Re: Перерождение задрота любящего жанр стратегии! Том 3 - Focsker

- О почтенный, ты ведь тоже из старейшин своего рода, тоже пожелал до конца остаться со своими Зорфами. Увидеть их будущее, верно? - Спросил я, и тот одобрительно кивнул. - Я рад что в этом безумном мире нашлись уши умеющие слушать, и глаза способные видеть. - Моя лесть вызвала усмешку перемешенную со звериным оскалом. Старики любят когда их хвалят, и этот не оказался исключением. - Скажи почтенный воин, знаешь ли ты с кем говоришь?

- С кем-то, кто способен держать в узде демонов Визирия, и самого безумного Герцога. Возможно, один из ставленников Второго или Седьмого принца... - Отозвался Пышногривый, не вдаваясь в подробности.

- Удивлён, значит кто-то из местных всё же в курсе о желании принцев договориться... - Говоря максимально размыто, строя свою речь на чистом вранье продолжал вещать я.

- Ходили слухи... - Разумеется, ну куда же без слухов, люди-Зорфы, все любят сплетничать и придумывать разные небылицы. Возможно никакой делегации не было, а может и вправду была, да кто же знает? Кто-то кого-то видел, приснил по пьяни, или попросту выдумал, и вот, пожалуйста, легенда готова и влита в уши зорфских крестьян!

- Значит и о делегации посланной империей кто-то из местных мог слышать... Но не важно, все мы сейчас на войне, и итог переговоров предполагаю всем уже известен. - Как нечто само собой разумеющееся проговорил я, встретив лёгкое непонимание в глаза старого льва.

- Не совсем, юноша, расскажи целиком свою историю. Может, даже старый, зачерствевший к иным взглядам на ход истории воин в роде меня, сможет разглядеть в твоих словах частичку правды...

- Хорошо, - Кивнул я, видя как с каждой секундой, пленные, не взирая на стоны раненых братьев и сестёр, постепенно пропитываются лояльностью ко мне. - Но сначала, обернувшись, взглянул на мага-целителя, весьма быстро насытившегося местью. - Добрый друг, сделай что я прошу, помоги тем раненым что согласны слушать и подчиняться...

- А что сделать с остальными? - Я слышал как от моей просьбы скрепят зубы старика, казалось вот-вот он взорвётся от негодования, но, к счастью, видя как всё внимание пленных перекочевало на его, старикан сдержался и кивком согласился исполнить приказ. Самым забавным во всём этом был клинок, который тот вернул мне чистым, таким же острым и без единого пятнышка крови.

- Ничего не делать, они выбрали свой путь...

Мнение большинства раненых вдруг резко изменилось. Под пристальным присмотром толпы, Гвиний в сопровождении двух десятков воинов принялся выхаживать среди пленных, постоянно спрашивая, "хотят ли те жить". Удивительно, но за час, что я вешал лапшу на уши тигру, из толпы я не услышал ни одного отрицательного ответа. Зорфов удивлял тот факт что люди, одержавшие сокрушительную победу, не только говорили о мире и свободе, но и даже помогали их раненым, хотя и сами имели таковых. Всего один маг, едва ли выполнявший свою задача на десять процентов от своей силы, поднял уважение к тому, чьего имени Зорфы пока ещё не знали.

Байка, выдуманная мною на ходу звучала приблизительно так.

Были молодые войны и маги, посланные империей на границу для достижения определённых мирных целей. Прознавший об этом Каганат, чьи войска в последние годы только и делали что проигрывали и отступали, опасаясь мятежа и своего свержение отправляют все резервы на истребление угрожающего их власти отряда. Имея численный перевес, те естественно одерживают верх и казнят молодых парламентариев, прибывших решить всё путём мира. После, используя свои каналы связи, через своих же Зорфов, продающих людям своих же соплеменников, по всей империи раздувается история о жестоком убийстве прямых и единственных наследников Архимага Гвиния Мэдэса, служившего на тот момент принцу Карлу Четырнадцатому. Народ негодует, аристократия, знавшая о желании империи договориться требует мести и совершает ошибку, коей своими деяниями добивался Каганат. Аристократы столицы приказывают отдать под нож целое племя, тем самым на всегда поставив крест в возможности мирного урегулирования военного вопроса между двумя народами.

Моя история, написанная буквально на коленке впечатлила пышногривого, а ещё больше, она впечатлила Гвиния, коего, во время работы я и представил толпе.

- Знакомьтесь, человек чьи дети отдали свои жизни во имя мира, Гвиний Мэдэс. Ваш истинный враг, как говорит Каганат. Демон на службе рода людского - что вместо помощи своим, исцеляет ваши раны! - Позволив себе выдавить скупую, мужскую слезу, охрипшим голосом и с красными глазами вещал я. Глядя, на нервно сжавшего кулаки и зубы пышногривого. - Задумайтесь же Зорфы, поглядите против кого вы воюете. Прошу, хоть один раз в своей жизни, ну подумайте вы своей головой, кому и зачем может быть нужна эта проклятая война?!

- Не верьте ему, это ложь, всё это ложь! - Вновь, но более жалобно подал голос придавленный к земле Центурион. Чувствуя как вера его народа, в своих же властителей постепенно угасает.

- Закройте ему пасть. - Хмуро скомандовал старый лев, а после, поднявшись, оглядел своим оком сородичей и произнёс. - Я услышал тебя человек, но так и не понял, чего же ты хочешь от нас, твоих пленников?

- Я хочу что бы вы сотворили новое государство. Страну в которой Зорфы и люди забудут о войне. Сами, своими руками создали место, где ваш скот спокойно сможет пастись в полях. Место, где ваших детей и жен не будут угонять в рабство. Единственное чего я хочу, это мир между двумя нашими народами! - К последнему слову, голос мой полностью сел. Я не мог говорить, глотать, адская боль, пульсируя разрывала шею изнутри. Сейчас, я лгал так часто, так много как никогда до этого в своей жизни, но именно благодаря этой лжи, последние, сказанные мною от чистого сердца слова, звучали максимально честно и убедительно.

- Я, Старейшина Олаф Львиногриф, услышал тебя человек. Для своего правителя и Каганата, я мертвец, мерзавец и трус сдавшийся в плен. Ну а для тебя... В качестве искупления, я позволю твоему благородному магу нанести на мою грудь рабское клеймо, позволю тебе править мною и направлять к миру о котором ты говоришь. Я даже готов поклясться что подниму меч против сородича, если пойму что за ним нет правды. Но так же, я готов поклясться, что умру или убью себя в ту же секунду, когда пойму, что ты, юноша, посмел предать ту идею, которую сейчас озвучил!