Ключ от страха - Наталья Николаевна Александрова

по другой какой, просто помощь нужна в одном серьезном деле. Вы как законопослушный гражданин… то есть гражданка, могли бы очень мне помочь…

– Да в чем дело-то? – Таисия недоверчиво прищурила глаза. – Ежели помочь – я всегда пожалуйста, только я ничего такого не знаю… Торгую овощами со своего огорода и ни во что не вмешиваюсь…

– Вот эта картошка – ваша? – Боровков протянул ей злополучную картофелину.

Тетка внимательно оглядела ее и уверенно кивнула:

– Моя, «розовая фея». Только хранили ее не как положено, вон же, подгнивать стала. А моя картошка, если ее как следует хранить, до самой весны должна лежать…

– Значит, ваша… – удовлетворенно проговорил Боровков. – А не можете ли вы вспомнить, кому в последнее время вы эту картошку продавали? Понимаю, конечно, – поспешно добавил капитан, – вопрос трудный, всех покупателей не упомнишь, но, может, кто-то был необычный? Может, какой-то покупатель чем-то запомнился?

Тетка наморщила лоб, задумавшись. Потом неуверенно проговорила:

– Пожалуй, был один… Картошку ведь обыкновенно кто покупает?

– Кто?

– Хозяйки домашние. Женщины, кто постарше. Или мужчина, которого жена в выходной за продуктами послала. Молодежь, она за продуктами вообще не ходит, покупает только чипсы или семечки. Опять же, если мужчина придет, так он купит сразу побольше, чтобы на всю неделю, уж не меньше пяти килограммов. И выбирает, смотрит, чтобы картошка чистая да сухая. Ну, у меня-то картошка хорошая, кто раз купил – обязательно снова придет, так что почти все покупатели знакомые. А тут такой солидный мужчина подошел, но я его раньше никогда не видела. И купил-то всего килограмм. Главное, даже и не выбирал, не смотрел, сказал просто – один килограмм, заплатил, взял пакет и пошел прочь…

Боровков, который, казалось, внимательно слушал женщину, вдруг резко обернулся и схватил за руку ту самую бомжиху в мужском свитере, на которую жаловалась тетка Стасика. Бомжиха под шумок запустила руку в карман автомеханика.

– Опаньки! – Капитан поцокал языком, сжимая грязную скрюченную кисть. – Что это мы тут имеем? Статья сто восьмидесятая, карманная кража! До трех лет, а при отягчающих…

– Отпусти меня, дяденька, – захныкала воровка, – я не хотела… Сама не знаю, как получилось… Я евонный карман со своим перепутала, хотела платок достать…

– Ты, зараза, что удумала?! – возмутился Стасик. – Да ты мне туда, наверное, мильон микробов запустила! Мне теперь эту куртку в химчистку отдавать придется!

– А при отягчающих, может, даже до пяти… – задумчиво протянул капитан.

– Не надо, дяденька… – в голос завыла бомжиха. – Не хочу на зону, меня там обижают…

– Не хочешь? – удивленно переспросил Боровков. – А я думал, тебе там только лучше… Крыша над головой, кормят…

– Да как там кормят… И главное, дяденька, я к свободе привыкла… к перемене мест.

– А если не хочешь, окажи помощь следствию. Ты небось тут каждый день ошиваешься?

– Без выходных! – подтвердила тетка Стасика.

– Так не видела ли того мужчину, который килограмм картошки купил? Может, заметила, куда он с рынка пошел?

– Солидный такой? – деловито осведомилась бомжиха. – В светлом плаще? Нет, не видела!

– Как же не видела, если даже про плащ помнишь?

– Мало ли что про плащ! А только все равно не видела. Или не запомнила. У меня память-то неважная – от плохого питания и этой… как ее… ик-ологии! Вот если бы ты, гражданин начальник, про тот карман забыл, куда моя рука по недоразумению попала, тогда, может, я бы что-то и вспомнила…

– Считай, договорились! – согласился Боровков. – Если что-то полезное вспомнишь, я на твои художества глаза закрою. Временно, конечно…

– И еще бы денег немножко, – вздохнула бомжиха, – хоть рублей пятьдесят, на поправку здоровья…

– Ты не наглей! – одернул ее капитан. – Или говори, или пойдешь на зону!

– Не надо, дяденька! – вновь захныкала та. – Надо же, сердитый какой! Ладно, так и быть, расскажу, что помню. Видела я его, приличный такой мужчина, лет, может, сорок, в светлом плаще… Только он картошку ту выкинул, наверное, не понравилась. – Она бросила злорадный взгляд на тетку Стасика.

– Не может такого быть! – возмутилась Таисия. – Моя картошка всем нравится! Тем более он ее и не попробовал…

– Очень даже может! – припечатала бомжиха. – Как от прилавка отошел, так и выкинул в мусорный бак вместе с пакетом…

– Зачем тогда покупал, если сразу выбросил?! – продолжала возмущаться торговка. – Никак не может такого быть! Все она врет!

– Да? Не может? – ехидно процедила бродяжка. – А это тогда что такое? – И она вытащила из своей драной сумки скомканный пластиковый пакет. – Вот он, пакетик-то! Так как, может или не может? И кто здесь врет, а кто истинную правду говорит?

– Ага! – Боровков выхватил пакет из грязной руки. – Этот самый пакет и выкинул тот человек? Значит, ты его из мусорного бака вытащила?

– А что такого, – окрысилась та, – в мусоре рыться еще никто не запрещал! Нету на этот счет никакого закона! Почему хорошая картошка должна пропадать? Мы с друзьями моими в костре ее испекли и скушали. Кроха и Степаныч, друзья мои старинные, можешь, дяденька, их спросить, они тебе все, что нужно, подтвердят. А что после нас осталось, то обезьяна доела…

– Ладно, судьба той картошки меня не очень интересует, – отмахнулся Боровков, но тут до него дошла последняя фраза. – Постой, какая еще обезьяна?

– Да большущая такая… Она в сарае пряталась, а потом вышла к костру…

– Ты что несешь? У нас обезьяны не водятся!

– Не знаю, водятся или не водятся, а только эта нашу картошку доела!

– Ладно, капитан, что ты ее слушаешь? – вмешался в разговор Стасик. – Видно же, что у нее белая горячка! Сейчас про обезьяну болтает, потом зеленых человечков ловить будет…

– Это, может, у тебя белочка, – возмутилась бомжиха, – а у меня с головой полный порядок! Если говорю, что видела обезьяну, – значит, видела! Большая такая, ростом будет с Кроху, друга моего, и вообще на него похожа. Только волосатая вся…

– Видишь, капитан, явно у нее белка! – повторил Стасик.

– Вроде не похоже на горячку, – засомневался Боровков и снова повернулся к бомжихе: – Ладно, с обезьяной покуда замнем, тем более что это небось Митька Хватов опять допился до чертиков. Жена хотела его на лечение определять, так он сбежал, две недели уже не видели. В лесу жил, одичал совсем, оброс, да голод не тетка, вот он к людям и вышел. А пакет этот, значит, ты оприходовала?

– Значит, оприходовала! Что ж пропадать хорошей вещи?

– Ваш? Узнаете? – Боровков развернул пакет и предъявил его тетке Стасика.

– Нет, у меня вот такие. – Таисия показала на стопку одинаковых черных пакетов. – У него свой был, я ему прямо в него картошку