Царь Алексей Михайлович - Александр Боханов

«Крестьяне в деревнях, — свидетельствовал Олеарий, — не желали допустить, чтобы мы касались руками их икон или, лежа на лавках, обращались к ним ногами. У некоторых из них, после нашего постоя, должен был являться поп с кадилом и вновь освящать иконы, точно они были нами загрязнены»[108].

Олеарий, как и другие иностранцы, никак не мог понять, почему русские категорически не хотят вести с ними «диспут о вере». Из этого делалось заключение, что русские не имеют «нужных знаний». В действительности же мотивация была совсем иной. Православные отвергали «диспут о вере» потому, что разговоры о высоком и святом с «богоотступниками» — оскорбление и умаление мирской суетой Слова Божия.

Однако в одном случае Олеарий позволил себе хвалебные славословия, которые касались описания добродетельной натуры Царя Алексея Михайловича. «Государь очень благочестивый, который подобно отцу своему, не желает допустить, чтобы хоть один из его крестьян обеднел. Если кто-нибудь из них обеднеет вследствие неурожая хлеба или по другим случайностям и несчастьям, то ему, будь он царский или боярский крестьянин, от приказа или канцелярии, в ведении которой он находится, дается пособие, и вообще обращается внимание на его деятельность, чтобы он мог снова поправиться, заплатить долг свой и внести подати начальству»[109].

Описание царствования Алексея Михайловича невозможно без упоминания сочинения другого визитера с Запада — католика Августина Мейерберга (1622–1688), посланника Императора Священной Римской Империи Леопольда I Габсбурга (1640–1705, Император с 1657 года) к Царю Алексею Михайловичу. В течение всего пребывания в России — с мая 1661 по январь 1663 года — Мейерберг вел дневниковые записи и собирал исторические, географические, политические, а также культурно-бытовые сведения о Московии. По его указанию сопровождавшие посольство живописцы выполнили около 250 чертежей и рисунков, которые отобразили облик городов, монастырей, быт знати и простого народа.

Собранные материалы Мейерберг включал в отчеты о посольстве. Его донесения, описывавшие церемонии посольских приемов и ход переговоров, легли в основу главного труда — «Путешествие в Московию барона Августина Мейерберга», куда был включен и изобразительный материал. Именно рисунки и миниатюры из сочинения Мейерберга и представляют до сего дня особую значимость.

Мейерберг встречался неоднократно с Царем Алексеем Михайловичем, бывал на многочисленных царских трапезах, а потому сумел хорошо разглядеть повелителя Руси. По его словам, «Алексей статный муж, среднего роста, с кроткой наружностью, бел телом, с румянцем на щеках, волосы у него белокурые и красивая борода… Кроткий и милостивый, он лучше хочет, чтобы не делали преступлений, нежели имеет дух за них наказывать. Он и миролюбив, когда слушается своей природной наклонности; строгий исполнитель уставов своей ошибочной веры (!!! — А.Б.) и всей душой предан благочестию».

Итак, Вера у русских «ошибочная». Так полагал католик Мейерберг, так утверждали и многие другие гости из Западной Европы. Посланник Императора, который традиционно считался «верным сыном» Римских пап, гневно обличает русских, которые не признают и не почитают Римского первосвященника. «Москвитяне, — размышляет автор, — хотя и неучи, хоть ничего и не видят в густой тьме невежества, большей частью не знают и грамоту, притом их Вера изобилует очевидными для здравого смысла (подчеркнуто мной. — А.Б.) заблуждениями, но все же осмеливаются еще хвастать, что они одни христиане, а всех приверженцев латинской церкви считают погаными»[110].

Он негодует, что католикам, бывающим в Москве, не разрешают иметь свою церковь, и не может постичь, почему же все русские являлись непримиримыми противниками «римской церкви». Ведь, как уверен Мейерберг, в России народ исповедует Иисуса Христа, «только по греческому обряду, давно уже при несомненной Божией помощи осужденному непогрешим судом истинной и единственной Его невесты, римско-католической церкви».

По мысли католического апологета, «истинная Вера» доступна только «грамотным» и только та, которая не противоречит «здравому смыслу». Это — прекрасный образец самодовольного западноевропейского эгоцентризма. На самом деле истинное благочестие никогда не зависело ни от уровня «грамотности», ни уж тем более от «здравого смысла» кого-то. Весь Протестантизм действительно построен на рационалистических основаниях, на некоем всегда субъективном «здравом смысле». Потому все протестантское священнодействие свелось к необременительному воскресному обряду, а Церковь стала, если использовать выражение философа Иммануила Канта (1724–1804), только «организацией общественных богослужений»[111]. Православие же сохраняло основы и принципы жизни во Христе, заложенные в основу Церкви Христовой еще в апостольские времена.

Что же касается католического «непогрешимого суда», то «образованному» и «воспитанному» аристократу не мешало бы знать, что ничего «непогрешимого» в мире людей не бывает и не может быть. Тварное, слабое, скоропродящее не может воплощать некую истину, потому что Истина только одна; она на все времена — Иисус Христос.

Конечно, посланцу Его Величества и в голову не могло прийти, что неприятие и даже ненависть русских вызвалась далеко не только каноническими разногласиями между Католичеством и Православием. Личный русский исторический опыт давал все основания считать католиков непримиримыми врагами «народа православного». На протяжении нескольких веков пришельцы с Запада под католическими крестами постоянно нападали на Русь, чинили тут грабежи и насилия, перед которыми даже меркли злодеяния татаро-монгольских захватчиков. В середине XVII века еще были живы воспоминания о Смуте начала того века, когда Дмитрий Самозванец в июне 1605 года захватил Престол Государства Российского и привел на Русь голодную и злобную польско-католическую орду. Сколько сил, крови и жизней стоило русским одолеть эту напасть. Такое быстро не забывается!

Что же касается отсутствия в России католических храмов, то прежде чем бросать подобные обвинения русским, уместно было бы задаться вопросом: а в католических странах возможно ли было открытие православного храма; в Вене, Мюнхене, Венеции или, наконец, в Риме? Там ведь тоже православные бывали. Ответ только один и он бесспорен: нет и еще раз нет. Это положение сохранялось триста лет и после времени Алексея Михайловича…

Мейерберг в целом весьма негативно оценивал русскую жизнь. Она ему не просто не нравилась: он испытывал к России и русским стойкие чувства неприятия. Не имеет значения, приехал ли он с подобными русофобскими предубеждениями или приобрел их за время своего пребывания в Московии, но факт остается фактом: для него Россия страна «дикарей», «рабов» и каких-то моральных уродов.