Истории, нашёптанные Севером - Микаэль Берглунд

Никто не мог ни есть, ни спать. Люди начали получать прошения о переселении, напечатанные на машинке. Казалось, что бумага вот-вот разорвется, когда ставишь подпись «Страшная история», — вспоминает Биеттэ.

Дилла изо всех сил пытается работать быстрее. Накрывает жерди для куваксы плотными суконными покрывалами. Заносит внутрь дрова. Младшие дети ждут, сидя в кережах. Дилла знает, что скоро они начнут плакать. Рядом куваксу строит ее младшая сестра Элле. В третьей живет семья Анддират. Затемно муж Элле Адья Биеттэ отправляется к стаду, за которым следит батрак. Здесь все помогают друг другу. Один сунет детям кусок вяленого мяса, другой отведет их пописать, пока кувакса еще не построена. Вскоре из рехпеней начинает подниматься дым, закипает первый кофейник. Наевшись, малыши сразу же засыпают.

Жизнь не всегда дает тебе выбирать. Надо радоваться тому, что имеешь. Выходить замуж сразу же, как появится достойный жених, тем более со стадом. Дилла прислушивалась к тому, что советуют старшие. Когда они с Михкелем Биера поженились, она уже носила под сердцем ребенка. Михкель был статным и высоким мужчиной, а она — из простых. Их спешно обвенчали посреди лета, когда живот еще удавалось скрывать под юпой. Между Диллой и Михкелем — 24 года разницы, он годится ей в отцы. Он уже был дважды женат и потерял обеих жен и шестерых детей. Когда они стали жить в одной веже, Михкель привел в дом свою младшую дочь — так Дилла стала матерью его дочерям и их общим сыновьям. Все ее дети летом бегали по теплой земле у фьорда. Засыпали на хворосте для веж, под rákkas (навесом), бегали по тропинкам, пропитанным запахом моря. Ребенок у нее под сердцем родится совсем в другом мире, если вообще выживет.

С этим Дилле пока что везло — смертей было не так много. Она потеряла своих первенцев, двойняшек: сначала дочку, Сюсанну, а через год — мальчика по имени Юханнес, едва дожившего до двух лет. Дилла знает много матерей, на долю которых выпали гораздо бóльшие испытания. Они научились почти не говорить о грядущем. Складывать поленья в веже в правильном месте. Прятать растущий живот, чтобы не сглазить, не создавать лишних поводов для страха. Тихое, иногда вынужденное сестринство поддерживало их, когда рожденные в холодных зимних вежах младенцы не доживали до рассвета. Имена умерших детей переходят к следующим. Душа продолжает свой путь, и когда-нибудь она вернется. Эта мысль утешает их.

Примерно в километре к югу семья видит перед собой старый лес. Адья Биеттэ и áddjá (дедушка) Андир натирают лыжи дегтем. Если верить словам проводников, они уже почти на месте. Мужчины идут вперед, чтобы понять, куда двигаться дальше. Они никогда не видели таких высоких деревьев — стволы, изогнувшись, тянутся к небу, серебристые сухостойные сосны склонились от ветра. На севере едва хватает сосен, чтобы привязать оленей. По всему лесу виднеются метровые проталины. Чуть дальше лес выходит к широкому озеру. Это Лулахъяури?

С запада доносится неестественный глухой металлический стук. По замерзшему озеру идут тяжелогруженые повозки, запряженные лошадьми. Андир áddjá пытается изъясняться по-норвежски, но его никто не понимает. В конце концов, при помощи жестов ему удается отыскать человека, с которым можно поговорить.

— Мы везем провизию и материалы на строящуюся дамбу в Суорова, — отвечает мужчина на певучем диалекте, — а это озерная система реки Лулеэльвен.

— Здесь можно купить еду?

— Ну, магазина нет, но еды купить всегда можно.

Дети ждут возвращения Адья Биеттэ и Андира áddjá и кричат, едва завидев их. Все собираются, чтобы услышать новости. Биеттэ слушает их рассказ о тягловых лошадях и о людях, которые перекрикиваются во время работы и говорят только по-шведски.

— Мы нашли место, в котором можем перейти через Лулахъяури, и знаем, куда идти дальше, — рассказывает Адья Биеттэ детям, — здесь растут высоченные деревья и кусты, на которых есть ягоды!

Все понимают, что все по-другому, это иная земля.

Несколько дней спустя семья вновь отправляется в путь вдоль склонов Йуобму. При перегоне стада через места, не покрытые снегом, с мужчин катится пот. Цуги иногда спотыкаются, но изо всех сил тащат заготовленное на весну и лето мясо, рогожные мешки с мукой, небольшие кули с солью, десятикилограммовые мешки сахара и кофейных зерен. Помимо этого у них с собой котлы для мяса, летняя одежда, сундуки с серебром и ценными вещами. Дилла впервые перегоняет такой тяжелогруженый цуг. Они меняют тягловых оленей и дают им передохнуть. Раньше они всегда оставляли еду в тех местах, в которые собирались вернуться, но этот цуг нагружен неизвестностью.

Перед их отъездом торговец продал семье все, что смог, упирая на то, что на новом месте этих товаров может не оказаться. Некоторые купили 800 килограмм муки и 100 килограмм кофе. И намного больше дегтя, чем обычно везли олени. Дилла и Михкель Биера получили компенсацию в размере 500 крон в коричневом бумажном свертке. Казалось бы, большие деньги, но на закупку товаров в Кируне уже ушло немало.

Преодолев скользкую поверхность озера, семья вместе со стадом поднимается к горам. У Сальтолюкта их ждет инспектор по делам лопарей Энбум. Он ищет их имена в списках, в которых значатся все переселенцы. У Михкеля Биера и Диллы бумаги в Улльдевис, однако Энбум отправляет их в Вайсалюкта. Другие семьи он посылает в Мавас, Вирияурэ, Гутьяурэ и Лоддейохко. «Как родитель, командующий детьми», — отмечает Биеттэ. Он помнит, как мать и отца впервые попросили написать прошение о переселении — тогда фогт в красках расписывал то, как хорошо им будет на новом месте.

— У вас ведь такая большая семья, так много сыновей, — приговаривал он.

Господа сказали, что Михкелю Биера следует подумать о будущем своих детей.

Дилла останавливается у озера и начинает собирать вещи Лассе, пока дети играют. Она укладывает оборы, сплетенные специально для него, ниточка за ниточкой. Элле попросила кого-то из сыновей сестры, у которой так много детей, отправиться с ними в Арьеплуг, чтобы помочь — Дилла согласилась. Лассе может пойти с ними в качестве unna reaŋga — младшего батрака. Ему уже девять — он может