкий Мракос испортил поезд, но он уже знает, что кричать бесполезно: его голос слишком слаб и не долетит до ушей дедушки.