Князь оружейников - Алексей Кулаков

— Да я бы и не против, да вот не берут что-то.

Позапиравшись немного для приличия, Мартын стал делиться избранными воспоминаниями — как он покорял Сестрорецк. Говорил, и сам не заметил как увлекся, расписывая порядки на фабрике, с виду сложные да строгие — а как попривыкнешь так вроде и ничего, жить можно.

— Ты Мартынка ври, да не завирайся! Тебя послушать, так там прямо рай на земле. Вон у нас, пока Сергей Ваныч в силе был — и то такого не было, чтобы столько задельной платы получать. Небылица на небылице: и жилье-то дают, и кормёжка за хозяйский кошт, и деньгу не зажимают… может ещё и шкалик вам подносят, на проходной, да в пояс кланяются?

— Хе, кому как, Афанасий, кому как. А вот тебе туда ехать не след, точно говорю.

— Это чего ж так, я что ли хуже тебя буду, аль дурнее?

Накал страстей погасил их общий товарищ, предложивший пропустить ещё пару капель. Единогласно приняв (причем во всех смыслах) это своевременное предложение, общество расслабилось, и дальнейший разговор протекал в более спокойной и дружественной обстановке.

— Не дурнее, да и не глупее. Вот только… ты же как примешь.

Тут отец семейства щелкнул ногтем по небольшой стопке, отчего она слегка зазвенела, и весело подмигнул присутствующим.

— Любишь кулаки свои об кого почесать? А там это не пройдет, хозяин насчет этого порядки строгие завел. Будешь упорствовать, так себе же хуже сделаешь, там такие лбы в охране — не приведи господи, как ветку сухую сломают. При мне одного так попотчевали, дня три отлеживался, до отхожего места по стеночке ползал.

— И за что его так?

— С мастеровым одним повздорил да юшку ему пустил, по пьяному делу. А вот тот был тверезый, да из старожилов.

— Ну?!

— Чего ну? Я ж те сказал, чем это для него кончилось. Потом ещё и штраф навесили, чтобы, значит, лучше запомнилось и намекнули, что в следующий раз он помятыми ребрами не отделается. Да ерунда, это только первое время было, пока не освоились. Я как туда приехал, так с неделю рот не закрывал — до того все непривычно. К примеру, лавка заводская. Такой выбор, прям глаза разбегаются! А цены-то и не ломят.

— Это какие такие цены?

— Вот! Я тоже поначалу оторопел от такого. Там на книжку почитай никто ничего и не пишет, так платют. При старом-то хозяине как оно было? Вот те расчетная книжка, а вон те лавка — бери что душеньке угодно… из того что есть. И задельное не деньгами давал, а записками своими. Помните поди, как конец месяца, так получать особо и нечего?

— Ну уж прямо и нечего? Кто не ленился, тот свою денежку завсегда имел. И на веселье время находилось — помните, мужики? Бабы нарядные, мужики все в шелковых косоворотках да сапогах. Эх, золотое времечко…

Помянув очередной стопкой былые дни, мужчины, не сговариваясь, вышли в холодные сени немного освежится. Обсудив, как все было здорово раньше, при Мальцеве (имелись конечно и у того отдельные недостатки, но на фоне нынешнего упадка они уже и не недостатками казались, а так — мелочью незначительной), все опять согласились с тем фактом, что начальство своего нигде не упустит и на рабочем человеке свою копейку обязательно поимеет. Да и самого его тоже… того. И не по разу.

В процессе дебатов Мартына словно невзначай расспрашивали, как добраться до фабрики, попутно разглядывая привет из Сестрорецка — небольшую латунную зажигалку. По очереди обстоятельно прикуривая от нее свои "козьи ножки" с махоркой-самосадом, почти все многозначительно хмыкали и с явной неохотой передавали ее дальше, не забывая захлопнуть крышечку — пускай и другой удовольствие получит. Как следует проветрившись на январском морозе, гости по возвращении за стол с редким единодушием нанесли удар по остаткам немудреного угощения и зеленому змию, окончательно того добив. Проводив почти трезвыми глазами пустую четвертьведерную бутыль, которую хозяйка расторопно убрала со стола, Мартын несколько расстроено вздохнул (справа и слева послышалось шумное эхо) и продолжил свое повествование.

— А вот питейных заведений в поселке вовсе нету — говорят, что хозяин запретил. Дохтур есть, баня, портомойня — там, кстати, машины такие интересные! Шмотье свое закидываешь, оно само и стирается. И вода горячая постоянно! Для ребятни училище реальное, еще всякое разное, и много, всего сразу и не упомнишь. Дома? Нет, домов отдельных нету, и землю под хозяйство не отводят, уж больно плохая она там, землица-то. Хоромин в четыре этажа понаставили, вот в них мастеровые и квартируют. Тоже не просто с этим: кто в оружейных цехах работает, те вроде как наособицу, семейным жилье получше, а холостые по четверо в комнату селятся… по разному, в общем. Премий много, да все хитрые.

— Это как?

— Да сам-то я почти и не сподобился, но знающие люди мне говорили — кто хорошо работу делает, для того товары в лавке сильно дешевеют. И за квартиру меньше платит, ссуду может взять, в управе к нему прислушиваются… я всего пока и не знаю. Наособицу — ежели что полезное для работы придумаешь. Вот тогда может столько обломиться, что ух!

Сидевший сбоку от хозяина Самсон Силыч, уже вполне себе почтенного возраста старикан, не выдержал и легонько треснул ладонью о стол, привлекая к себе внимание.

— Да ладно тебе заливать-то! Лавка хорошая, в управе прислушиваются!.. Вон у Емельяна свояк на Прохоровской мануфактуре. Так там тоже ссуды дают работнему человеку. Только такие проценты сверху ложат, что потом замаешься отдавать, к седой бороде разве что. Или вон, у Губонина — отдавать-то легко, да только почитай и не дают никому, кроме старообрядцев-беспоповцев, преображенского толку.

Все гости дружно закивали, подтверждая сказанное.

— Чего это сразу вру? Да вот те крест! Взять хотя бы меня — я с чего гостинцев прикупил, как ты думаешь? Сделал для себя приспособу одну, чтобы значится, работу легче и быстрее делать. Мастер увидел, посмотрел да похвалил. А через три дня меня в управу-то и вызвали.

— И че?

— Премия в сто рублев, и господин управляющий руку пожал, во как! Безделицу ту, что я измыслил походя, для всех мастеровых ввели. А мне книжку расчетную выдали, да в тот же день на договор перевели — остальные-то пока вроде как на испытании.

— Ого! Сто целковых?!

— Вот те и ого. Да что я! Слыхал, что мужик один, что из соседнего цеха, придумал как пластинки тонкие затачивать на станочке — так ему и вовсе кучу деньжищ отвалили, вроде как многие тышши.

— Одуреть! Слушай, а правду говорят, что там и бабы с девками работают?

— Правду. Да много так!

— Непотребство!

— Ох и сладкое там житье у "ходоков"! Поди, трудятся сердешные себя не щадя, прямо днями и ночами.

— Нет, Афоня, точно тебе туда нельзя. Брякнешь чего такого при мастеровых — мигом зубы подровняют. Там ведь половина баб женами им приходится. А на вторую половину охрана засматривается, невест себе выглядывает.

— Да мне и тута неплохо живется. Где родился, там и пригодился, слыхал, поди?

Уже выходя в дверь, его сосед справа приостановился и негромко спросил.

— Ты это… дом свой кому оставляешь? Или на продажу?

— Брат пока поживет, а там видно будет.

Проводив последнего гостя и полюбовавшись на спящую малышню, Мартын принялся не спеша раздеваться, украдкой улыбаясь в усы и посматривая то на женушку, прибирающую последние следы застолья, то на разобранную постель.

— Ты чего это лыбишся, а? Ой! Пусти, дурная голова… детей разбудим…

— Я понимаю ваше удивление, Фридрих.

Перед заключением нового контракта, Крупп сам попросил князя обращаться к нему без лишнего официоза. То есть он и раньше на нем не настаивал, а теперь и вовсе забыл про всякие светские условности, обращаясь к своему давнему знакомому просто по имени. Вот так, почти по дружески, Альфред и попросил князя рассказать, почему рекомендованные им банкиры так быстро согласились предоставить кредит почти незнакомому для них господину. Конечно, его слово немало "весит" в деловом мире Второго рейха, однако даже ему потребовался бы как минимум месяц, чтобы одолжиться на СЕМЬ МИЛЛИОНОВ марок.

— Во первых, труднее всего кредит получить, когда он нужен срочно. Я под это определение не подхожу ну никак, вы согласны? Во вторых, я с некоторым удивлением узнал о том, что мое состояние уже оценили, и оно с лихвой перекрывает сумму займа — всегда приятно и полезно узнать, сколько ты "весишь" в глазах финансистов, не правда ли? Нда. Ну и в третьих, ваш прямой конкурент, господин Тиссен, счел для себя возможным дать и свою рекомендацию — в мою пользу.

Собеседник Александра удивленно вскинул брови, а потом стал стремительно мрачнеть.

"Что значит достойное воспитание! Ведь явно хочет обложить матюгами, но держится. Вон, даже улыбнуться попытался. Гм, пожалуй что неудачно"

— Предупреждая ваши вопросы — я помню и соблюдаю все наши соглашения. Наш общий знакомый поможет мне наладить производство ферросплавов и меди. Чтобы развеять любые ваши сомнения и показать, насколько дорога для меня ваша дружба, я прихватил с собой проект договора с Августом Тиссеном.