Тэянг - Екатерина Соболь

Меня раздирали противоречивые чувства: прекрасного Пака я оплакать еще не успел, но в то же время приятно было, что со мной делятся такими личными воспоминаниями. Так, а кстати… С чего Пак вообще решил всем этим поделиться?

– Я тогда выкрутился, – задумчиво продолжал Пак, устроив голову на сложенных руках. – Генерального все считают очень высоким – прикинь, он заключил сделку ради роста, – а я вижу его коротышкой. Я нарочно следил за направлением взгляда остальных и смотрел туда же, сантиметров на двадцать выше его головы. Он не догадался, в чем со мной дело, плюнул и дал Ын Соку сделать, как тот хочет. И не прогадал: я им принес миллиарды на рекламных контрактах.

Мои подозрения это только укрепило. Зачем кому-то настолько хитрому выдавать свои тайны мне?

– Ты сегодня знал, что я за тобой иду? – как можно суровее спросил я. – Нарочно заманил меня?

– Честно, нет! Взял книгу, хотел почитать. Когда услышал, как ты поешь в холле, подумал, у меня глюки.

Наши позы были противоположностью друг друга: Пак облепил руками и ногами стул, как гималайский медведь – дерево, а я сидел прямо, как на школьном уроке. Если бы я сейчас видел его таким, как раньше, не сомневаюсь, что он смог бы повесить мне на уши любую лапшу, но меня больше не сбивала с мысли его умопомрачительная внешность, и я понимал: ему что-то от меня нужно, не даром он так внезапно ко мне потеплел. И все равно я решил запомнить этот момент навсегда, чем бы все ни закончилось.

– Зачем ты рассказал? – спросил я.

Пак скользнул по моему лицу непонятным взглядом – то ли оценил мою проницательность, то ли злился, что я не такой наивный, как он думал.

– Не представляешь, как тяжело, когда никто не видит тебя настоящего, – сказал он, глядя мне прямо в глаза. – Я даже сам забыл, как выгляжу: в зеркале я отражаюсь таким, каким меня сделал Лис. Правды никто не знает, ты первый, кому я рассказал. Если бы ты попал в группу, мне стало бы не так одиноко.

Я длинно выдохнул. Все это звучало и логично, и трогательно.

– Главное вот что: генеральный на прослушивании услышит твой обычный голос. На моей стороне был Ын Сок, а на твоей никого не будет, ты его бесишь, но я знаю, как нам быть. Ты не так уж плохо поешь сам, натаскать человека на одну песню вполне реально. Если ты споешь не совсем ужасно – может, и обойдется. Хочешь, я тебе помогу?

– Хочу, – выпалил я, не дав себе подумать ни секунды.

Я сказал это, чтобы еще хоть немного поболтать с ним, а сам понял: мои дни в группе сочтены. Генеральный директор музыкального концерна никогда не оставит в великой группе «Тэянг» того, кто поет так, как я. Как ни странно, ужас от этой мысли смешивался с облегчением. Я всю жизнь не ставил высоких целей, чтобы не разочароваться, а когда что-то не получалось, говорил себе: «Так и знал, что ничего не получится».

Пак улыбнулся знаменитой улыбкой Пак Ин Сона, и сердце у меня рухнуло в пятки со скоростью аттракциона «падающий лифт». Пак, которого я помнил, никогда не улыбался глазами, они оставались тревожными и печальными. Вживую это выглядело даже лучше, чем в экране телефона.

– Прогуляемся? – предложил Пак. – Я знаю, где делают отличный кимпаб.

Я медленно кивнул. Все это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Простые парни из района Мапо-гу знают: ничего в жизни не дается просто так.

– А что забирает Лис? – спросил я, опять вспомнив о нем.

Пак заколебался:

– Ничего особенного. Ты же видишь, я жив-здоров.

Какое неприятное чувство, острое, как игла. Житейский ум, который вырабатывается от ударов судьбы и многократных встреч лба и граблей, развернул в моей голове транспарант с лозунгом: «Он тебя использует, ты пожалеешь». Но…

– Ладно, веди, – сказал я как можно равнодушнее.

Пак выключил лампу, забрал книгу и пошел на выход, я заторопился следом. Женщина c поклоном приняла у него книгу, и ее суровое лицо приняло нежное, девически-мечтательное выражение. Я ей даже позавидовал – она видит того, красивого Пака, а я…

– Благодарю, госпожа Кан, – сказал Пак. – Если мне снова понадобится зайти, я вам позвоню.

Женщина закивала с таким энтузиазмом, что сразу было ясно: задержаться на работе по просьбе Пак Ин Сона ей в радость.

– Часто сюда ходишь? – спросил я, когда мы вышли в летние сумерки.

– После сделки я изучал все, что связано с Лисом. Эта библиотека недалеко от учебного центра, тут большой фольклорный отдел.

– Вчера ты тоже сюда шел?

– Хён, – перебил Пак, широким шагом удаляясь от библиотеки. – Отстань, а?

Он вытащил из кармана вейп и с наслаждением втянул пар с арбузным запахом. Проследив за моим взглядом, Пак расслабленно протянул вейп мне. Я помотал головой.

– Да ладно, жить вообще вредно! Попробуй, ничего с тобой не будет.

– Мне это не нужно, чтобы хорошо себя чувствовать, – выдал я ответ, достойный какого-нибудь унылого заучки.

Пак оскалил зубы:

– Серьезно, ты случайно не католик?

Я промолчал, и брови Пака поползли вверх.

– Ты католик?! А вам можно на сцене выступать?

– Нам все можно.

– Что, у тебя и девушка есть?

– Нету.

– Почему? – искренне удивился Пак. – Сейчас тебя скорее всего заставили бы с ней расстаться, чтобы посвятить себя карьере, но до этого… Не верю, что никто не рвался носить одинаковые с тобой кепки и отмечать в парном приложении, сколько дней вы встречаетесь.

– А у тебя? – спросил я. – Я думал, ты сбегаешь из учебного центра, чтобы с девушкой увидеться.

Пак подавился паром:

– С чего ты взял?

Не мог же я сказать, что из фанфиков! К такой откровенности я был не готов – слишком настораживала его внезапная доброта. Видимо, нож мне в спину воткнет все-таки он.

Пак убрал вейп и нацепил черную медицинскую маску – чтобы прохожие не узнали. Мы молча дошли до конца улицы, свернули на другую, и в конце концов оказались на набережной. Я мысленно прикинул, где мы. Ханган пересекает город с востока на запад, район Тонджакку – это на южном берегу. Получается, если смотреть на воду, то к северу будет мой Мапо-гу. Я глянул туда, как моряки смотрят на горизонт, представляя дом родной.

В центре набережные Хангана выглядят классно, там куча дорогих ресторанов и крутая подсветка, а на окраинах пейзаж у воды становится попроще: жилые дома, вагончики с уличной едой, местами разбитые велосипедные дорожки. Здесь