Достопамятные сказания о подвижничестве Святых и Блаженных Отцов - Сборник

2. Тот же авва рассказывал: одному старцу служила святая девица. Люди говорили: они не чисты. Старец это слышал и, приближаясь к смерти, сказал отцам: когда умру я, посадите жезл мой на могиле моей. Если он прозябнет и принесет плод, то знайте, что я жил чисто с девицею. Если же не прозябнет, то знайте, что я грешил с нею. — Жезл был посажен и на третий день прозяб и принес плод. Тогда все прославили Бога.

3. Еще говорил он: пришли мы к другому старцу, и он предложил нам пищу. Мы были сыты, а он упрашивал нас еще поесть; и когда я сказал: не могу, — старец отвечал: шесть раз предлагал я трапезу приходящим братиям и, угощая каждого, ел вместе с ним; но и теперь еще голоден. А ты однажды поел и так уже сыт, что не можешь есть более!

4. Авва Кассиан еще рассказывал: авва Иоанн, игумен великой Киновии, пришел к авве Паисию, который сорок лет провел в самой уединенной пустыне. Имея к нему великую любовь и по любви свободу говорить с ним, Иоанн спросил его: какой подвиг совершил ты в столько времени, в таком уединении, не тревожимый никем? Авва Паисий отвечал: с тех пор, как я уединился, солнце никогда не видало меня за трапезой. — А меня не видало во гневе, сказал авва Иоанн.

5. Когда сей авва Иоанн был при смерти и отходил к Богу охотно и радостно, его окружили братия и просили вместо наследства оставить им какое-нибудь краткое и спасительное наставление, как им достигнуть совершенства во Христе. Авва, вздохнув, сказал: я никогда не творил своей воли, никого не учил тому, чего сам прежде не исполнил.

6. Авва Кассиан также рассказывал: один старец, живший в пустыне, молился Богу, чтобы даровал ему никогда не дремать во время духовной беседы и тотчас погружаться в сон, как скоро кто станет злословить или пустословить, дабы слух его не был отравлен таким ядом. Он также говорил, что диавол благоприятствует пустословию и есть враг всякого духовного назидания, — и указывал на следующий пример. — Когда я, говорил он, беседовал с некоторыми братиями о пользе душевной, на них нападал столь глубокий сон, что не могли двигать и веждами. Желая обнаружить действие врага, я заговорил о пустом предмете; братия обрадовались, и сон их тотчас прошел. Тогда, вздохнув, сказал я: доколе мы рассуждали о небесном, у всех у вас очи отягощены были сном. А когда вышло из уст моих праздное слово, все вы охотно проснулись. Посему прошу вас, братия, примечайте действие злого духа и, внимая себе, берегитесь дремоты, когда делаете или слушаете что духовное.

7. Авва еще сказывал: один сенатор, отказавшись от мира и раздав свое имение бедным, оставил некоторую часть для собственного употребления, ибо не хотел смирить себя до совершенного отречения и точного подчинения общежительному правилу. Святой Василий изрек ему такое слово: ты и сенатором перестал быть, и монахом не сделался.

8. Еще рассказывал авва Кассиан: один монах удалился в пустыню и жил в пещере. Родные его по плоти дали знать, что отец его тяжко болен и скоро умрет, и говорили ему: приходи за наследством после отца. Монах отвечал им: я еще прежде его умер для мира, а мертвый — не наследник живого.

Об авве Кронии

Брат просил авву Крония: скажи мне слово в назидание. Кроний говорит ему: когда Елисей пришел к Соманитянке, то нашел ее не знающею мужа; но пришествие пророка дало ей силу зачать и родить сына. — Что же это значит? — спросил брат. Старец сказал: если душа бодрствует, удерживается от рассеяния, отвергается своих пожеланий, к ней приходит Дух Божий, и тогда она может рождать, поелику сама по себе она неплодна.

2. Брат спросил авву Крония: что делать мне с забывчивостью, которая пленяет ум мой и не дает мне помнить себя, доколе не приведет меня к самому греху? Старец сказал ему: в наказание за злые дела сынов Израилевых иноплеменники взяли кивот Господень и влачили его, пока не принесли во храм бога своего Дагона. И тогда идол пал на лицо свое. — Что же это значит? — спросил брат. Старец отвечал: когда враги успеют пленить ум человека по собственной вине его, то тайно влекут его, доколе не приведут к невидимой для него страсти. Если здесь ум обратится, взыщет Бога, вспомнит о вечном Суде, то страсть тотчас падает и исчезает. Писание говорит: егда возвратився воздохнеши, тогда спасешися и уразумееши, где еси был (Ис. 30, 15).

3. Брат спросил авву Крония: чем человек достигает смиренномудрия? — Страхом Божиим, отвечал старец. Брат снова спросил его: как же человек приходит в страх Божий? — По моему мнению, сказал старец, человек должен отрешиться от всего, предать тело свое труду и всеми силами держаться памятования о смерти и о Суде Божием.

4. Авва Кроний говорил: если бы Моисей не привел овец к горе Синайской, то не увидел бы огня в купине. Брат спросил старца: что разумеется под купиною? Старец отвечал: под купиною разумеется телесное упражнение. Ибо написано: подобно есть Царствие Небесное сокровищу сокровенну на селе (Мф. 13, 44). Брат спросил старца: следовательно, без изнурения тела трудом человек не достигнет никакой почести? — О сем так говорит Писание, отвечал старец: взирающе на начальника веры и совершителя — Иисуса, Иже, вместо предлежащия Ему радости, претерпе крест (Евр. 12, 2). И пророк Давид также говорит: аще дам сон очима моима, и веждома моима дремание и пр. (Пс. 131, 4).

5. Авва Кроний говорил. Рассказывал нам авва Иосиф Пелусийский: когда жил я на Синае, был там один брат, добрый подвижник и благолепный по наружности. Он ходил в церковь на службу, прикрываясь только малым мафорием (мафорий — монашеская узкая мантия, покрывающая шею и плечи — прим. ред.), и то ветхим, который весь был в заплатах. Однажды увидев, что он идет в таком виде к богослужению, я говорю ему: брат, не видишь ли, что прочие братия стоят в церкви во время служения, как Ангелы? Почему же ты всегда приходишь сюда в такой одежде? Брат отвечал: прости меня, авва! у меня нет другой одежды. Я взял его в свою келью и дал ему левитон и все, в чем он нуждался. После сего он одевался уже, как прочие братия, и казался Ангелом. Однажды отцам нужно было послать десять братий к императору за каким-то делом. Вместе с другими они избрали и сего брата. Услышав об этом, он пал пред отцами и сказал: ради Господа, простите меня — я раб одного из тамошних сильного человека. Если он узнает меня, то принудит оставить монашество и опять возьмет в услужение себе. Отцы поверили ему и оставили его. Но после от одного человека, которому хорошо был известен сей брат, отцы узнали, что он в мире был правителем Претории, но скрыл это, чтобы не быть узнанным и не терпеть беспокойства от людей. Так отцы старались убегать славы и удовольствий мира сего!

Об авве Карионе

Авва Карион говорил о себе: я много трудился, — более нежели сын мой Захария, но не достиг в миру его совершенства в смирении и безмолвии.

2. В Скиту был один монах, по имени авва Карион. У него было двое детей. Оставив их жене своей, он соделался отшельником. Спустя несколько времени, когда был голод в Египте, жена его в крайности пришла в Скит и привела с собой детей своих: мальчика Захарию и девочку. Она села вдали от старца при озере, которое прилегало к Скиту, где построены были церкви и протекали источники вод. В Скиту было такое обыкновение, что, если придет женщина поговорить со своим братом или другим родственником, то они беседовали между собою, сидя один от другого далеко. Тогда жена сказала авве Кариону: вот ты сделался монахом и настал голод; кто станет кормить детей твоих? Авва Карион отвечал ей: отпусти их ко мне сюда. Мать говорит детям: ступайте к отцу своему. Они пошли; но девочка возвратилась к матери своей, а мальчик пришел к отцу. Тогда авва Карион сказал жене своей: теперь хорошо; ты возьми с собою девочку и ступай, а я возьму мальчика. — Авва воспитывал мальчика в Скиту, и все знали, что это сын его. Когда же мальчик пришел в возраст, то в братии возник из-за него ропот. Услышав о том, авва Карион сказал своему сыну: Захария! встань, уйдем отсюда: отцы ропщут. Мальчик отвечал ему: авва! все знают здесь, что я сын твой; но если перейдем в другое место, там не будут называть меня сыном твоим. — Вставай, пойдем отсюда, сказал старец; и отправились в Фиваиду. Поместившись в келье, они провели здесь несколько дней; но и тут поднялся такой же ропот из-за отрока. Тогда отец сказал сыну: Захария! возвратимся в Скит. — Приходят в Скит; но чрез несколько времени возобновился ропот. Тогда отрок Захария пошел на селитряное озеро, разделся, взошел в него и, погрузившись до самых ноздрей, пробыл в нем долгое время, сколько мог. Тело его потеряло свой вид, и он стал как бы прокаженный. Вышед из озера, он надел свое платье и пришел к отцу. Но тот едва узнал его. Когда же, по обыкновению, Захария приступил к Святому Приобщению, поступок его был открыт пресвитеру скитскому, святому Исидору. Посмотрев на него с удивлением, пресвитер сказал: отрок Захария в прошедшее воскресенье приходил и приобщался как человек, а ныне он стал как Ангел.