Клинки против смерти - Фриц Лейбер

Великолепна сокровищница моя, увенчанная башней, она достойна и короля, но не жить в ней владыкам. Под замковым камнем главного зала сокрыты мои сокровища, вечные, как мерцающие звезды. Переживут они и меня и мое имя. Я — Ургаан Ангарнги. Они — моя опора в грядущем. Пусть глупцы пытаются добыть их. Тщетны будут их поиски. Знайте:

Пуста сокровищница, вор,

отыщешь ты лишь прах,

Стража не бродит вокруг и не

таится в садах,

Дьявол не явится в зал караулить

камни впотьмах,

И змей не встретишь ты там с

улыбкой на тонких губах,

И черепа не сыскать там с

пламенем адским в очах,

Страж мой отнюдь не в ловушках

и тайных капканах,

Не в потайных лабиринтах и не в

хитроумных обманах;

Дураку на горе, а мудрому — на

страх,

Не без защиты сокровище скрыто

в двугорбых холмах.

— Да он просто свихнулся на черепах, — пробормотал Мышелов, — колдун, наверно, или могильщик.

— Или архитектор, — задумчиво возразил Фафхрд, — в древности храмы украшали черепами людей и животных.

— Быть может, — согласился Мышелов. — Надпись древняя и чернила старинные. Похоже, относится к Веку Восточных Войн — целых пять поколений назад.

В свое время Мышелов занимался подделкой надписей и предметов искусства, а потому знал, о чем говорит.

Оказавшись у цели, они удовлетворенно рассматривали через просвет в листве долину. Неглубокая, длинная и узкая, она походила на створки стручка. Они как бы заглядывали в этот стручок с одного из концов. Оба странных горбатых холма как раз и образовывали эти створки. Почти вся долина поросла кленом и дубом, лишь посреди виднелась какая-то прогалина. Похоже на крестьянское хозяйство, подумал Мышелов, вон и расчищенная земля вокруг.

Позади прогалины, едва выступая над вершинами деревьев, темнел какой-то прямоугольник. Мышелов обратил внимание своего компаньона на это строение, но решить, башня ли это, упомянутая в документе, или просто странная тень, или какой-нибудь мертвый безлистный ствол гигантского дуба, они так и не смогли.

— Ну, времени уже прошло довольно, — заметил Фафхрд, помолчав, — если бы бандиты решили нас преследовать, то кто-нибудь уже подобрался бы поближе и подстрелил нас. Вечереет.

Они окликнули лошадей и не спеша тронулись вниз, не отводя глаз от силуэта, что походил на башню. Как только они чуть спустились в долину, сооружение сразу же скрылось за кронами деревьев. Увидеть его снова можно было только уже вблизи.

Мышелов ощутил легкий озноб. Скоро, скоро узнают они, существует ли сокровище или нет. Алмаз с человеческий череп!.. Рубины!.. Изумруды!.. С каким-то особым восхищением ему хотелось растянуть этот дивный момент предвкушения нового приключения. Недавняя засада уже добавляла всему только нужную остроту.

Он припомнил, как вырезал из труда по архитектуре потертый лист пергамента, до того мирно почившего в библиотеке жадного и властного лорда Раннарша. Припомнил, как полушутя выискивал коробейников, прибывших с юга, и расспрашивал их. Как нашел того, кто знал о деревне Сориив. Он-то и поведал ему о давно заброшенном каменном сооружении к югу от деревни, которое жители зовут Домом Ангарнги. Коробейник сам видел высокую башню замка среди деревьев. Припомнив хитрую физиономию этого человека, Мышелов невольно издал смешок. Тут как-то само собой предстало перед ним жадное узкое лицо лорда Раннарша, и его осенило.

— Фафхрд, — произнес он, — как, по-твоему, кто эти разбойники, которых мы только что обратили в бегство?

Северянин невозмутимо проворчал:

— Придорожная свора. Охотники на жирных купцов. Молодцы против овец. Шайка мужланов.

— Но все они были хорошо вооружены и одинаково при том, словно бы состоят на службе у какого-то богатея. А тот, что ускакал вперед? Что, если он торопился доложить хозяину о неудаче?

— Ты так думаешь? Мышелов немного помолчал.

— Известно, — начал он, — что лорд Раннарш — человек богатый и жадный, он слюной изойдет при одной мысли о драгоценных камнях. А что, если он и сам читал эти красные строчки и даже скопировал их, а моя кража только подогрела его интерес.

Северянин покачал головой.

— Сомневаюсь. Ты слишком уж тонко мыслишь. Но если ты прав и он сейчас наш соперник, ему следовало бы дважды продумать каждый этап… Во всяком случае надо было выбрать прислужников, которые умеют сражаться на лошадях.

Они следовали теперь столь медленно, что копыта кобылы и мерина даже не вздымали пыли. Нападения с тыла можно было не опасаться. Из хорошей засады их еще можно было бы захватить врасплох, но только не сзади. Узкая дорога бесцельно петляла из стороны в сторону. Листва задевала лица, порой приходилось пригибаться, уклоняясь от веток. Пряный запах позднего лета здесь, в лесу, был сильнее, чем на краю долины. Припахивало дикими ягодами, ощущался1 аромат кустарника. Незаметно росли тени.

— Девять к десяти, — сонно пробормотал Мышелов, — сокровищница Ургаана Ангарнга была ограблена несколько столетий назад, и тела грабителей давно истлели.

— Быть может, — согласился Фафхрд, — ведь рубины и изумруды в отличие от людей не имеют обыкновения покоиться в своих могилах.

Такая возможность — они уже не раз успели обсудить ее — теперь вовсе не обескуражила их, даже не заставила поторопиться. Пожалуй, она даже наделила грядущее приключение меланхолией погибших надежд. Над головами пронзительно вскрикнула сойка, в лесу затрещал дрозд, резкие голоса их перекрывали тихое жужжание и стрекот насекомых. Близилась ночь. Солнечные лучи касались вершин деревьев почти горизонтально. Острый слух Фафхрда уловил дальнее мычание коровы.

Еще несколько поворотов, и они выбрались на прогалину, что заметили издали. Как они и предполагали, на ней оказалась крестьянская хижина — уютный невысокий домишко из выбеленного непогодой дерева приютился посреди поля пшеницы. По одну его сторону была делянка бобов, по другую — громадная поленница чуть ли не с дом высотой. Перед домом стоял жилистый старик, загорелая кожа его была под стать домотканой тунике. Он явно услыхал лошадей и вышел полюбопытствовать.

— Хо, отец, — обратился к нему Мышелов, — добрый день, доброго дня тебе и всем нам. Недурной домишко у тебя в этих краях.

Молча выслушав его, крестьянин согласно кивнул.

— Мы усталые путники, — продолжал Мышелов.