Князь Изгой - Яр Серебров

же ныне овса аж десять оков, а это ещё четыре рубля с полтиной. С продавцами жита у Богдана были какие-то свои взаимозачёты. Он менял заложенное зерно, какие-то берестяные расписки друг-другу передавали. В итоге, оплатил живыми деньгами два рубля. Богдан сам такую схему предложил. Как ознакомился с моим списком, так и сказал:

— Резан на тови задумки не хватит.

По соседству овощами торговали, в возах. Воз — мера весовая и он равнялся трём берковцам,[2] то есть тридцати пудам. Почти полтонны. Так вот, воз овощей стоил рубль. Получается, они чуть ли не вдвое дороже ржи! И то не всё. Воз свёклы оценили в два рубля, а поштучно продавали ещё дороже — пол резаны за корешок. Правда в возах овощи не держали, мороз как никак. На торжище выставляли малую часть, укрытую рогожей и соломой. Приобрёл на два рубля жёлтой моркови, мелкой свеклы, лука, репы да кореньев хрена. В соседнем ряду соления в ушатах, да бочонках. Очень дёшево — двухведёрный бочонок груздей обошёлся всего в три резана. Солёные огурцы и капуста стоили вдвое дороже грибов! Помимо них взял мочёной клюквы и яблок.

В соседнем, травном ряду, скупил у бабок невеликие запасы лесного ореха, Иван-чая, листьев крапивы и смородины, мяты да зверобоя. Сухих ягод боярышника и шиповника, малины и липового цвета, сухого ревеня и белых грибов. Набрал и трав лекарственных, и трав для покраски, и пряностей «отечественных» — испечённые на раскалённом камне семена петрушки и тмина, высушенную руту, любисток, тимьян, чеснок в связках, да высушенные ягоды можжевельника. На местном торжище на удивление много разнообразных и недорогих даров природы, воспользовался сим обстоятельством по полной.

Перешли к «настоящим» пряным лавкам, где заодно разжились солью. Три пуда обошлись в сорок резан. У иноземцев прикупил лавровый лист, зёрна горчицы, да сухие гранатовые корки, они хороши при расстройствах живота. Перец горошком дороговат, а про прочие пряности говорить нечего, их чуть не на вес золота продают.

Следующими по плану покупок у нас скотные ряды. Те располагались особняком от торга. Бараны нынешней зимой были чрезвычайно дёшевы, восемь резан за голову! Богдан сказывал татары пригнали их от бескормицы, оттого и цена малая. Козы не сильно дороже, по четырнадцать резан, но они куда меньше барашков по весу. На рубль вышла дюжина баранов, да восемь коз, на молочко. Куры, утки да гуси по два резана. Птиц взял четыре десятка, яиц хоть и немного несут, но на бульон самое то. Ко всему ещё два порося.

Из скота крупного, да рогатого взяли пару телят двугодок по сорок пять резан, вола и три мерина.[2] Богдан сторговал коней у каких-то оборванцев всего по полтине, что и по местным меркам чрезвычайно дёшево. Воз сена, в пятнадцать пудов обошёлся в семь резан, а возов тех взяли четыре. Итого на соль, да на корм, да на самих животин ушло три рубля да сто девяносто шесть резан.

В скотных рядах обратил внимание на белёсые выходы селитры. Похоже на одном месте скот не один десяток лет держат. К бабке не ходи, если землицу промыть, полпроцента селитры наберу, а то и больше. Сразу на то внимание Богдана обратил:

— Ведаешь, что это? — показал на белёсый налёт.

— Соль?

— Соль, но необычная. Индийская.

— Слыхал про такую. Бают персы ту волжским путём к немцам возят. А что, дорогая?

— Не ведаю цену. Но ежели встретишь. Бери не раздумывая. Куплю всю. Вот что хочу обговорить. Мне бы этой землицы пудов эдак сто собрать да в Ивань привезти. Ты вроде как с местным мытарем на короткой ноге.

— Тьфу, мелочь какая! Сделаем, княже, об чём речь.

— Богдан! Латыняне сказывают: «и у стен есть уши».

— Понял, понял, — он притворно поднял руки. — Прости, запамятовал.

Пошли дальше. Дичи богатый ряд: лосятина, оленина, косули, огромная туша тура, а также бобры да зайцы. Здесь же меха были, но они нам без надобности. Рыбный ряд состоял из корзин полных замороженной местной рыбы. Зимой она стоила дороже мяса, поэтому и не брал ту. Единственное, не удержался, приобрёл подкопчённого осетра, в том килограмм двадцать и всего за тридцать резан! Уж очень аппетитно выглядел. А запах, не передать!

После, путь лежал в мясные ряды, где на крюках висели части туш. Половина, разрубленная вдоль, называлась полть, а тушу, очищенную без головы и ног, именовали стягом. Свиные же туши, состояли из двух «сорок» и стоили по двадцать резан. При чём тут сороки, я так и не понял, сколько мне Богдан не пытался это объяснить. Недорого сторговал половину бычка, будет чем работников в первое время кормить.

Закончив со съестным, отправились к скудельникам.[2] Поговорил с мастерами, узнал про запасы глины, передал формы точёные, для прессовки, да объяснил, что с ними делать.

— Дивные выйдут твои горшки. Без дна. Да трубки всякие. В толк не возьмём, для чего сия придумка?

— А вам и не к чему в толк брать. Берётесь али, нет?

Взялись. Дивились поначалу. По сто раз переспрашивали как обжигать, что да как, но в конце концов по рукам ударили. У них же набрали дешевых горшков всяких-разных для готовки. Ученических, те шли без узоров и личной печати мастеров. В ряду и подсказали, кто продаёт глину. В городе её заготовкой целая артель занимается. Буртовщика то нашли, да только глины при нём не было. Договорились, что завтра приедем к ним сами.

Перешли к огородникам[2] и с готовыми срубами, на которые я так рассчитывал вышел облом. Думал за три копейки купить клетей, что продавались в неимоверно дешёвую цену, по двадцать резан. Ага, разбежался. Цена та была за сруб без доставки и сборки. Типа купил и забирай.

— Четверти[2] то у вас есть сухие? — начал заход издалека.

— Как не быть.

— И сколь?

— Виверицу за дубовый кряж. Ежели березну, явор иль бор[2] брать будешь, то от неё третью часть. Ясень али вишнь — пол резаны.

— Возьм у вас кряжи да четверти. Так же хочу четыре клети малых поставить, да большую.

— В городе, али где ставить?

— В Иване. Слыхали про такую?

— Слыхать то слыхали. Да кто же тебе сруб в эдакую даль потащит? Зачем сие? Не, мы клети токмо в городе ставим. Лета жди, тады по Зуше сплавить можем. Никак иначе. Ежели санями тянуть, клеть тебе считай в пятеро дороже встанет.

— Ничто. Тако он на своём горбу оттащит. Видали каков вымахал? Не меньше