Инопланетный целитель - Сью Меркьюри

смешался с запахом мыла и шампуня, доводя его до безумия от потребности в ней. Его член налился силой и пульсировал, желая погрузиться в ее лоно. Мила застонала и прильнула к нему, ища его прикосновений.

Ее маленькая рка обхватила его член, и Стакс издал глубокий рык. Когда она начала опускаться на колени, он не стал ее останавливать. Мила приоткрыла губы и неуверенно лизнула кончик его мужского достоинства. Он поменял их положение, чтобы вода не лилась каскадом прямо на ее голову. Единственное, чего он добивался, чтобы она не подавилась его членом.

Его желание нарастало по мере ее ласк, ее голова покачивалась вперед и назад, когда Мила брала его все глубже и глубже, проводя языком по кончику члена всякий раз, когда отклонялась назад. Стакс издал еще один рык и схватил ее за голову, запустив руки в волосы, чтобы контролировать и направлять ее движения. Когда Мила стонала вокруг его члена, вибрация заставляла его сильнее входить в ее рот.

Входить и выходить, входить и выходить.

Быстрее. Сильнее. Глубже.

Мила никогда раньше не глотала его сперму, но когда Стакс посмотрел на нее, стоящую на коленях и жадно принимающую его член, решил, что на этот раз она проглотит все до последней капли его семени. Он хотел пролить свое семя в ее горло, а после — в ее лоно, хотел заполнить ее до отказа и оставить истекать своим семенем. Он хотел пометить ее всеми возможными способами и сделать своей.

Стакс убил ради нее. И он сделал бы это снова. Убил бы тысячу раз тысячу урроннийцев или защитников Хорстхана, лишь бы она была в безопасности.

Стакс замер на мгновение и дождался, пока Мила переведет взгляд на него. Ее взгляд встретился с его, и его сердце забилось быстрее, но только ради нее. Всегда для нее.

Его зрение затуманилось, и наслаждение обрушилось на него каскадом, бурное по своей интенсивности, когда он сильно кончил ей в рот. Когда Мила попыталась отстраниться, он не позволил ей этого сделать.

Она жалобно стонала, обхватив его член, и смотрела на него большими темно-карими глазами, полными удивления.

— Глотай, — приказал он. — Всё.

Мила снова застонала, и он потрепал ее по волосам. На мгновение Стакс подумал, что она не подчинится, но после того, как глубоко вдохнула носом, он почувствовал движение ее горла, когда любимая сделала несколько глотательных движений.

— Хорошая девочка, — произнес он наконец, и Мила покраснела и растаяла от его похвалы.

Он подхватил ее на руки и выключил душ. Медленно, с благоговением, Стакс вытер ее тело большим мягким полотенцем. Мила была молчалива и застенчива после их новой совместной близости. Каждый раз, когда она смотрела на него, то заново краснела и ерзала на месте. Стакс счел ее поведение милым и быстро вытерся сам, а затем подхватил ее на руки и отнес на кровать.

Солнечный свет пролился в комнату, омывая простыни яркими теплыми лучами. Когда Стакс уложил ее на кровать, ее волосы разметались по подушкам, и каждая прядь ловила свет под разным углом. Мила была великолепна и сияла, раздвигая бедра.

Запах ее нарастающего возбуждения манил его, и Стакс, закинув ее ноги себе на плечи, с удовольствием принялся лакомиться ею. Поддразнивая, он не так часто, как ей хотелось бы, проводил языком по ее клитору. Вместо этого он лизал вокруг ее набухшего узелочка, лишь время от времени проводя языком по ее самому чувствительному месту. Кроме того, вибрация его языка была очень, очень незначительной.

— Пожалуйста, Стакс, — тяжело вздохнула она. — Пожалуйста, я умоляю тебя.

***

Мила испытывала агонию. Но в то же время пребывала на небесах.

Но в основном, в агонии.

Если она не кончит в ближайшее время, то сгорит от возбуждения. Она выпячивала бедра и умоляла Стакса снова и снова. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Но Стакс был неумолим в своих забавах, особенно когда начал вводить и выводить из нее три больших пальца в мучительно медленном темпе. Мила зависла на грани интенсивной разрядки, но как бы сильно или часто она ни старалась направить его движения, он не давал ей пощады. Кроме того, он не позволял своему языку вибрировать так быстро, как она жаждала.

— Ты садист, — заявила она между резкими вдохами. Мила потеряет сознание, если он не поможет ей в ближайшее время. Когда она боролась с его хваткой, Стакс крепче сжал ее бедра, заставляя ее оставаться на месте, пока продолжал восхитительную пытку.

Стакс усмехнулся, и от вибрации его смеха Мила чуть не опрокинулась в пропасть, но в этот момент он вынул пальцы из ее лона. Каким-то чудом он устроился между ее ног, и его толстый длинный член уперся в ее изнывающее от желания лоно.

Он взглянул ей в глаза.

— Ты можешь кончить, только когда мой член будет внутри тебя.

Его слова вызвали в ней восхитительную дрожь. Стакс не только собирался пронзить ее своей силой, но и действительно планировал доставить ей оргазм. Мила вскрикнула, когда он вошел в ее глубины, полностью заполнив одним сильным толчком. На мгновение она подумала, что когда-то боялась, что он окажется слишком большим для нее. А теперь, спустя несколько недель, не могла насытиться его членом. И не только членом, но и им самим.

Живой. Он был жив. И она тоже. Их ребенок — их сын — тоже был здоров. Все те, кто угрожал их союзу, ушли, чтобы никогда не вернуться. Впервые, казалось, навсегда, она была в безопасности, и будущее еще никогда не выглядело таким ярким, таким многообещающим.

Счастливы навсегда.

Она потянулась к Стаксу и провела руками по его груди, затем по спине, запоминая каждый мускул.

Ноющая боль между ее бедер нарастала и нарастала, когда он начал погружаться в нее и выходить быстрыми глубокими толчками, заставляя ее дрожать, хныкать и умолять о большем.

Когда она наконец кончила, то буквально увидела звезды. Миллионы их сверкали в огромном, темном небе. Она многократно выкрикивала имя Стакса и прижималась к нему, когда он сам нашел свое освобождение, наполняя ее своим семенем. Его член пульсировал так сильно, что от наслаждения у нее на глазах выступили слезы.

Когда Мила спускалась со звезд и облаков, то смутно осознавала, что он держит ее на руках. Стакс всегда держал ее после того, как они занимались любовью, независимо от того, насколько грубым или нежным он был во время их ласк. В его объятиях она чувствовала себя защищенной и ценной.

Мила положила голову ему на