Добрее - Александр Бессонов

есть у меня один пунктик. Назовём его так – рубашка. Почему-то я делю свои рубашки на счастливые и несчастливые. Например, есть у меня чёрная рубаха и, когда бы я её ни надел, всё у меня будет в ёлку в течение дня. Все спорные моменты разрешаются в мою пользу, на работе премию дают, а если бы не торопился, то с неба точно бы упал чемодан с миллионом долларов. Правда, не очень-то и хотелось, и так всё прекрасно. Из-за черной рубашки, конечно же.

А есть и другой вариант. Вот куплю очень дорогую, шикарную рубашку. В мелкую сине-голубую полоску, а под манжетами и воротничком – рисунок, огурцы-пейсли. Надену. И начинается какой-то трэш. Машину чужую шоркну, смс о штрафе прилетит, на работе принтер сломается, с неба если что-то и прилетит, то в лучшем случае бычок, а в худшем – пустая бутылка. И кто виноват? Конечно же, новая рубашка. Несчастливая. Она сразу попадает в немилость, в шкафу висит годами. Потом выкидываю.

Понимаю, очень странно. Если вы заглянете ко мне в шкаф, где висят рубашки, то реально увидите четкое разделение на добро и зло. Я стараюсь быть по жизни добрым человеком, поэтому злу не даю шансов, и рубахи, которые висят слева, не ношу. Иногда зло побеждает, потому что тупо злые рубашки чистые. Как правило, «несчастливые» рубашки самые красивые. Но в этой борьбе ни в коем случае нельзя поддаваться соблазну. Хотя я понимаю, что ещё чуть-чуть, и буду выглядеть как бомж с такой установкой. Либо разорюсь на рубашках, постоянно покупая новые и выискивая счастливые.

Представьте, как тяжело дизайнерам с такими ребятами, как я. Prada отозвала коллекцию мужских рубашек по причине «отрицательного заряда положительной энергией». Рубашки поедут в коллективный ретрит на Гоа, потом два года проведут в Соловецком мужском монастыре, потом опять попадут на прилавки. Спасибо тебе, писатель, подумает главный маркетолог Prad’ы.

Если начнётся война, вы знаете, кто виноват. Не та рубашка. Если вы услышите новость: нелегальный мексиканец с большим ртом откусил голову Трампу, знайте, это я надел майку. Так что дарите мне счастливые рубашки, и всё у вас будет хорошо!

Ещё более странно, думал, что я один такой, но нет. Таких, как мы, миллионы. При разговоре с друзьями и знакомыми слышал ещё более странные пунктики:

– Я всегда пью чай только из белых кружек.

– Никогда не наступаю на канализационные люки.

– В моём шкафу вещи развешаны градиентом – от тёмного к светлому.

– Я всегда оставляю форточку на ночь открытую. Иначе воздуха не хватит.

– Когда я надеваю обувь, всегда вначале зашнуровываю левый ботинок, потом правый. – Всегда.

– И так далее.

Ну что, вот и пришёл ваш черёд признаться.

Магазин

Я не люблю ходить в магазины за продуктами. Ну вот прям ненавижу. Пусть лучше кто-нибудь другой сходит, наверняка есть люди, которым это нравится. А члены семьи обычно либо заняты чем-то чрезвычайно важным, либо умеют задавить логикой и иногда силой. Обязательно, как только ты собрался по ненавистному делу, тебе как бы делают одолжение: «Ну, ты все равно идёшь, мусор заодно вынеси». Как только вы решили сделать что-то во имя семьи и морального долга, появляется кто-то и «награждает» вас.

– Ты решил штаны погладить, здорово, мусор выкинь.

– Ты на работу собрался, класс, мусор выкинь.

– Геббельс надумал поставить точку в цыганском вопросе, отвратительно, мусор выкинь.

Но эти примеры из моей головы. Скорее всего, последний вариант будет таким:

– Ты решил мусор выкинуть, заодно и в магазин сходи.

К выносу мусора я тоже как-то не очень. Можно подумать, что я посуду мыть люблю. Хрен вам! Никогда такого не будет! Я люблю рассматривать потолок лёжа или там пивка попить с друзьями. Но как уже писал, поскольку логик я слабый и домашние революции мне не удаются, то обычно слышу вдогонку, стоя у порога с тюками мусора: «Да, и купи туалетной бумаги еще». Это еще одна унизительная тема жизненного цикла человека.

Ты приходишь в магазин и, чтобы не забыть самое важное, берёшь корзину и сразу кладёшь туда упаковку туалетной бумаги. И чтобы кто чего не подумал, например, пакет молока. Согласен, так себе аргумент для окружающих, но это важно, в первую очередь, для моего душевного равновесия. Я пришёл в магазин за молоком, а это от предыдущего покупателя в корзине осталось, бабка какая-то забыла. Очень неприятная бабка, я вам скажу. Цыганка. Недаром Геббельс их не любил. Но не тащить же обратно на стеллаж с хозтоварами.

И вот ходишь такой с внутренней энергией, с договоренностью с собой и обязательно встретишь знакомого. Например, бывшего преподавателя из любимого университета.

– О, Александр, здравствуйте! Как ваши дела?

Как правило, это первая фраза. После которой воодушевленный человек переводит взгляд с моего лица на мою корзину. Ему становится грустно за меня. Он понимает, что я не состоялся как личность. Даже если я ему отвечу:

– Вы знаете, у меня все хорошо. Получил вчера нобелевку по вашему предмету, только что прилетел из Стокгольма.

Он непременно еще взглянет на мою корзину. Вздохнёт. Сердито посмотрит на меня и скажет:

– Всю науку просрали, демократы хреновы!

Барахолка

Эта история произошла очень давно. В прошлом тысячелетии. Как удобно – теперь стало можно бросаться веками.

Ну не так давно, конечно. Дело было в 90-е. Я учился в универе, жил в общаге. Родители в другом городе, мама решила приехать и приодеть любимого сыночка. Ну а где раньше продавались все вещи от кутюр? Где в феврале в минус тридцать, стоя на картонке, дрожа и чертыхаясь, можно было примерить хорошие пекинские туфли? Правильно, на барахолке. Мама считала, что учиться в университете и быть одновременно бомжом не комильфо, да и невесту пора приглядывать, и настоятельно рекомендовала избавиться от того, что я гордо именовал дублёнкой. Возможно, раньше, лет пятнадцать назад, она и была представителем этого гордого племени верхней одежды, а теперь – кусок волосатой тряпочки с рукавами, неравномерно покрытой шерстью неизвестного животного. Мы решили купить пуховик. Стильно, молодежно, а главное – в тренде.

Долго ходили. Выбирали. Ну и что, что минус тридцать, почему бы не подышать, свежий чистый воздух, интересные люди, предлагающие сыграть в напёрстки, чтобы согреться, чай в пластиковых стаканчиках и сосиска в тесте. Рай же! И тут мы увидели мужика с сигаретой, вмёрзшей в губы, в обеих руках он держал по пуховику. Вид у него был такой, словно Курт