Черный Бумер - Андрей Троицкий

Краснопольский и Фомин молча переглянулись.

— Наверное, и вы его ищете не для того, чтобы эту сволочь с днем ангела поздравить. Или я ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — ответил Краснопольский. — Парень нам нужен по другому вопросу. А у вас с ним какие-то терки?

— Ну, это не секрет, — вздохнула Марковна и крикнула парню. — Терки… Слабо сказано. Паша, принеси мою бухгалтерию. Седьмую папку.

— Бобрик занял у меня крупную сумму в валюте, — сказала хозяйка, когда молодой человек убежал выполнять просьбу. — Три тысячи долларов, это как? Семечки? По здешним меркам — целое состояние. Ну, парень вырос на этой улице, я хорошо знала его отца. По доброте душевной решила: почему не помочь человеку в трудную минуту. Ну, в обеспечение кредита приняла его дом. А он то ли в карты все мои деньги просрал, то ли с девками погулял. И вместо того, чтобы дом отдать, взял да и сжег его к чертовой матери. И скрылся, да и отца куда-то отправил. Может, бомжевать. А может, на тот свет.

Краснопольский кивнул на кирпичный домино.

— А это что? Не дом?

— Я уже после пожара отстроилась. У меня свой сруб в конце улицы. Но под ним земли мало. А здесь раздолье. Ну, я решила свое жилье пока сдать постояльцам. А сама уж здесь поживу.

Вернулся Павел, положив перед хозяйкой конторскую папку, стал дожидаться новых поручений и, не дождавшись, вышел из беседки. Марковна, развязав тесемки, прошуршала листочками и положила перед гостями расписку Бобрика.

— Да, шустрый парнишка, — пробежав взглядом строчки, удивился Краснопольский. — Кто бы мог подумать, что он кидала. На три штукаря нагрел бедную женщину.

— А на вид дурак дураком, — добавил Фомин.

— Позже выяснилось, что он тут у многих денег занимал, — сказала Марковна. — И обул всех. Сволочь последняя. Что б он сдох, гад. А вы ему тоже в долг поверили?

— Да, некоторую сумму, — Краснопольский вернул расписку. — Но дело не в баксах. Дело в принципе.

— Наверное, этот паразит из вас много денег вытянул, — Марковна, закипая праведным гневом, пристукнула кулаком по столешнице. — За мелочью вы бы сюда не приехали.

— Меня больше волнует не денежный вопрос, — сказал Краснопольский. — Я за справедливость, за честность.

— Справедливость? — переспросила Марковна.

Слова вроде тех, какими швырялся гость, «принципы», «честность»и «справедливость», в ее присутствии произносили не часто. Умудренная житейским опытом, Марковна была уверена, что в жизни встречаются разные диковины, но только не эти абстрактные штучки.

— К вам большая просьба, — сказал Краснопольский. — Мы постараемся поискать Бобрика в вашем городе. На худой конец, если не повезет, разыщем хотя бы его знакомых. Но, по моим сведениям, сам Бобрик должен показаться здесь не сегодня, так завтра. Остановимся в гостинице, которая у вокзала. Поживем пару дней. Если узнаете о нем хоть что-нибудь, слух пройдет или разговор услышите, дайте знать. Вот на всякий случай.

Приз положил на стол визитную карточку.

— Только напрасно потеряете время, — сказал Марковна. — И деньги на гостиницу попусту изведете. Бобрик сюда не сунется. Может, он и дурак. Но не самоубийца. Ищите в другом месте.

— Шанс есть, — неопределенно пожал плечами Приз. — О нашем разговоре лучше никому… Сами понимаете, дело такое. Щекотливое.

— Конечно, конечно. Никому.

Марковна горячо замахала руками, будто отгоняла напавший на нее рой диких пчел. Гости поднялись и, тепло попрощавшись с хозяйкой, ушли тем же маршрутом.

Сонную одурь провинциальной гостиницы нарушали гудки скорых поездов, которые не останавливались на маленькой станции и грохот товарняков. Отдохнув с дороги, Краснопольский с Фоминым сытно и дешево пообедали в ресторане на первом этаже, заказали мороженое и двойной кофе. Фомин развернул районную газету, купленную в киоске, Краснопольский стал разглядывать интерьер заведения. Деревянные колоны, крашенные «под мрамор», кадки с пожелтевшими от жары и сквозняков фикусами расставленные по всем углам. Подлинным украшением ресторана стала настенная роспись эпохи социалистического реализма: дебелые колхозницы в красных косынках, рассевшись за длинным столом, запивают лангеты красным вином.

Доев пломбир, Краснопольский заказал второю порцию мороженого. Он никуда не торопился, решив, Марковна не станет держать язык за зубами, в маленьком городе весть о приезде московских гостей, по виду крутых мужиков на дорогой тачке, разыскивающих местного кидалу, распространится со скоростью звука, даже быстрее. Заинтересованные люди сами найдут дорогу в привокзальную гостиницу. Краснопольский не ошибся. Посетитель, появившийся в пустом зале, пришел сюда не обедать. Мужик в светлых штанах и вискозной рубашке, расстегнутой чуть ли не до пупа, минуту постоял в дверях и, зыркнув глазами по сторонам, двинулся к их столику.

Фомин, сложив газету, бросил ее на стол, сунул левую руку под пиджак, нащупав ладонью рифленую рукоятку пистолета. Незнакомец прихрамывал и, выражая самые дружелюбные намерения, улыбался. Остановившись у стола, представился: Анатолий Месяц.

— Я работаю в этом городе, — добавил Месяц. — Этот кабак — мое заведение. У меня еще несколько точек.

Краснопольский, поднявшись, назвал свое фамилию и представил Фомина как близкого друга.

— Близкие и друзья называют меня Призом, — добавил Краснопольский.

— На кого-то работаете?

— Мы сами по себе, — ответил Приз.

Месяц кивнул и, вежливо спросив разрешения, устроился на стуле. На груди, заросшей густой шерстью, пряталась золотая цепь и огромный крест с камнями, снятый, кажется, с убитого священника. В Планы Краснопольского не входила встреча с местечковой братвой, есть другие заботы. Хотелось сказать: «Пошел на хер, говно. Я тебя не знаю». Но раз уж так легла фишка, раз этот хренов Месяц не поленился приканать сюда, придется потолковать. Здесь Приз на чужой территории, он не может крутить носом, выбирая собеседников по вкусу.

— Вы спрашивали Сашу Бобрика, — Месяц махнул рукой официанту, когда тот подбежал к столику, скомандовал. — Вася, все обнови.

— Не надо, — покачал головой Краснопольский. — Мы только что пообедали.

— А теперь немного перекусим, — сказал Месяц. — Вася, все как обычно. И лимонада фирменного. И еще скажи там, чтобы кондиционер запустили. Дышать нечем, — он обвел взглядом гостей. — Только уточнить хотел: вы ищите Бобрика чтобы…

Месяц указательным пальцем провел по горлу.

— Или так? Из праздного любопытства? Типа он вам кент?

— С такими парнями мы не кентуемся, — Фомин свернул газету вчетверо и засунул в карман пиджака. — Мы хотим получить с него все, что причитается.

— Вот как? — улыбнулся Месяц. — Тогда рад, что вы здесь появились. Что вы ищите эту… Этот кусок падали. Возможно, мы объединим усилия. Я объясню все сразу, чтобы не возникло недоразумений. Короче, в этом городе его приговорили. И приговор приведут в исполнение, как только Бобрик найдется. Он опустил на деньги авторитетных людей. Его долг мне лично — сильно зашкаливают за десять штук. Возможно, для вас, москвичей, это деньги небольшие. Но тут провинция, баблу счет другой.

— Десять штук — этого достаточно… Достаточно, чтобы купить прописку на погосте, — кивнул Фомин. — И в Москве так.

— Но мои претензии выше денег, — сказал Месяц. — У меня личное. Бобрик отстрелил мне палец на ноге. Заметили, что я хромаю? Его работа. Моего близкого друга, он ранил в бедро. Избил моего юриста. Пожилому человеку морду превратил в рубленный бифштекс. Но это полбеды. Бобрик сжег мой родительский дом. Отец с матерью всю жизнь там прожили. Отличный зимний дом с верандой. А он все спалил к едрене матери.

— Послушайте, — Краснопольский выглядел озадаченным. — Мы были у той женщины, у Марковны. Бобрик не тот самый дом сжег?

— Это другой, — терпеливо объяснил Месяц. — Ей он заложил свой дом. Долг не вернул. Заложенный дом сжег. А сам намылил лыжи. И отца куда-то загнал. Наверное, выкинул старика из поезда. На ходу. Или живым закопал. Я пытался пробить, жив его отец или нет, никаких известий. Нигде его не видели.

— Мне кажется, произошло какое-то недоразумение, — Краснопольский чувствовал себя не в своей тарелке и поэтому немного нервничал. — Мы будто говорим о разных людях. Я ищу Сашу Бобрика. По моим данным, он простой жестянщик из обычного автосервиса. Такие парни пачками ходят по улицам. Ничего выдающегося. Он не мокрушник, не кидала, не гопник, даже не баклан. Он вообще не при делах. Обычный лох, немного заторможенный, немного сдвинутый на мотоциклах.

— Это по вашим данным. Послушайте… Я знаю этого парня с того времени, когда он сам еще не научился сопли подбирать. Мать, вернее та сука, которая родила Бобрика, рано прибралась. Жил с отцом, тот умел только квасить и частушки орать. Сашка увлекался мотоциклами, ходил в секцию на стадион «Урожай». Потом вернулся из армии. Ну, я присмотрелся к нему: нормальный вроде пацан. Захотел помочь. Денег дал, чтобы немного поднялся, выбрался из грязи. Все мы люди, тем более земляки. Сам Бог велел нам вместе держаться. Правильно?