Рич & Бьюти. История мира в 9 найт-клабах - Илья Стогоff

Алла Пугачева раскрутилась и ушла из «Веселых ребят» еще в 1970-х. Ее муж, а по совместительству продюсер Евгений Болдин решал вопросы с властью куда эффективнее, чем Слободкин. И очень скоро империя Пугачевой оказалась намного могущественнее слободкинской. Звездами Алла Борисовна назначала кого заблагорассудится: дочь, зятя, мужей, нескольких бойфрендов, личного парикмахера, случайного знакомого, только что вышедшего из тюрьмы, стилистку из провинции и вообще черт знает кого. А бывшему возлюбленному Слободкину она как-то посвятила жалостливую песню «Ну как дела, любимчик Пашка?».

Глядя на то, каких результатов она добилась, засобирались и остальные. Империя Слободкина начинает трещать. «Веселых ребят» никто ведь не рассматривал как музыкальный коллектив единомышленников. Это был всего лишь удачный трамплин к сольной карьере. Состав полностью менялся каждые два-три года. В наше время по этой же схеме работают girls- и boys-бэнды: длинноногие красотки (красавцы) меняются, но директор остается все тот же.

Первыми от Слободкина ушли те, кто мог рассчитывать на собственные силы: композиторы-хитмейкеры. Прежде им приходилось тупо продавать свои песни в группу: написал, отдал продюсеру, получил копеечный гонорар и снова сиди на бобах. Теперь появилась возможность собрать под свой хит музыкантов и кататься с ними по стране, получая отдельный гонорар за каждое исполнение.

Уйдя от Слободкина, композиторы Юрий Антонов и Игорь Николаев начинают сольную карьеру, и она оказывается ох какой удачной. И тот и другой прекрасно знали секрет успеха и теперь пускали его в дело. Еще один бывший композитор группы, Вячеслав Добрынин, создает группу «Доктор Шлягер» и тоже не бедствует. Барабанщик «Ребят» Виктор Сигал берет псевдоним Чайка и уходит на вольные хлеба. Вместе с Чайкой уходит фронтмен «Веселых ребят» Алексей Глызин. Какой смысл делиться деньгами со Слободкиным, если теперь зал можно собрать и самому?

Именно композиторы сегодня составляют костяк русских шоу-империй. Главные русские сонг-райтеры Игорь Матвиенко, Константин Меладзе или Макс Фадеев являются по совместительству и главными кукловодами нынешней русской сцены. Никому из них больше не хочется работать на дядю, — куда проще создать группу под себя и полностью контролировать кассу. Самых же больших успехов добился бывший пианист и композитор «Голубых гитар» Игорь Крутой. Созданная им компания АРС стала и вовсе крупнейшим игроком на поле русского шоу-бизнеса.

Слободкин не сдается. Какое-то время он пробует покупать песни у профессионалов: лучших композиторов и поэтов-песенников страны. Сперва он обратился к дико модному в СССР Давиду Тухманову. Потом, когда тот устарел, — к еще более модному Владимиру Матецкому. А под конец к работе в «Ребятах» привлекли и вовсе моднющего Аркадия Укупника. Что же касается текстов, то их группе писал парень, который позже станет работать с Владом Сташевским и группой «Белый орел». Да только удержать всю эту компанию в рамках единого проекта теперь нереально.

Композиторы просто отказываются сдавать ему свои шлягеры. Каждый из них создает собственную группу и всю выручку от концертов кладет теперь в собственный карман. Для исполнения своих хитов Тухманов организует рокгруппу «Москва», Вячеслав Малежик — группу «Саквояж», а Укупник начинает сольную карьеру.

К началу 1990-х собственным продюсерским центром обзавелся каждый бывший участник «Веселых ребят». Пришел момент, когда шагнуть на сцену решил даже поэт-песенник Илья Резник. Еще один поэт, Михаил Танич, сам петь не рискнул, зато собрал под свои песни шансонную группу «Лесоповал». После этого «Веселые ребята» остались вообще без репертуара.

Вчерашний Наполеон Павел Слободкин чувствовал себя так, будто волны выбросили его на необитаемый берег острова Святой Елены.

Точно так же, как в личной империи Павла Слободкина, дела обстояли и в большой империи под названием СССР. Тридцать лет после смерти Сталина страна катилась вперед чисто по инерции. О смысле всех этих коммунистических заклинаний ее жители давно забыли. И понять, чего плохого может быть в капитализме, никто не мог. Наоборот: в плане любви к американскому образу жизни поздний СССР мог дать сто очков форы даже самим американцам.

Подчиняться устаревшим правилам игры в коммунизм всем казалось несусветной глупостью. Да и сам позднесоветский коммунизм был не более чем глупой игрой. На каждой стене висело красное знамя, и можно было прочесть какой-нибудь пламенный призыв. А люди, жившие за этими стенами, смотрели эротику в чудовищных видеомагнитофонах отечественной сборки и мечтали о переменах.

Перемены, как обычно в России, начались сверху. Отменять советский строй сперва никто и не собирался. Идея горбачевской перестройки состояла всего лишь в том, чтобы немного апгрейдить систему. Сделать так, чтобы СССР перестал восприниматься на фоне окружающих держав, как пускающий слюни дебил. Казалось, будто для этого достаточно убрать из власти совсем уж дряхлых дядек и заменить их прогрессивными ребятами в очочках с модными оправами.

В позднем СССР жило приблизительно два с половиной миллиона бюрократов. Людей, ездивших в особых автомобилях, покупавших свои особые костюмы в особых магазинах и никогда не встречавшихся с тем самым народом, интересы которого им вроде как полагалось выражать. Все эти люди мечтали поменять, наконец, устаревшие правила игры. С началом перестройки правила начали, наконец, меняться.

Советская экономика работала плохо. Основная идея этой экономики состояла не в том, чтобы произвести побольше товаров нужного качества, а в том, чтобы в СССР не было безработных и каждый житель мог получать гарантированную зарплату. Теперь власть решила, что бог-то с ними, с жителями. Пора подумать и об эффективности. И директорами предприятий стали не сталинские соколы советской закалки, а те, чьи фамилии сегодня украшают первые строчки Forbes.

Советская экономика не умела делать очень многих вещей. Например, в СССР совсем не было коммерческих банков. Теперь коммунистическая власть подумала, что неплохо бы это исправить. И бросила на создание русского капитализма свои самые проверенные кадры. Первыми русскими банкирами и будущими олигархами стали вчерашние комсомольские секретари типа Михаила Ходорковского.

А главное, советская экономика была зажата множеством совершенно дурацких запретов, которые давно пора было отменить. «Почему у нас в стране нельзя быть богатыми?» — удивлялись те, кто понятия не имел о том, что такое бедность. «Почему нельзя по наследству передавать детям то, что ты честно заработал своими руками?» — с возмущением спрашивали те, чьи дети и в СССР жили так, будто их папы члены британской Палаты лордов.

Когда-то давным-давно бюрократия в СССР обновлялась очень быстро. При Сталине чиновников то расстреливали, то ссылали в Сибирь на перевоспитание. Во время войны отправляли на фронт, откуда вернулись тоже не все. Но чем дальше, тем реже стали меняться лица в кремлевских кабинетах. В последние годы СССР средним возрастом руководства было семьдесят с лишним лет. Всех этих людей давно пора было менять на что-то поприличнее.

В том собственно и состояла основная идея перестройки: поменять допотопных динозавров на энергичную молодежь. Старых коммунистических пней должны были сменить комсомольцы с горящими глазами и кучей свежих бизнес-проектов.

В музыке происходило точно то же самое. Помятые певцы предыдущего поколения давно всех достали. Когда беря ноту «соль», они открывали рот, в их коренных зубах были видны корявые советские пломбы. Публика мечтала о чем-то посвежее, и вот с началом перестройки на сцене появилось сразу несколько симпатичных лиц: Дмитрий Маликов, Владимир Пресняков, Леонид Агутин и его будущая жена Анжелика Варум.

Ведущие музыкальных телепрограмм представляли их, как звезд совершенно новой формации. Как людей, не имеющих отношения к тупой советской эстраде предыдущих лет. В это хотелось верить, хотя если говорить откровенно, то кое-какое отношение к ней молодые люди все-таки имели. Дело в том, что каждый из них родился в семье тех самых родителей, которые как раз и создавали шоуимперии советских времен. Папа Маликова создал один из первых русских ВИА «Самоцветы», папа и мама Преснякова до сих пор поют в этом ВИА, а родители Агутина и Варум являлись композиторами, которые для тех же самых ВИА сочиняли шлягеры.

Перестройка в России оказалась не революцией, а ребрендингом. Газеты и ТВ каждый день кричали о переменах, хотя на самом деле в стране не изменилось почти совсем ничего. Ну разве что дряхлых родителей на экранах сменили свежие лица детей. А в остальном — почти совсем ничего.

Советский шоу-бизнес был очень странным миром. Больше всего он напоминал намертво отгороженный от остального мира аквариум. Внутри распускали пестрые хвосты странные создания, увидев которых, ошалевшие телезрители щелкали кнопками и пытались переключить канал, да только скрыться было некуда. Исполнители, которые попадали в обойму, оставались там навсегда. Отныне их жуткие хари станут смотреть на вас из всех щелей.