Черные молнии. Повелитель Ижоры - Александр Альбертович Егоров

расставаться, – продолжил он тихо. – Она спросила: хочешь попробовать новую графику? Там мы сможем встретиться, как в реале, – сказала она. И я ответил: хочу. И тогда она послала мне ссылку. И предупредила: «Ничего не бойся». А я и так не боялся. Просто я впервые видел такую программу. Иконкой был логотип – такая ломаная линия, вроде молнии.

Часть 8

Джек нахмурил брови.

– Иконка вроде молнии? – переспросила Лена.

– Ну, или мне так показалось. Между прочим, дождь лил не переставая, и я вдруг подумал: а что если, когда гроза кончится, окажется, что все это мне приснилось? Я глянул на Кобэйна. Он сидел у двери, недовольный, и уже явно собирался сваливать, но все же оглядывался, как бы приглашал меня за собой. Ну, на самом-то деле он просто боялся грозы и заодно хотел, чтобы я дал ему пожрать – он всегда ест, когда нервничает... Его глаза светились в темноте, будто саккумулировали свет молнии, и даже шерсть искрилась. Воздух был насыщен электричеством. Мне опять стало не по себе.

Вместе с котом мы вышли в холл. Входная дверь была приоткрыта, и было слышно, как на улице шумит дождь. Телевизионная панель показывала какой-то молодежный сериал без звука. Там все герои поминутно то целуются, то смеются... Я вспомнил Диану. Не надо бояться, подумал я.

В общем, я дал коту какой-то жрачки, чтобы он отвязался, а сам спустился в подвал. Там у меня стоит довольно мощный комплект излучателей, мы там постоянно играем, Лена знает... Дверь я почему-то оставил открытой. Наверно, боялся или что-то предчувствовал. Я прогрел систему и активизировал эту молнию.

Поначалу все шло нормально. Программа начала грузиться, я увидел заставку: вроде Strangers, но другое по дизайну, такое старомодное, и как будто сделанное наспех, не слишком-то красиво… Потом что-то сдвинулось, – у меня закружилась голова, – и наступила темнота, только перед глазами плыли какие-то пятна, и еще мигало предупреждение: батарея очень быстро разряжалась. Должна была уже включиться какая-нибудь графика, и я гадал, какой она будет. Но ничего не происходило.

Я переключил очки на ночной режим и все равно ничего не увидел. «Наверно, программа не запустилась», – подумал я и вообще снял вижн. Но в глазах по-прежнему было темно. На секунду я решил, что ослеп на время, – говорят, такое бывает, если перебрать мощность, – но потом понял, что все еще хуже.

Да, я оставался в темноте. В темноте и в тишине. Там была ночь. Но я знал, что это уже не наш дом. Как бы вам это описать? Я чувствовал, что вокруг нету стен, и пространство невообразимо расширилось, как если съесть упаковку синхрона, – но я ведь не принимал ничего такого… и еще мне показалось, что воздух стал совершенно иным. Слишком чистым, если такое может быть. Таким густым, влажным, свежим. Как будто им еще никто и никогда не дышал, этим воздухом, и я был первым.

«Диана?» – позвал я, но никто не откликнулся.

Мне стало не по себе.

Мало-помалу мгла рассеялась, а может, просто глаза притерпелись к темноте, – и тогда я смог оглядеться.

Были сумерки, как будто только что зашло солнце, и небо еще слегка светилось. Вокруг стояли деревья, сосны, с такими толстенными корнями: я прошел всего лишь несколько шагов, споткнулся в темноте и едва не расшиб голову о какую-то корягу… Впереди было светлее, деревья там редели, а земля проваливалась куда-то вниз – скорей всего, там был овраг или речка. Все это казалось совершенно диким, сказочным, как в фильмах про ведьм, понимаете? «Вот если бы это были съемки, я бы тогда так не боялся, – думал я. – Да только что-то не видно вокруг ни камер, ни софитов». Со всех сторон шуршали капли – я забыл сказать, шел дождь, такой теплый дождь, – и пахло дурманом, как на болоте, так, что у меня уже начинала побаливать голова.

Надо было идти хоть куда-то, и я решил пойти вперед. Деревья там расступились, там был такой песчаный обрыв, а чуть подальше светлел противоположный берег. Я слышал, как внизу журчит невидимая речка. Перебраться через нее можно было, наверно, только что-то не больно хотелось. «Надо пойти по течению, – подумал я. – Эта дрянная речка куда-нибудь да впадает. А на излучинах обычно живут люди». Вы понимаете, я уже поверил в то, что… да и трудно было не поверить.

Я прошел еще немного вдоль берега и понял, что это – пустая затея. Дальше деревья подступали к самой воде, вдобавок склоны заросли какими-то колючими кустами вроде дикой малины или ежевики или что там еще бывает; заросли были совершенно непролазными. И тут я подумал: как-то странно, что я так легко вышел к речке, будто меня специально туда приглашали.

Оглядевшись, я встревожился еще больше.

На том берегу сквозь туман проступали неясные и неразличимые темные громады – там высились то ли столбы от поваленного забора, то ли обломки рухнувшего дома, то ли наоборот – начатая и заброшенная стройка… «Чем бы это ни было, но это оставили люди, – решил я. – Пожалуй, мы не станем навязываться. Просто понаблюдаем».

А потом подумал: вот я уже сам с собой начинаю говорить.

Подобравшись к самой кромке обрыва, я стал всматриваться в туман. И тут же, к моему изумлению, на другом берегу что-то засветилось ярким, искусственным светом, луч проехался влево-вправо, словно кто-то ездил там на бесшумном гибрид-скутере – но в такую возможность плохо верилось. Наконец там засветилось сразу несколько огоньков послабее. А потом на берег вышел человек.

Я видел его силуэт. Он был довольно высок и широк в плечах, кажется, без оружия; зато он опирался на длинную толстенную палку. Я не мог разглядеть его лица, но знал, что он пристально и недружелюбно смотрит на меня – одним словом, я замер и похолодел от… в общем, было довольно страшно; я уже приготовился бежать куда-нибудь, все равно куда, но тут он окликнул меня:

«Вы как здесь оказались, молодой человек?»

Голос у него был властным и уверенным – даже речка как-то притихла. Если судить по этому голосу, говорившему было лет сорок. Он так и стоял на том берегу, шагах в десяти от меня, не делая