Страна Арманьяк. Дракон Золотого Руна - Александр Башибузук

Последовавшую за сим мизансцену можно упустить. Не до такой степени я еще оскотинился, чтобы упиваться собственным сволочизмом. Хотя по сравнению со своими нынешними современниками я просто ангел божий, но равняться на них не хочу… и не буду.

– Можете казнить… – Исаак уронил голову на грудь. – Но большего я не знаю…

Я вздохнул с облегчением… Тьфу ты – а я и вправду приготовился услышать про кровь младенцев и прочую чушь. Но информации все равно с головой хватит, чтобы угробить не только Рафу, но и его папеньку за компанию. Но с папашей мы пока повременим.

– Этого, думаю, хватит. И не изображай из себя страдальца. Тебя хоть пальцем кто-нибудь тронул?

Исаак понуро покачал головой.

– Ты сочувствуешь этому ублюдку?

Опять отрицательный жест.

– Тогда в чем дело?

– Ваша милость… – Еврей печально на меня посмотрел. – Я взял на себя грех доносительства, о чем и печалюсь.

– Это твой долг примерного христианина. Ты примерный христианин, Исаак? Или ты одобряешь сии мерзости и подобное богохульство?

– Истинный христианин! Богохульство не одобряю! – Еврей осенил себя размашистым крестным знамением.

– Вот видишь, а это осиное гнездо рано или поздно и без тебя прихлопнули бы. Да не кривись ты, не кривись. Есть для тебя и хорошие новости.

– А какие, ваша милость? – В глазах Исаака появилась тщательно маскируемая заинтересованность.

– Я попробую решить вопрос таким образом, что предприятие Рафаэля Цимлера будет продано с торгов; и догадайся – кто его купит?

– У меня возникнут проблемы с его отцом, он очень влиятельный человек в гильдии, – задумчиво ответил Исаак. – Вот если…

– Ты не попадешь под подозрение, мало того – окажешься в некотором роде спасителем. Но об этом немного позже. Мне доложили, что ты построил себе домик в Гуттене?

– Да, ваша милость, но вы же сами разрешили…

– Успокойся, я не гневаюсь. Вот прямо сейчас отправляйся туда под домашний арест. Да не закатывай глаза!.. Это только на пару дней. К тебе явится мой аудитор Хорст Дьюль, ему и явишь всю отчетность. Потом оба – ко мне на доклад. Все, свободен. Пригласи сюда фра Михаэля.

– Ваша милость! – Капеллан, войдя в кабинет, состроил умильную рожу и кинулся целовать мне руки. – Слава Пресвятой Деве Марии!

– Рад вас видеть. Присаживайтесь, падре. Нам предстоит кое-что обсудить…

Оторвался от дел только глубоко вечером, причем успел проинспектировать только замок. Все, что вне стен, охватить не успел – устал как собака и перенес на завтра. Ну что же… доволен я. Конечно, не обошлось без матюгов, а в парочке случаев даже тумаками награждать пришлось, но в целом картина мне явилась вполне благопристойная. Порадовали…

Замок полностью отремонтировали; мало того, я его сразу даже не узнал. Сменилась архитектура башен и донжона, появились каменные машикули и парные барбаканы перед въездом. Ров вычистили и углубили, даже пробили потайной подземный ход к берегу моря. Словом, порадовали хозяина, хотя и придется переделывать артиллерийские площадки на башнях. Угол обстрела меня категорично не удовлетворяет. Кстати, орудия на них уже стоят. Двенадцать казнозарядных фальконетов, снятых с шебеки, бомбический единорог в единственном числе и какая-то жуткая вундервафля от Фена. Демонстрация назначена на утро. Черт, попал в жесткий временной цейтнот. В баронии я могу задержаться максимум на неделю, причем за это время надо еще провернуть спектакль в Антверпене…

– Жан… – Матильда мягко убрала мою руку, – доставь мне удовольствие.

– Ладно, kotik. – Я откинулся на спинку кресла. – Но право дело, лучше бы ты присматривала за дочурками.

Матильда заявилась в кабинет и вознамерилась лично провести акт омытия мне ног, так сказать, продемонстрировать свою любовь и покорность. Черт знает что…

– С ними все в порядке, – улыбнулась фламандка. – Мне очень приятно, что ты о них так заботишься… Вот и все, а теперь позволь мы переоденем тебя. Все уже для праздника готово. Петер своих поварят совсем загнал, но кричит: не ударю в грязь лицом перед хозяином!

– Это хорошо.

Посмотрел на свою женщину. Фламандка стала еще привлекательнее. Добавилось какое-то внутреннее очарование. Немного раздобрела после родов, но это ей неимоверно идет. И еще: слово «заматерела» может на первый взгляд показаться неприменимым по отношению к женщине, но тем не менее оно происходит от слова «мать», то есть рожавшая женщина. Так вот, Матильда именно заматерела, ее красота стала похожа на вкус выдержанного вина: такая же изысканная и благородная. Просто удивительно, что она не имеет в себе ни капельки благородной крови.

– Мати, ты мне никогда не рассказывала, откуда ты родом… – Я вытянул руки, позволяя снять с себя камизу.

– Из Брюсселя, милый.

– Кто твои родители?

– Не шевелись, я зашнурую завязки…

– Не заговаривай мне зубы: кто родители?

– Отец всю жизнь паромщиком был. Мать – белошвейкой. Только их уже нет… Этот пурпуэн или этот?

– Сожалею… Бархатный с кожаными вставками давай…

Беседуя с фламандкой, я ощущал полное умиротворение и даже, черт подери, наслаждение. Наверное, это и есть любовь? Да, я кобель еще тот, образ героического барона-сердцееда обязывает, но ни с одной женщиной я себя не чувствовал так спокойно и хорошо. Будь проклято это средневековье! Лучшей жены я себе никогда не найду, но клятые сословные законы ставят непреодолимые препятствия. Да и черт с ними. Обойдемся без штампа в паспорте. Что? Верно: какой, на хрен, паспорт?.. Тьфу ты… опять определения двадцать первого века в голову лезут…

– Ну вот… – Матильда поправила орден у меня на шее и отступила на шаг. – Милый, ты настолько хорош, что девки, наверное, штабелями падают.

– Не говори чушь! – Я резко прекратил неприятную для себя тему. – Ты сама готова?

– Я с детками побуду. – Матильда чмокнула меня в щечку и направилась на выход, сопровождаемая стайкой служанок. У двери обернулась и, лукаво улыбаясь, заявила: – Буду ждать тебя в спальне: хочу проверить, не растратил ли ты силы на благородных сучек.

– И докажу…

Луиджи и Пьетро открыли тяжелые резные двери. Сделал шаг вперед и остановился.

Сводчатые потолки, огромный камин, в котором пылают смолистые бревна, гобелены трепещут под легким сквозняком, языки пламени, отблескивая на потолочной росписи, оживляют образы сюжета. Красиво и мрачно… как и должно быть в настоящем рыцарском замке. Тем более – в моем.

По залу прошел гул. Я посмотрел на ближников…

Вот Питер в лихо заломленном поварском колпаке застыл с шеренгой своих поварят возле громадного блюда с запеченным целиком вепрем. Вот Тиль Веренвен смущенно потирает бороду. А это Самуил бен Гурион теребит пушистый пейс. А это инженерные гении Фиораванти и Фен. Рядом с ними – благодушная рожа фра Михаэля и красная, как начищенный медный котелок, обширная физиономия Виллема Аскенса. Дальше – Гуус Бромель, Торвальд Баумгартнер, Мюст Хиддель, еще преданные морды разбойного вида…

– Рад вас видеть, братья! Ну что – нажремся?

– А как жа-а-а-а!..

Глава 12

– Заряжай… – Я дал отмашку серебряной ложкой.

Завтракаю я. Вчера погуляли на славу. О-ох-х, погуляли… Со всеми приличествующими атрибутами: пальбой из пушек и пистолей, разрубанием столов алебардами и прочими веселыми штучками. Сегодня еле встал, а теперь осторожненько вкушаю антипохмельный крепчайший бульончик из великого количества сортов дичи. Хотя чувствую, что без кисленького мозельского не обойтись. Значица, завтракаю и одновременно являю собой приемно-испытательную комиссию. Фен демонстрирует свою вундервафлю.

Устройство являет собой двухметровой длины бронзовую трубу калибром примерно триста миллиметров. Труба прикреплена к простому вертлюгу, который в свою очередь крепится к массивной треноге. Вот и все описание. Я даже не интересовался устройством девайса, и так ясно: оно ракетами пуляет. А вот как ракета сработает – мне весьма интересно. Но поглядим; китаеза с подручными уже запихивают в трубу здоровенный цилиндр ракеты. Глиной они ее, что ли, обмазали? Надо бы отойти в сторону, от греха подальше…

Фен повернул ко мне узкоглазую рожицу и, увидев ободряющий кивок, поднес запальник к фитилю. Посыпались веселенькие искры. Секунду ничего не происходило, а затем из торца трубы с ревом протянулся громадный язык пламени. Ракета, слегка вихляясь и оставляя за собой чадные клубы дыма, помчалась к соломенным манекенам, расположенным на берегу моря. Причем летела не в них, а с хорошим таким перелетом… Промазал механикус, хотя зрелище впечатляет… Но что это?.. Матерь божья!!!